Юрий Бородкин - Поклонись роднику

• Название: Поклонись роднику
• Автор: Юрий Бородкин
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-270-00380-5

Имя ярославского прозаика Юрия Бородкина известно читателю по книгам «Кологривский волок», «Летние заморозки» и другим.

Новый роман «Поклонись роднику» посвящен людям, хранящим верность земле, взрастившей их, по-сыновьи любящим свой край. В нем поднимаются и художнически анализируются острые проблемы современной деревни.

В центре произведения — образ молодого председателя колхоза, навсегда связавшего свою судьбу с судьбой односельчан.

Книга написана по социальному заказу.

---

— Алексей Васильевич, пожалуй, Малышевы первые, кто вернулся из города, — сказал Вовка. — И другие могли бы, только стесняются: вроде как стыдно перед односельчанами.

— На родину вернуться никогда не стыдно, только чем раньше это сделаешь, тем лучше. Где сосна взросла, там она и красна.

Впереди показалась водонапорная башня фермы. Логинов вспомнил о сгоревшем электродвигателе холодильника, и мысли его вернулись к повседневным директорским заботам.

17

После работы трое студентов-стройотрядовцев, купив водки, спрятались от посторонних глаз за кладбищенской оградой. Почти в центре нынешнего села, а местечко укромное, кругом непроницаемая зелень. Заводилой у них был некий Алик, смуглолицый кудрявый парень, отличавшийся предприимчивостью. Захмелели, потянуло, как говорится, на подвиги.

— Зреет одна идейка, мужики, — изрек Алик, глядя куда-то на облупившиеся церковные маковки и пошатнувшиеся ржавые кресты. — Занесло нас в самую подходящую глубинку, видали, какие здесь деревни: одни старухи живут.

— Ну и что? — не улавливая намека, спросил конопатый увалень Генка.

— А то — икон полно в этих деревнях. В городе их с руками оторвут: по сотне за штуку без разговоров.

— Ха, даешь! Воровать, что ли?

— Зачем? Полно нежилых домов, в которых иконы попросту пропадают.

— Все равно есть хозяева.

— Где они? В городе. Некоторые избы совсем бесхозные, заросли крапивой.

— Может быть, здесь есть иконы? — кивнул на церковь высокий узкоплечий Вадим.

— Ничего там нет: я уже смотрел. Давайте, мужики, рванем сейчас по деревням, — предложил скорое решение Алик. — Возьмем рюкзаки и — в турпоход!

— Можно прошвырнуться, — согласился Вадим.

Генка шмыгал носом, доедая жесткий пряник. Поразмыслив ответил:

— Я не пойду.

— Как хочешь, без тебя управимся. Длинный, шуруй за рюкзаками, — распорядился Алик. — Фонарь возьми.

Вадим послушно направился в общежитие.

— Хлеб-то не бросал бы, — заметил Генка, когда Алик швырнул за ограду могилы остатки закуски.

— Пустяки! Птички склюют, — отмахнулся приятель. — Ну как, идешь с нами? Чего дрейфить? Занятно будет.

— Искатели приключений.

— Допустим. Невелик грех забраться в брошеный дом.

— Не, я не буду.

— Чудак ты, Генаха!

Генка смотрел в черные, с лукавым блеском глаза Алика и завидовал его решительности. В конце концов присоединился к товарищам: догнал их, когда они тронулись в путь.

Сначала заглянули в Починок, где избы остались совсем без присмотра. Генка поджидал своих однокурсников на улице, пока они, не церемонясь, хозяйничали в избах. Алик вынес прямо в руках с полдюжины книг в потемневших переплетах, положил их на траву перед Генкой:

— Из икон осталось одно барахло: тут до нас побывали, зато смотри, какие старинные книги нашел в одном чулане!

Стали разглядывать книги. Тут были: «Краткая Российская грамматика» послепетровских времен, «Часослов», два «Евангелия», «Толковый молитвенник».

— Вот книжечка-то — цены нет! — Алик поперелистывал толстый «Канонник» в жестком коричневом переплете с медной застежкой. — Смотри, рисованные заставки, текст старославянский!

— А вот это видали?! — в приподнятой руке Вадима золотисто сверкала маленькая иконка.

— Во дает! — изумился Алик. — Ну-к, покажь!

На иконке были изображены Николай Чудотворец и святой Артемий, о чем гласили надписи над их головами. На обороте хорошо сохранилась дарственная надпись:

«Михаилу Тимофеевичу с чадами. Освящена на мощах св. Артемия 1883 г. 24 марта».

— Сто два года назад… — мечтательно произнес Генка.

— Сама-то иконка старше. Маленький шедевр. — Алик положил ее в карман своей куртки.

— Отдай! — потянулся к нему Вадим.

— Слушай, длинный, убери руки! — Алик с усмешечкой зыркнул на приятеля прищуренными глазами. — Еще не то найдем. Айда дальше!

В Еремейцево явились рановато, пришлось скрываться в зарослях мелких тополей, откуда удобно было наблюдать всю деревню. Как назло, две старухи (это были Манефа Озерова и Настасья Сорокина) долго судачили, сидя на лавочке около палисадника.

— Черт бы их побрал! Устроили треп, кивают головами как заведенные, — выругался Алик. — Запоминайте нежилые дома, начнем вот с этого, который ближе.

Старухи наконец разошлись. За темным гребнем ельника погасло солнце, но было еще светло. Едва дождавшись сумерек, наши студенты прокрались к намеченной избе: благо все были в куртках защитного цвета. Генка и на сей раз остался на улице, сидел в высокой траве, настороженно посматривая по сторонам. Возникали покаянные мысли. «Зря связался я с этой затеей, что ни говори, забраться в нежилой дом — тоже воровство, — рассуждал он. — Дернуло меня увязаться за ними! Торчу теперь тут как дурачок! Плюнуть да уйти в село, пока не поздно? На кой черт мне иконы?» Но уйти не хватало решимости. Генка не хотел признаться самому себе, что Алик имеет какую-то власть над ним, да и другие парни его побаиваются.

Совсем стемнело. Над прудами поднялся белый туман, острее запахло сеном. Поблизости старательно дергал коростель. Ожидание показалось Генке долгим. Приятели вернулись с небольшими трофеями.

— Неважнецкие иконы: две все-таки взяли, остальное — барахло, — доложил Алик. — Двигаем в тот крашеный дом, он побогаче.

Дом был с завалинкой. Встав на нее, высокий Вадим потряс створку летней рамы, и она легко открылась; зимнюю раму выставили внутрь избы. Совсем осмелели: посветив фонариком, Алик нашел электрический выключатель, щелкнул им — вспыхнул свет под простеньким абажуром.

— Ты чего, глину ел или так одурел? — изумился Вадим.

— Дурачки, выключите свет! — подсказывал с улицы струхнувший Генка.

— Кончайте панику! Кто здесь есть-то? Три старухи — и те дрыхнут, — разошелся Алик. — В этой избе можно даже шикарно переночевать — порядочек! Генаха, чего ты там толчешься? Полезай сюда.

— Не…

— Тюфяк! — полушепотом выругался Алик и скомандовал Вадиму. — Куда ты суешь ее целиком? Вынимай из оклада только доски…

А тем временем сноха Манефы Озеровой Лида, приехавшая в отпуск с дочкой и спавшая вместе с ней в горнице, услышала подозрительные шорохи, глухой стук. Глянула в окно и обомлела, увидав свет в боковом окне нежилой избы Петровых. Разбудила ничего не понимавшую дочь.

— Мама! — окликнула она уже уснувшую Манефу, — У Петровых свет горит! Кто-то ходит в избе!

— Неужели? — очнулась старуха, но тут же высказала предположение: — Поди, Николай приехал.

Обе поуспокоились, как тотчас Манефа спохватилась:

— Что я кружу-то спросонья, старая дура! Ведь Николай-то помер! Господи, прости меня, грешную!

Она в одной рубашке, босиком протопала на кухню, прильнула вместе со снохой и внучкой к стеклу. Руки тряслись от испуга, и никак не могла совладать с дрожью. В освещенном окне у Петровых двигались мужские фигуры, их тени колыхались по переборке и печке. Жуткая картина.

— Кажется, двое их там, — прошептала Лида, испугавшаяся не меньше свекрови. — А вон еще один руку тянет в окно! Чего-то подают ему?

— Жулики! Вот до чего мы дожили: и не боятся нас, свет включают вольготно.

— Чего делать-то? Добежать бы к тете Насте или к Тараканихе.

— Выдумывай! Это уж точно бродяги какие-нибудь, оне живо голову снесут!

— А вдруг к нам полезут! — высказала беспокойство внучка.

— Сколько хочешь! Знают, что в деревне только старухи, дак обнаглели, скоро будет денной грабеж, — возмущалась Манефа.

Крашеные половицы холодили ноги, однако все трое не отрывались от окна. Вскоре свет у Петровых погас. Ночи стали уже темные, разглядеть что-либо на расстоянии было невозможно, оставалось только прислушиваться. Приглушенные мужские голоса возникли вдруг рядом: удалось разглядеть троих с рюкзаками, прошедших по-за тыну. Хотели понаблюдать за ними из передних окон — растворились в темноте.

— Кажись, к Шурке Синельниковой направились, — определила Манефа. — Та на днях в отпуске была, все тут пообиходила, теперь разорят. Нет уж, я до утра глаз не сомкну.

— Мы тоже, — отозвалась Лида.

— Будем на сторожах сидеть: вы в комнате, я — на кухне. Ежели полезет который, прямо топором по башке тресну! — решительно заявила старуха.

И действительно, достав из-за печки топор, она сидела на лавке на кухне до тех пор, пока не забрезжил рассвет. Лида с дочкой тоже несли дежурство, чутко прислушиваясь к каждому шороху: все чудилось, будто кто-то крадется к окнам…

Ночные «туристы» завершали свой поход с рюкзаками, набитыми иконами. Был и другой воодушевляющий трофей: в одном из домов Алик нашел бутылку водки и две банки рыбных консервов. Предложил тут же, в избе, выпить, но приятели не посоветовали, дескать, надо убираться восвояси. Чтобы спрятать рюкзаки, решили пойти к Никольскому роднику: там, в овраге, место подходящее, и посидеть можно, попить чистой водички. Иконы схоронили в мелком еловом подросте, после чего с чувством облегчения расположились за удобным столиком.