Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

• Название: Записки прапорщика
• Автор: Дмитрий Оськин
• Издательство: Федерация
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1931

Записки Дмитрия Оськина — очевидца предреволюционных и революционных событий 1916-17 годов, выходца из крестьян, солдата, прошедшего три года Первой мировой войны и получившего чин младшего офицера за военные подвиги…

---

— Ни армейские штабы, ни лидеры наши не понимают этого. Они питаются благодушными сводками из штабов.

— А как комсостав ваш настроен?

— Как в Февральскую революцию относились к эсерам и к революции вообще, так теперь относятся к большевикам и к максималистам.

Во время разговора в комнату вошло несколько солдат, прибывших из частей.

— Товарищ Андреев, — обратились они к дежурному члену комитета, — у нас чорт знает что делается. Штаб дивизии арестовывает большевиков, и не только большевиков, но и всякого, кто заявит о том, что пора кончать войну. Артиллеристы стреляют по братающимся нашим цепям.

— Солдаты-артиллеристы? — спросил я.

— А кто ж их знает. Говорят, что не столько солдаты сколько офицеры.

— А чего же вы их не возьмете в оборот?

— Вот видишь, товарищ, — обратился ко мне Андреев, — а ты тут с культурно-просветительной работой.

— А где Керенский? — обратился один из солдат к Андрееву.

— А чорт его знает! Сбежал, сволочь…

— Так ведь он ваш вождь. Соловьем разливался: «единение с союзниками», «война до победного конца», «ждите Учредительного собрания».

— Мы, товарищи, на Керенского не ориентируемся, — заявил Андреев, — Керенский сыграл свою роль. Он был хорош во время Февральской революции, а потом продался буржуазии. Если бы раньше Керенского, по шапке турнули, то может быть теперь уж демократическая республика была бы. Я не знаю, верно ли — продолжал Андреев, — но сдается мне, что выступление Корнилова было не без его участия.

— Конечно заодно, — подтвердили солдаты. — Ясное дело, как это мог выступить Корнилов, не рассчитывая на поддержку. Эх, попади они к нам, разделались бы с ними!

— Ну, уж теперь он не попадется. Если смог 25 октября удрать, то теперь рассчитывать на его возвращение трудно.

«Да, действительно, опоздал с насаждением библиотечной сети», — подумал я и, распростившись с Андреевым, отправился к ожидавшему меня автомобилю.

* * *

Курдюмов, как избранный в члены крестьянской секции Всероссийского совета, собирается уезжать в Петроград. Решил проводить товарища. Вечером Курдюмов, Антонов, я и Свешников пошли в кафе, в котором по вечерам пиво.

Кафе до отказа набито посетителями, среди которых нет ни одного офицера. За соседним с нами столиком помещается группа солдат, один из них с четырьмя георгиевскими крестами и медалями. Он с таинственным видом шопотом рассказывал что-то своим собеседникам, при этом несколько раз осторожно оглядывался в нашу сторону.

Услышав наш разговор о Петрограде, о моей поездке в Батушаны, об отъезде Курдюмова, солдат — георгиевский кавалер — сделал несколько попыток вмешаться в наш разговор. К концу вечера, когда в зале уже порядком поредело, казак подошел к нашему столику и, наклоняясь близко к нам, произнес:

— А ведь Лавра Григорьевич спасся!

— Какой Лавра Григорьевич? — недоумевающе посмотрел я.

— Корнилов, — шопотом произнес казак. — Убежал. Сейчас на Дону. Можно мне сказать вам несколько слов? — продолжал так же таинственно казак.

Мы заинтересованно кивнули головой.

— На Дону Лавр Григорьевич собирает армию, чтобы пойти против большевиков. Он разослал во все гарнизоны и города своих людей для записи желающих служить в его армии, притом принимает только офицеров и казаков. Разрешите мне с вами по этому поводу поговорить. — Оглянувшись по сторонам, казак еще более приблизил свое лицо к нашим: — Моя квартира при комендатуре штаба фронта. Может зайдете?

Я толкнул ногой Курдюмова.

— Зайдем, — сказал Курдюмов. — А когда?

— Да хотя бы сегодня.

— Сегодня уже поздно. Завтра с утра.

— Только пораньше. Мы с вами сможем и документ соорудить, чтобы спокойно добраться до Дона. Так я жду вас.

С этими словами казак вернулся к своему столику.

Мы продолжали вести начатый разговор, не желая показать казаку отрицательное к нему отношение. Вернувшись в номер, собрали живущих в предоставленных номерах членов Румкомкреста, рассказали им о разговоре с казаком.

— Застрелить надо сукина сына! — заговорил первый Дементьев. — Сволочь, открыто вербует монархическую армию!

— Как ты его застрелишь, когда он живет при комендатуре штаба? — сказал Курдюмов. — А вот Румчерод об этом осведомить надо.

Утром пошли в Румчерод, — чтобы поговорить с Лордкипанидзе, но его не застали. Собравшиеся другие члены Румчерода со вниманием выслушали наше сообщение и предложили немедленно поставить этот вопрос на заседании Ревкома.

— Мы хотели бы присутствовать на этом заседании, — внес я предложение.

— Это, товарищи, не обязательно. Ревком достаточно авторитетная политическая организация, чтобы принять должные меры.

Ревком принял меры. Он написал официальное представление командующему фронтом о том, что в Яссах генерал Корнилов через своих агентов вербует добровольцев в армию для борьбы с большевиками, и просил генерала Щербачева принять меры к прекращению подобной вербовки.

* * *

Выборы в Учредительное собрание на Румынском фронте прошли вяло. В самих Яссах даже незаметно. В Яссах прошел список эсеров. Наш комитет не принимал никакого участия в выборах.

Дементьев стал стопроцентным большевиком. Антонов, Сергеев и Святенко высказывают симпатии к левым эсерам. Свешников держится линии эсеров центра, возглавляемого Черновым.

Сведения с фронта и письма от членов советов, работающих в дивизии, указывали, что на фронте развал усугубляется, что в целом ряде мест ревкомы переизбраны, главе новых поставлены сочувствующие большевикам, и в этих частях новые ревкомы захватили власть в свои руки, сохранив за командованием чисто технические функции. Ни один приказ командования не имел силы без утверждения его со стороны большевистского ревкома. Но в самих Яссах штаб фронта продолжал работать в полном единении с ревкомом и давал сводки в печать, характеризующие положение на фронте, как благополучное.

Глава XV В Кишиневе

В Яссах нет никакой физической возможности не только издавать газету, но даже развернуть работу комитета. В связи с этим единогласно постановили перевестись в Кишинев.

Кишинев — небольшой город, являющийся центром Бессарабской губернии, знаменитый бывшими в Кишиневе еврейскими погромами, организовывавшимися не менее знаменитым черносотенцем Крушеваном. Население по преимуществу евреи и молдаване. Русские — главным образом военные.

Несколько дней с ворохом ордеров обходили дома обывателей в поисках удобных комнат и в конце-концов не смогли получить ни одной комнаты, ибо владельцы квартир старались лучшие комнаты сохранить за собой, предлагая нам исключительно проходные. Представитель Городской управы не мог противостоять саботажу владельцев квартир и покорно соглашался с их заявлениями, уводя нас из одной квартиры в другую.

Вот пример одного из обходов. Особняк комнат в восемь-десять. Семья владельца из четырех человек. Прекрасные, богато обставленные комнаты. Непроходные комнаты заняты по одному человеку. Огромные проходные комнаты — гостиная, столовая, зал — предлагались нам, при этом предупреждали, что через эти комнаты будут ходить владельцы и тем самым нас стеснять.

Совершенно открыто была видна насмешка хозяев. Мало того, как только мы, было, решили с Антоновым занять большую гостиную с большим количеством мягкой мебели и двумя кожаными диванами, — хозяйка отозвала представителя Городской управы для переговоров в другую комнату. Вернувшись оттуда, он заявил, что неудобно стеснять хозяина, который является членом Городской думы.

Потеряв совершенно бесплодно два дня, мы в конце-концов решили остановиться в гостинице, под которой помещается как раз и типография, ранее принадлежавшая Крушевану.

В гостинице было несколько свободных номеров, мы их заняли как бы за плату, но в тот же день отправились в Городскую управу, прося выдать ордер на занятые номера Там долго с нами торговались, указывали, что номера гостиницы реквизиции не подлежат, что мы должны, если хотим там жить, договориться с владельцем гостиницы.

— Нам, как военным, полагаются квартирные деньги, — заявили мы, — и по городу Кишиневу должны, вероятно, платить не менее двадцати-двадцати пяти рублей.

— Мы согласны вам выдать деньги, — сказали в Городской управе, — но только вы сами сговоритесь об оплате номера.

Пошли к владельцу гостиницы.

Владелец гостиницы, он же владелец бывшей крушевановской типографии, Вулкамич, согласился на наше предложение, попросив лишь выдать ему доверенность на получение от Городской управы причитающегося нам дровяного пайка.

Создали редакционную коллегию, — председатель Свешников, я его заместитель. Связались с «Роста» и Советом рабочих и солдатских депутатов.