Игорь Федорцов - Сталкер-югенд

• Название: Сталкер-югенд
• Автор: Игорь Федорцов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Они считали себя командой и гордились названием «Сталкеры». Они рвались в герои спасать Мир. Большое заблуждение. Герои не спасают Мир. Герои спасают тех, кого любят. Великая Цель, конечно, потребна, но любить кого-то это, согласитесь, очень и очень немало.

Внимание! Ненормативная лексика

---

Улица. Садовая. Пустующие дома правой стороны в испуге смотрят выбитыми окнами через дорогу. Пирогель штука серьезная. Там где жили люди черное выжженное поле.

На месте бензоколонки огромная воронка. Согнутый столб с жестяным указателем направляет вниз. От ветра указатель гремит оглушительно и мерзко.

На бордюре висит внедорожник. В лобовом стекле дыры от пуль. Чили вытянула шею, поглядеть в кабину. Осколки и череп на приборной панели и ребра на рулевой колонке. Оторвавшаяся спинка переднего пассажирского сидения смяла детское кресло.

− Тут что война была?

− Нет, баловались, − сердится Паха на глупейший вопрос.

Чили вспомнила несколько фильмов. Действительность ужасней. Может, потому что видишь воочию, а при желании прикоснешься рукой, воспримешь чувством. Ведь развороченный взрывом гараж не декорация, а всамделишный. И войти можешь. Только что увидишь? Обрушенные полки, заполненную землей и хламом смотровую яму, сгоревшую на половину большую игрушку, свернутый в дугу детский велосипед?

Чили неприятно тут находится, и она буквально «дышит» Пахе в затылок.

− На шею не сядь, − ворчит он.

Перешли через бетонную трубу. Эхо громко гуляет в полой конструкции…

− Помнишь ты про зиму говорил… Это город?

− Нее…. не город. База военная.

− Название необычное…

− Там все необычное. Снег лежит не тает. Ни весной, ни летом. Потому так и зовут.

− Настоящий снег?

− Откуда настоящий. Хымческий.

«Хымческий… Химический», − передразнила Чили рассказчика, но не вслух. Обидится, перестанет рассказывать.

− И что там? Слалом и биатлон?

Паха не подал вида, что не понял, о чем она говорит.

− Еда какая никакая, пайки армейские, оружие, приборы, вещи необходимые, лекарства. За ними тюхалы и лезут. В нормальном уме туда никто не попрется, − впервые парень был столь многословен. — Вообще подобные места по разному называют. Кемпинги, гарнизоны, зимы, кладбища и кубышки. На кемпингах давно все растощили — ржавого гвоздя не добудешь. Если только случайно нычку. В гарнизоны трудней попасть, вкруг них минные поля, датчики, автономные огневые точки. Обычно ждут, когда кто-то тропу пробьет или техника откажет. Там много чего пригодиться может. В зимах все хымческой дрянью обсыпано. Порой ни травины не растет. Туда такие как тюхала ходят, за товаром. Сразу не околеешь, так болячек наживешь. Кладбища что-то типа свалки. Всякой хрени свезено и стаскано — горы! Если поискать, чего ценного надыбаешь. Как повезет. Кубышки, тут уж неизвестно что. В них входа нет. Сказывают можно попасть, если тоннель пробить. Так кто бить будет? Да неизвестно стоит ли вкладываться? Вдруг хуже зимы окажется.

Чили слушала и не слушала его. Как на уроке. Там много о чем говорят, а вот пригодиться ли? Она не уверена. Рано или поздно она вернется домой. Вернется. А там ничего нет. Ни кемпингов, ни кладбищ, ни зим.

− И много таких мест? — спросила она, не молчать. Раз уж сама завела разговор.

− Загнуться хватит, − Пахин бесхитростный ответ.

Выложенная плитами набережная частично съехала в воду. Плиты расползлись, в швах трава и сор. Дальше путь только хуже. Ивы макают ветки в воду. Лопухи застят землю. Как почетный эскорт вдоль изгороди стоит гвардия золотарника. Желтые конуса метелок качает ветром. Паха забирая вправо, лезет в кручу, обойти труднопроходимые заросли.

Чили здорово устала, но не теряет дистанцию. Паха на нее обернулся самое большее раз-два. Наблюдая кислый вид девушки, у которой нет-нет начинали блестеть глаза, парень сжалился.

− Эх, время поджимает… Ладно, пойдем, покажу что-то.

Что-то оказалось армейским вертолетом, лежащем неподалеку от берега кверху брюхом. Паха балансируя по хвосту машины помог взобраться Чили, и поддерживая за руку, провел к люку в корпусе. Откинув тяжеленную крышку присмотрелся к темноте, принюхался.

− Осторожно, не ударься.

Рюкзаки они побросали у входа и дальше пробирались налегке, сбивая колени и ладони об острые углы.

− Глянь-ка.

Чили обалдело уставилась. Даже рот от удивления открыла. За лобовым стеклом виделся пятачок подводного мира. Удивительного мира! Темно-зеленые стебли роголистника напоминали павлиньи перья. Полупрозрачные желто-зеленые листья стрелолиста похожи на узкие ленты. Они качаются и колыхаются в такт спокойному течению. Между иголок тонконогих хара шныряют верткие красноперки. В зеленой копне кладофоры маскируется щуренок. Небольшой, но зубастый. Девушка зачарованно коснулась рукой стекла. Так велико желание убедится в реальности происходящего. В ярко-зеленом нитчатом шелковнике игрались плотвички. Плавали парами, синхронно блестели серебристыми боками. А то разворачивались, вставая нос к носу, будто целовались. Рядом со стеклом лениво проплыл линь, в чьи жабры набились конские пиявки. Когда длиннющая нитка червя-волосатика прилипла к стеклу, Чили инстинктивно отдернула руку. Живая нить растянулась не меньше метра. Пролегла длинной трещиной по стеклу. Боковым зрением Чили увидела, мелькнула пятнистая саламандра, отгоняя от какой-то падали прудовника.

Девушка не могла насмотреться спрятанной от человека красотой.

− Пошли, − позвал Паха. — В другой раз долго побудем.

Он обманывает, как обманывают маленьких детишек. Обещает то, в чем не уверен. Будет ли вообще следующий раз. Но она ему благодарна и за его обман и за демонстрацию чудес. Настоящих. Всамделишных.

Потерянное время наверстывали быстрым шагом. Паха даже горошину съел, иначе бы выдохся через полчаса.

Противоположный берег, неприветливый и мусорный постепенно приближался. Много руин, много покареженного металла, достаточно разбитых машин. Русло долго державшее дистанцию берегов, стало сужаться и мелеть. В воде хорошо видны перистые листочки урути и мелкие листики элодеи. Между ними снуют рыбки и рыбы. Рыбки это шустрые серебрянки размером с ладонь, рыбы − здоровенные увальни в локоть.

− Здесь перейдем, − выбрал Паха место для переправы. Донного ила меньше, заплески шире, гальки больше.

Он скинул понягу, оглядел берега во все стороны. Обычно и с пристрастием в бинокль.

− А почему здесь? — спросила Чили, роняя с плеч свой рюкзак. Надоел хуже горькой редьки. А ведь весу всего ничего.

Вслед за Пахой подобралась к воде. Он дно просмотреть проверить, она на отражение глянуть. Ей нравилось. Боевое отражение! Самое что ни есть сталкерское!

− Мелко. По пуп, не выше, − определил Паха глубину.

− И искупаться можно? — завела старую песню Чили. Странно. Воды полно, а лишний раз не подступись. И не говорит почему.

− Не здесь точно, − звучит категорический отказ.

Паха завязал узел на рубахе и поддернул повыше. Разулся и стянул штаны. Полез в понягу достал банку с вазелином и пленку.

− А ты чего? Особое приглашение?

− Объяснений достаточно будет.

− Объясняю, шкеры снимай.

− А в них нельзя?

− Было бы можно, уже бы перебрались, − Паха указал на противоположный берег. — Здесь не щитени или волосатики. Планарии. Они на любой темный предмет кидаются. Брезент проедают, − рассказывал Паха, занимаясь собой. — Гидрокостюм подсовывали, в марлю превратили.

Чили неохотно последовала его примеру. Разулась, стащила брюки. Босым ногам горячевасто стоять на разогретом камне.

Дальше творилось удивительное и это мягко сказано. Паха стащил трусы и (хоть бы в сторонку отошел!) принялся намазывать ноги, пах и ягодицы. Густо и тщательно.

Чили кашлянула. Вроде он тут не один, массажем и умащением заниматься.

− Не кашляй. Скромность свою прибереги для другого случая. Видишь, как делаю? Вот и не стой столбом!

− И мне белье снимать? — уничижительно произнесла она, разглядывая худосочный пахин зад. На иллюстрациях мужики посимпатичней выглядят. И впечатляют больше.

− И тебе. И поживей.

− Не вижу необходимости.

− Увидишь, − заверил Паха, тоном человека понимающего, о чем говорит.

Иногда нашими поступками движет желание кому-то что-то доказать. Иногда это не очень плохо.

Чили рассердилась. Раз так! Ну и хер с тобой! Махом стянула стринги и принялась намазываться. На всякий случай стала боком. В профиль все-таки не так фотогенично. Мазала осторожно, двумя пальчиками.

− Ты что? Безрукая? — не выдержал Паха.

Немало не стесняясь (мужики все такие − ни стыда, ни совести!) подошел, сунул в банку пол-ладони и довольно быстро извазюкал её вазелином. Сверху припорошил пылью и песком.

− Дальше сама, − предоставил он самостоятельность, добравшись до мест прикрытых ладошками.

− Какой-то сервиз не полный, — старалась Чили не терять самообладания.

Почему подпольная эротика щекочет нервы и вызывает остроумные комментарии, а всамделишная, на пустынном экзотическом берегу, мурашки и желание провалится от стыда?