Джон Биггинс - Под стягом Габсбургской империи

• Название: Под стягом Габсбургской империи
• Автор: Джон Биггинс
• Издательство: Группа «Исторический роман»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2016

Отто Прохазка, будущий герой № 27 империи Габсбургов, а пока капитан-лейтенант флота Австро-Венгерской империи, вроде бы обреченный умереть от скуки и артиллерийских учений на борту линкора мирного времени решает стать пилотом зарождающейся морской авиации, интересно и неожиданно проводит время, а также пытается предотвратить начало Первой мировой войны, хотя и безуспешно. События разворачиваются на территории современной Хорватии, Сербии, Аравии и Китая.

Невероятно интересно написанная книга с отличным юмором, повествующая о малоизвестной нам теме – Австро-Венгерской империи.

«Ретро техно-приключенческий триллер, нечто среднее между Томом Клэнси и Патриком О'Брайаном»

«Лайбрери Джорнел»

---

Я до сих пор понятия не имею, как они это делали. Конечно же, на мой взгляд это совершенно противоречило всем принципам мореплавания, преподаваемым в военно-морских учебных заведениях Европы. Китайцы как муравьи суетливо ползали туда-сюда под аккомпанемент странного китайского уличного шума, своего рода хриплого носового звука «ван-ван-ван». Но на первый взгляд беспорядочные и хаотические движения давали хороший результат. Под командованием Эрлиха джонка шла как любая европейская яхта, и даже на каком-то этапе плыла пять румбов к ветру, что почти подвиг для любого судна с люггерным парусом, а особенно для неуклюжей, плоскодонной шаланды с высокими бортами вроде нашей.

Я заметил однажды, что они кренят судно так, что почти квадратный бортовой стрингер начинает играть роль своеобразного киля, но, не считая этого, все походило на волшебство во всех смыслах, какие только можно представить. Полагаю, как сказал Эрлих, такое возможно, если живешь всю жизнь на борту джонки и чувствуешь любую вибрацию корпуса, как продолжение собственного тела.

К вечеру к удовлетворению линиеншиффскапитана Маковица мы доказали, что с местным экипажем, попутным ветром, темной ночью и с большой долей удачи китайскую джонку можно превратить в эффективный торпедный корабль. Проблема заключалась в том, как этот весьма нетрадиционный проект привести в соответствие со служебными инструкциями. Нанять иностранцев на службу австрийскому императору не стало препятствием: со времен принца Евгения Савойского армия Габсбургов нанимала солдат из всех стран Европы и даже за ее пределами, и в уставе ничего не говорилось о гражданстве.

Что касается самих китайцев, как выяснилось в наших переговорах с ними через двух представителей, входивших, видимо в местный профсоюз моряков, они вовсе не беспокоились о службе в иностранном флоте, при условии достаточно высоких выплат и выдаче красно-белых повязок австро-венгерских кригсмарине для защиты от любых неприятностей в соответствии с Гаагской конвенцией. Нет, проблемы начались только тогда, когда стали искать деньги для оплаты. В конце концов, потребовалось два дня мучительных и сложных переговоров с казначеем «Элизабет», прежде чем он с неохотой согласился признать, что капитану делегированы полномочия от Министерства финансов, и открыл сейф.

Каждому выплатили не менее восьмисот крон золотом — примерно двухлетнее жалование рядового матроса австрийского флота. Я был крайне недоволен оплатой вперед, боясь, что получив деньги, китайские моряки уйдут в открытое море и бесследно исчезнут, но Эрлих меня успокоил.

— Вам нужно понять одну вещь о китайских моряках, — сказал он. — Они не имеют к вам абсолютно никакого уважения ни как к офицеру, ни как к европейцу. Они прекрасные моряки во всех отношениях, за исключением разве что чистоплотности, но и пальцем не пошевелят, если станете требовать от них повиновения, в отличие от наших моряков, которые будут охотно работать на жесткого капитана, даже если с ними плохо обращаются или не доплачивают. Китайцы считают всех европейцев довольно нелепыми и в лучшем случае будут вести себя с ними, как родители со слабоумным ребенком. Но несмотря на все недостатки, на вашем месте я бы хорошо им заплатил, потому что они всегда выполняют работу, за которую получили деньги. А по поводу бегства с деньгами — не стоит беспокоиться на этот счет. Я и сам не могу объяснить, почему. Но они так не поступят, поверьте на слово.

Что касается самой джонки, несмотря на ее очевидные мореходные качества, для европейского глаза она выглядела странно. Если честно, то каждая её часть смотрелась будто сделанной задом наперед или вверх ногами. Взять, например, корпус. Думаю, многие люди, даже плохо разбирающиеся в конструкции корабля, согласятся, что корабль обычно имеет округлое днище и плоскую палубу. Даже тут у нашей джонки все было не так — плоское днище и округлая палуба, будто её начали строить как ящик, а закончили как бочку. Дно в разрезе было плоским, без киля и сконструировано из массивных сосновых досок, скрепленных железными шипами.

Скулы почти квадратной формы, а борта выполнены не в европейской клинкерной манере, когда обшивка начинается от киля и дальше вверх, и каждая последующая доска перекрывает нижестоящую, а в китайском стиле — сверху вниз. Что касается палубы, то она походила на спину кита или палубу подводной лодки и была покрыта сверху бамбуковой платформой, чтобы перемещаться. И если у лодок западного мира острый нос и тупая корма, то у джонки — обрезанный нос, как у небольшой плоскодонной шлюпки, и на нем массивная лебедка, и острая корма с рулем, подвешенным к ахтерштевню на скользящих шарнирах, так что его можно было поднимать и опускать при помощи шкивов.

Обитать приходилось в крохотной (размером с купе поезда) кормовой рубке с бочкообразной крышей, а за кормой располагалось подобие кормовой галереи в виде бамбуковой решетки, подвешенной между двумя выступающими бимсами, похожими на ручки огромной тачки. Что касается мачт, то их имелось аж пять, и на каждой — по укрепленному поперечными бамбуковыми ребрами люггерному парусу из грубой бязи, усиленному циновками и управляемому фантастически сложной системой анапуть-блоков, распорных палок и лееров, столь хрупкой, что, казалось, легкий ветерок повалит все это на палубу, и столь запутанной, что паук сошел бы с ума, пытаясь в ней разобраться. Местом для сна служили ярусы похожих на гробы нар в рубке, а еду готовили на печке, в два слоя обмазанной глиной.

Безопасность обеспечивали якорь в виде камня на бамбуковом канате​​, пятиметровый сампан — бамбуковая плоскодонка, которая тащилась на буксире за кормой, а также небольшой алтарь богине милосердия Гуань-Инь. Что касается отделки, то забудьте об этом: ни малейшего намека. Кривобокий корпус, кое-как вырезанные доски: я мог ладонь засунуть между некоторыми, да и вообще, все было таким грубым, будто только что с лесопилки.

Вся посудина ужасно воняла. Отчасти из-за протухшей воды в трюме, отчасти из-за экипажа (казалось, они никогда в жизни не мылись), а частично благодаря темно-красным парусам, приобретшим цвет благодаря вымачиванию в свиной крови с добавлением коры мангровых деревьев. Что касается экстерьера, то суденышко было окрашено, точнее обмазано черным дегтем, а чтобы как-то заделать ужасающие щели между досками, обильно использовалась субстанция под названием чу-нам — своего рода замазка из извести, пеньки и бамбуковой стружки, скрепленных воедино маслом какого-то ореха.

Джонка на европейский взгляд была посудиной грубой и весьма ненадежной, но для наших целей годилась как нельзя лучше, поскольку наклонная палуба идеально подходила для того, чтобы подвесить в средней части судна две торпеды, по одной с каждой стороне, и не сильно поднять центр тяжести. Джонки в этих водах, как я заметил, часто перевозили большие связки бамбуковых стволов, перекинутых на обе стороны как корзины на осле, частично, полагаю, для плавучести, а частично в качестве фальшборта. Так что нашим плотникам не составило труда сделать ложные связки, пустые внутри, чтобы спрятать торпеды, подвешенные в бортовых люльках. Когда придет время, мы просто перережем несколько веревок, чтобы сбросить маскировку. В конце концов, говорил я себе, потребовался бы весьма острый глаз, чтобы даже вблизи обнаружить, что наша джонка нечто иное, а не обычное северо-китайское торговое судно.

Примерно через четыре дня подготовки мы под покровом темноты вышли на джонке в залив Цзяочжоу для итоговых испытаний. Бамбуковые канаты перерезали и запустили двигатели двух учебных торпед, затем опустили рычаги капельной шестерни, чтобы открыть замки и с плеском сбросить два шипящих снаряда в воду. Мы наблюдали, как они уносятся в темноту и через некоторое время увидели красный огонек в отдалении. Обе торпеды попали в цель — старую деревянную баркентину, стоящую на якоре в восьмистах метрах. Демонстрация оказалась настолько убедительной, что нам было приказано готовиться к атаке британского линкора в ночь на тридцатое сентября.

Экипаж для этого подвига состоял из меня в качестве капитана, лейтенанта Эрлиха в качестве первого помощника и переводчика и торпедомайстера Кайнделя (который вызвался идти с нами) в качестве специалиста по торпедам и вооружению. Наше вооружение в дополнение к торпедами включало в себя три винтовки и пулемет Шварцлозе (последний не столько для нападения, сколько для защиты, хотя никто об этом не говорил, если наша китайская команда вдруг взбунтуется).

Что касается семнадцати китайцев, то казалось, они совершенно счастливы самоорганизоваться в соответствии со священными традициями предков под руководством двух братьев крайне гнусного вида: недоросликов, что с самого начала вели переговоры от имени всех остальных. Хотя я не и мог общаться с этими двуедиными боцманами, но спросил Эрлиха их имена. Тот сообщил, я попросил их записать, и мы с Кайнделем обрадовались, что их фамилия в немецкой транслитерации походила на нечто вроде «Бей Вьен» Поэтому отныне старшего и младшего братьев мы стали меж собой звать Старший бей из Вены, а другого — Младший бей из Вены.