Николай Мордвинов - Дневники

• Название: Дневники
• Автор: Николай Мордвинов
• Издательство: Всероссийское театральное общество
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

В книгу включены дневники известного артиста Николая Дмитриевича Мордвинова и воспоминания о нем.

---

Афиногенов:

— Спектакль лучше пьесы (между прочим, он этого не говорил на «Машеньке»[107]).

Ю.А. шепнул мне с гордостью:

— Нашу «тройку»[108] выделяют все.

1/X

Сегодня подписал договор на Котовского.

Был на «Лебедином озере» с Улановой[109]. Удивительная танцовщица. Смотрел, восхищался, завидовал. Так жаль, что мы, драматические артисты, не можем проводить свои занятия в такой системе, как это делают исполнители в любом искусстве. Все точно по правилам, резко очерчено: что, в какой последовательности, как проводить тренаж. У нас все — около.

Возможности каждого инструмента свои: у скрипки они, например, почти неограниченные, у балалайки они весьма скромные… Надо сделать свой аппарат податливым, послушным, выразительным, готовым к выполнению сложных заданий, какие возможны на скрипке, — а мы балалайки.

Я перестал забываться на сцене, появилось много противного расчета.

18/X

Театр отпустил меня сниматься в «Котовском».

Простился со спектаклем, с театром… Уезжаю с тяжелым чувством…

Театр покидало, если не навсегда, то надолго. Это ясно. В Москве очень тревожно…

Самое тяжелое — неизвестность… Мы все еще отступаем. Чувствуется, что основная война будет у стен Москвы. И я, хоть с командировкой, тем не менее — беженец, оставивший родной город…

В студии поставил условием, что поеду сниматься, если мне привезут семью. Привезли. Мы теперь вместе.

19/X

С большим трудом сели в поезд.

Леша и Люлька встревожены, но рады, что вместе. Поезд — специальный, для «Мосфильма», Большого театра и МГУ. Идет медленнее товарного. Теснота, духота, люди изнервничались. На каждой маленькой станции стоим по 2–6 часов. В Рязани начали появляться фашистские самолеты, отрезают дорогу, но их отгоняют, и бомбы рвутся где-то в стороне.

В последнюю ночь узнал, что все театры эвакуируются из Москвы. Театр имени Моссовета якобы тоже направляется в Алма-Ату.

Ваня[110] остается в Москве.

Мама с ребятами, с Манюшей[111] — в Курмыше…

Встретимся ли?

Останется ли что от Москвы? Так как если Москва — фронт, то бои будут за каждый дом.

Прошел также очень бодрящий слух, что к Москве подошли сибиряки. Это вселяет уверенность, что не так просто все будет.

В голове все спуталось… Душа окостенела… Ведь это — моя Россия!

26/X

АЛМА-АТА

На пути — беспокойства, лишения, они чувствуются во всем и везде. На всем следы войны.

На второй же день начинаю сниматься.

Ноябрь

В гостинице прожили несколько дней, и пришлось выбраться. Здесь разместился госпиталь. Переехали в другую — похуже, но все равно хорошо. Лишь бы…

В работе спешка. Стараюсь не халтурить, но как это называется, если, только прочитав сценарий, стал записывать, что делать в каждый данный момент, чтобы на съемке не оказаться «голым».

Безразличие… Не хочется заниматься своим делом. Знаю, что нужно, знаю, что должен, что необходимо найти в себе силы, но где их взять, если душа пуста… если были такие напряженные месяцы… отдохнуть?..

А может быть, исчерпал себя? Ерунда какая лезет в башку…

Сценарий[112] не нравится. От чего оттолкнуться, не знаю, ряд обрывков, не имеющих прямого отношения к образу. Уничтожена вся стихия, обаяние стихийности, обаяние становления. Образ причесан под добродетельного современного командира, каким его создала современная драматургия, а не жизнь, нечто безликое, бесконечно добродетельное, омытое борной кислотой существо.

Протестуя против всего этого, пытаюсь повернуть роль, но на пути стоит робкий и точно не представляющий, что нужно делать, режиссер.

Сценарий переделывается вновь и уже в седьмой раз! Что получится — теперь уже никто не знает. Эрмлеру эта добродетель тоже не пришлась по вкусу. А может, переделав сценарий, пересмотрят и кандидатуру? Я боюсь, что не создам характера. Лучше не сниматься, чем сняться плохо.

Режиссер не нравится. Какой-то бескровный, вялый.

И вот результат съемок: просмотрев первый материал, который возили в проявку в Ташкент (с проявочными машинами в Алма-Ате накладка — не привезли главных частей к ним)… Посмотрел и испугался, боюсь, роль не сделаю, и что зря они были за меня, доверяли… какой стыд будет перед театром… срамота.

Середина на половине. Надо заикаться или не надо заикаться? Герой заикался, и это добавляет ему обаяния, а режиссер не знает, как к этому отнестись: давайте что-то среднее.

Пока переделывается сценарий, дирекция уломала сняться в весьма серенькой роли Васнецова в «Парне из нашего города»[113]. Столпер дал слово, что сделает все возможное, чтобы роль сделать значимой. Эрмлер[114] настаивает на хорошем актере на эту роль, так как роль не вытягивает, а это — представитель командования. Тем ответственней задача.

Я сделал несколько предложений, как сделать роль, не увеличивая ее в объеме. Всем нравится. Принимают. Но боюсь, что все это делается для того, чтобы успокоить меня и скорей начать съемки.

В общем, что-то все трудно.

Пленки нет. Все картины идут на пленке, привезенной для «Котовского». Павильоны строить трудно, нет материалов.

А немцы бешено рвутся к Москве… Каждый день мы не досчитываемся какого-то большого города. Наши сдерживают напор, не отступают. Где же заготовлен, наконец, рубеж? Ужель Москва?.. Да нет… Не может быть, не верю, не хочу верить, не могу верить!

Жив ли Ванька? Молчит…

В Ленинграде голод. Отдан последний пункт, через который поддерживалась хоть малая связь с «Большой землей», — Тихвин.

Что-то началось на юге. Наши отдали Ростов.

Хоть бы что-нибудь знать!

Сколько горя кругом! Такая непосильная тяжесть ложится на плечи народа.

А пройдет время, и каждый будет считать себя счастливым, что жил в такое время. Потомство-то уж наверно позавидует.

4/XI

ЧИМКЕНТ

Театр, оказывается, поехал следом за нами и остановлен в Чимкенте. Марецкую и меня вызвали на спектакли «Дуровой».

Чимкент — маленький провинциальный город. Домишки, грязь, зелень, деревня.

Театр на пятьсот человек. Я своей персоной занимаю полсцены, выгляжу, как ихтиозавр… Типичные для такого города зрители, типичный прием.

Спектакль удалось прилично оформить. Из Москвы вывезли костюмы.

Часть актеров еще не размещена, живут в большой комнате театра, спят на стульях. Вчера приехала новая партия беженцев, немытые, грязные, несчастные…

Говорят, что власти приняли театр хорошо, обещают всяческое содействие. Но тем не менее надо переезжать в Алма-Ату. Вопрос об этом, кажется, стоит в местном правительстве. Ю.А. в театре нет. Прислал телеграмму за подписью начальника Отдела искусств города Перми, что начальник его задержал, потому что не знает, где театр [знают], что театр переведен, но куда — неизвестно. За это время наметилось большое контрнаступление наших войск на всех фронтах.

Ага! Стало легче дышать…

Но обратно двигаемся очень медленно. Сегодня пишут, что взят обратно Наро-Фоминск… а это — 80 км от Москвы!..

Несколько раз выступал в составе киноактеров на концертах, читал «Чудру»[115], пользуется успехом рассказ.

Прошел «Маскарад». Подавляющее большинство фильм хвалят.

Эрмлер:

— Это мой любимый образ.

Встретился с Герасимовым[116] и Макаровой[117]. Встречей взволнован.

Имел интересную беседу с Эрмлером.

— Я говорю откровенно: боюсь, что Котовского не сделаю. Котовский и сценаристом и постановщиком трактуется неверно, а бороться против них нет возможности.

Рассказал, что меня увлекало в таком стихийном, неуемном характере. Надо было пригласить более ровного актера, он бы сделал все добропорядочно и точно. Обкрадены обаяние, специфика образа, сняты все возможности, предоставляемые в кои-то веки режиссеру и актеру. Представление о фигуре будничное. Оно снижено до обычного твердокаменного штампа.

Рассказал, что я люблю в этом характере, что мне нравится, как бы я хотел видеть, как предполагал сделать уже снятые объекты… Посмотрите, и вы увидите хилую копию того, что могло быть мощным.

Эрмлер: Дело вы говорите. Я люблю ваше огромное романтическое дарование. Влюблен в вашего Арбенина, но с Котовского я настаивал вас снять. Этот материал должен снимать другой актер. Но большинство настояло на том, чтобы играли вы. И я поставил вопрос ребром: если в «Котовском» должен сниматься Мордвинов, то сценарий должен быть переделан. Поэтому и остановил производство. Вам необходимо включиться в работу над сценарием, предлагать, отстаивать то, что вам хочется. Итак, все мосты сожжены, отступать некуда… Давайте работать, и поверьте, что плохой картины я не дам выпустить; поэтому будьте спокойны и делайте то, что хотите. То, что вы видите в образе, мне нравится. Таким я вас не знал и не предполагал. Я приложу все усилия, чтобы это получилось.