Виктор Петелин - Алексей Толстой

• Название: Алексей Толстой
• Автор: Виктор Петелин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Книга посвящена жизни и деятельности классика советской литературы Алексея Толстого Автор, основываясь на воспоминаниях современников, на новых архивных документах, показывает жизнь писателя, историю создания его романов, таких, как «Петр Первый» «Хождение по мукам» рассказывает о его встречах с замечательными людьми своего времени Горьким Есениным, Станиславским.

---

Набережная у Николаевского моста в Петрограде, кажется, ничуть не изменилась. По-прежнему здесь шумно и суетливо во время прибытия парохода. Много встречающих, цветов, много детей, веселых улыбок. При виде этого неподдельного добродушия, непосредственности, бескорыстия тепло стало на душе и у Толстого.

До Ждановской набережной, где в доме № 3 заранее снял квартиру, добрались без особых хлопот. Первые дни пребывания в Питере ушли на хлопоты по устройству нового жилья. Отовсюду сыпались приглашения: всем хотелось услышать из первых уст об эмигрантской жизни, об общих знакомых и о бывших хозяевах России — как они там без власти, дворцов и слуг?

В интервью для журнала «Жизнь искусства» Толстой сказал: «В настоящее время я работаю над двумя переводными пьесами. Первая из них — чешская пьеса Чапека «Бунт машин». Это совершенно гениальная, динамитная по содержанию и динамическая по силе развития действия пьеса, но написанная, к сожалению, неопытной рукой. Пьеса эта шла за границей, в Берлине, в одном из ультрабуржуазных театров, и была хорошо принята прессой, но весьма холодно буржуазной публикой. Пьесу придется, как говорят французы, «адаптировать», приспособить к русской сцене. Ее надо, что называется, взять в работу — выбросить все мелкие недостатки, провалы и недоделанности. Тема пьесы мощна, грандиозна и символична. «Бунт машин», несомненно, явится событием в театральной жизни России.

Действие в пьесе «Бунт машин»- происходит в будущем. На одиноком острове существует фабрика искусственных людей, приготовляемых из протоплазмы и поддающихся починке, производящейся на той же фабрике.

Эти искусственные люди (символы) работают за человечество. Но вот под влиянием прибывшего на остров нового лица, организующего высших людей, в искусственных людях просыпается человеческое чувство. Они прозревают, понимая, что до сих пор являлись лишь орудием в руках других. Происходит бунт, во время которого искусственные люди уничтожают все человечество, а также и самую фабрику для приготовления искусственных людей. С уничтожением этой фабрики должна наступить гибель искусственных людей. Но тут в них пробуждается чувство Адама и Евы, чувство влечения и любви, и таким образом рождается новое человечество.

Пьесой «Бунт машин» заинтересовалась 3-я студия МХАТ, где пьеса, по всей вероятности, пойдет в предстоящем сезоне. В Петрограде «Бунт машин» пойдет в Государственном Большом Драматическом театре, с которым уже ведутся переговоры по этому поводу».

«Другая пьеса, над которой я работаю, — продолжал А. Н. Толстой, — итальянская комедия «Великий баритон» из жизни актеров…

Третья вещь, оригинальная пьеса из современной русской жизни, которая будет мною закончена осенью. Кроме того, осенью текущего года в 1-й студии МХАТ пойдет моя пьеса «Любовь — книга золотая», которую ставит режиссер Бирман, пьеса эта будет первой постановкой 1-й студии по возвращении ее в Москву. В этом же году я намерен продолжать вторую часть «Хождения по мукам», которая будет обнимать период Революции.

Что касается газеты «Накануне», то в ней я буду редактировать иллюстрированный журнал, который в виде особого приложения предполагается выпускать с 1 сентября вместо прекращенного выходом прежнего приложения к газете. Кроме того, вместе с другими членами редакции «Накануне», проф. Ю. В. Ключниковым, А. В. Бобрищевым-Пушкиным и Василевским (He-Буквой) я приму участие в поездке по СССР, с целью прочтения лекций и докладов на тему о нравах и жизни современной Европы и чисто литературных выступлений по вопросам западноевропейской общественности, литературы, искусства и о русской эмиграции».

В одном из таких выступлений Толстой изложил свое отношение к западноевропейской культуре, рассказал о возникающем фашизме, Смрад фашистской идеологии уже пробивается из разных щелей в Германии. Немецкий фашизм, говорил Толстой, свиреп, мстителен и реакционен. В Германии Алексей Толстой не раз сталкивался с молодчиками, для которых перестали существовать такие понятия, как нравственность и культура, они всей душой поверили в единственную «справедливость», продиктованную «царем мира — Джиппи Морганом», то есть господином Долларом. Именно такие отпетые молодчики записывались в фашистские организации, открыто заявившие о своей агрессивной идеологии оголтелого национализма. Только самые реакционные круги русской эмиграции поддерживали фашистов.

Толстой приехал в Россию, переполненный творческими планами. Казалось бы, садись и работай, но жизнь всегда вносит поправки. Так было и на этот раз. Прошло всего лишь четыре года, как покинул он Родину, но за это время произошло немыслимо многое… Нужно было налаживать новые и возобновлять старые связи. Здесь оставались его друзья, знакомые. Но что с ними произошло, какими они стали? Примут ли они сейчас его? Все, что он писал в эмиграции, доходило и до России, распространялось здесь, в том числе и «Хождение по мукам», не говоря уж об «Аэлите». Как отнеслись его друзья, читатели к его последним печатным выступлениям? Может, так, как и рецензент журнала «Россия», который, сравнив его роман с «Путешествием на луну» Жюля Верна, заявил, что даже наивность «Путешествия на луну» была художественно убедительна: читатель поддавался обману и начинал верить и в самый воздушный шар жюль-верновских пилотов, и в их полет на Луну, а вот ему, Алексею Толстому, читатели не поверят, потому, дескать, что нет художественного оправдания всей затеи Лося. Отказывается верить рецензент и жизни на Марсе на том основании, что писателю не удалось показать марсианские ландшафты и быт марсиан рельефно. Марс, видите ли, оказался подобием Земли, а фантазия писателя уж слишком земного происхождения. Плохо и то, что и героиня романа ничем не отличается от героинь самых что ни на есть реальных романов. Но мог бы в таком случае влюбиться в нее Лось, если она походила бы на некое амебообразное существо, без очарования юности, женственности земной, свежести?..

Роман написан ради того, чтобы показать, как оттаивает мужская душа после небывалого потрясения под воздействием большого чувства.

Дух искания и тревоги не дает ему покоя. И вот этот совершенно изуверившийся человек, попав на Марс, снова испытывает всепоглощающее чувство любви, переживает небывалый душевный подъем: через огонь и борьбу, мимо звезд, мимо смерти устремляется к своей неповторимой Аэлите, которая и не должна отличаться от героинь самых что ни на есть реальных романов.

Да, очень жаль, что не понял его или намеренно не понял рецензент «России». «Мало яркой фантастики», «Нет ее красок и ароматов», «Краски Марса изготовлены на земной фабрике»… «Единственно свежей, живой и по-толстовски сочной фигурой остается в романе спутник Лося — солдат Гусев. Он сделан так, как это мог делать прежний Толстой, находившийся на родной почве, питавшей его творчество и красками, и ароматами». Ясно, что этим хотел подчеркнуть рецензент, но только все это неправда. Максим Горький, которому Толстой рассказывал о своем марсианском романе и читал некоторые главы, говорил, что эту вещь он написал не по нужде, а в силу увлечения «фабульным» романом, его сенсационностью. Действительно, говорил Горький, сейчас в Европах очень увлекаются этим делом. Быт, психология надоели. Другое дело авантюрный сюжет, где можно использовать склонности к сказочному, небывальщине.

Немало значил для Толстого и читательский спрос, который необходимо было удовлетворять, как удовлетворяют жажду. Именно сознание полезности твоего труда, вера в то, что его ждет читающее многолюдье, придают силу и целенаправленность художнику. Это аксиома… Допустим, писатель оказался на необитаемом острове, и он твердо знает, что до конца дней своих не увидит человеческого существа и никто никогда не узнает о его рукописях, если таковые он оставит после себя. Будет ли он писать? Конечно, нет.

Сейчас, на стыке двух эпох, надо с особым проникновением думать о читателе, о новом читателе, который шесть лет назад пришел на литературный рынок и требует к себе полного внимания. Он невозмутимо стоит на рыночной площади и прислушивается к спорам, которые ведутся там. Многое непонятно ему в этих спорах. Например, в чьих руках должна быть литература — у ВАППа, у «Лефа», у «попутчиков»? Какое ему до этого дело. Споров, скандалов, громовых статей хоть отбавляй, а книг хороших нет. Вот и стоит он, новый читатель, хозяин страны, и всматривается в лик писателей своими молодыми, смеющимися, жадными глазами, словно бы спрашивая настойчиво и терпеливо: «А когда же книжечку напишете? Ведь читать нечего…

Читатель — составная часть искусства. В этом Толстой твердо убежден. И «Аэлита», естественно, возникла у него как ответ на веление времени и одновременно как удовлетворение собственной потребности в остросюжетном произведении. К тому же надо было ответить тем западным прорицателям, которые заговорили о гибели цивилизации или откровенно шумели о грядущем реванше и истреблении неполноценных наций. Разве Тускуб с его идеями подавления личности не похож на некоторых идеологов фашизма в Германии и Италии? «Равенство недостижимо, равенства нет. Всеобщее счастье — бред сумасшедших… Жажда равенства и всеобщая справедливость разрушают высшие достижения цивилизации. Идти назад, к неравенству, к несправедливости…. Заковать рабов, приковать к машинам, к станкам…» Эти слова, конечно, говорят на Земле, а не на Марсе, Тускуб всего лишь олицетворяет реакционные силы на Земле, против которых Толстой всегда решительно выступал. И кто не понимает, что, создавая «Аэлиту» и передавая ее в «Красную новь» и Госиздат, он, Толстой, совершает еще один политический шаг в сторону Советской власти, тот глубоко заблуждается: вся «Аэлита» — это гимн Земле, обновляющейся в революционном порыве, это гимн тем людям, которые совершили революцию на Земле и готовы продолжать ее где угодно, даже на Марсе, если жизнь там действительно устроена так, что торжествует олигархия, а народ порабощен. Как же можно этого не заметить?