Иван Выборных - Родники мужества

• Название: Родники мужества
• Автор: Иван Выборных
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор в годы войны был начальником политотдела корпуса, затем армии. Участвовал в форсировании Сиваша, в боях за освобождение Крыма, Прибалтики. В своей книге, рассчитанной на массового читателя, он подробно и доходчиво рассказывает о партийно-политической работе в частях и соединениях 51-й армии, о беспримерном мужестве и отваге ее бойцов и командиров

---

Так поступил, например, комсомолец И. С. Протвинов. Когда на его окоп пошли танки, он открыл огонь из противотанкового ружья. Но шли-то не простые Т-IV, а Т-VI — «тигры». Их броня оказалась достаточно крепкой, ее из ПТР не очень-то возьмешь.

И тогда боец решается на крайний шаг. Прижав к груди единственную оставшуюся у него противотанковую гранату, Протвинов, подпустив «тигр» на близкое расстояние, бросается под его гусеницы. Гремит мощный взрыв. Ценой своей жизни он останавливает фашистский танк. Бойцы, видевшие подвиг комсомольца И. С. Протвинова, в едином порыве поднялись в контратаку и отбросили врага.

Кстати, в этом бою неплохо поработали и наши артиллеристы. От их меткого огня один за другим вспыхивали немецкие танки. 22 обгоревшие броневые коробки насчитали потом советские воины на поле боя, в том числе и несколько «тигров».

Ну а с пехотой, как уже было сказано, разделались поднявшиеся в контратаку наши стрелковые подразделения. [123]

Отличную боевую выучку показали в тот день и бойцы взвода младшего лейтенанта И. М. Назарова. Его подразделение обороняло хутор Тарбуце. И когда гитлеровцы двинули в атаку танки, а за ними автоматчиков, Назаров приказал пропустить танки и обрушить огонь на пехоту.

Вот броневые машины миновали наши окопы. И следовавшие за ними автоматчики сразу же попали под плотный ружейно-пулеметный огонь.

Танки, чтобы выручить свою попавшую в беду пехоту, вернулись, начали утюжить окопы. Но советские воины на сей раз встретили их уже во всеоружии. Заговорили противотанковые ружья, в ход были пущены гранаты. Потеряв половину танков, гитлеровцы были вынуждены убраться восвояси.

За умело проведенный бой младший лейтенант Иван Михайлович Назаров был удостоен высокого звания Героя Советского Союза, а его подчиненные награждены орденами и медалями.

Пять суток гитлеровцы пытались пробиться через нашу оборону. Они наносили удары то в одном, то в другом месте. Но прорваться все-таки не смогли. Мы одержали очень важную победу. Правда, далась она нам нелегко. Немало было и критических моментов. Расскажу об одном из них.

Это случилось в полосе обороны 417-й стрелковой дивизии, в районе города Добеле, расположенного юго-западнее Елгавы. Это соединение в ночь с 17 на 18 августа по приказу командарма должно было перебросить два своих полка непосредственно к Добеле, а третий — 1372-й стрелковый — оставить пока на прежних рубежах в районе Тукумса.

Враг как будто бы узнал об этом. И 20 августа предпринял здесь очень мощную атаку, фашистские танки, смяв наш полк, почти сразу же вышли в тыл корпуса.

...КП корпуса и политотдел находились в этот момент в небольшом поселке Апшуне. Мы с комкором, помнится, располагались в доме, рядом с которым размещался корпусной узел связи. Он, этот узел, находился рядом с дорогой Добеле — Елгава — Рига и стал первым объектом атаки вражеских танков.

Нас подняла внезапно вспыхнувшая орудийная и пулеметная стрельба. Выбежав наружу, мы услышали приближающийся лязг гусениц, а потом увидели в предрассветной [124] мгле и силуэты приближающихся по дороге танков.

Сомнений быть не могло: фашисты! Что делать? Решили занять оборону наличными силами. Но долго ли продержишься против танков с какой-то сотней бойцов и командиров, причем без артиллерии. С час, не больше. А потом? Потом вражеские танки пойдут гулять по нашим тылам...

Нет, этого допустить нельзя! И генерал И. И. Миссан принял, думается, единственно правильное в данной ситуации решение. Поручив одному из старших командиров руководство обороной поселка, он сел в поджидавшую уже его машину, пригласил меня с собой и приказал как можно быстрее ехать на восток, в 346-ю стрелковую дивизию.

Через час бешеной гонки мы наконец добрались до этого соединения. Генерал Миссан тут же кинулся к радиостанции и связался с командиром соседней дивизии генерал-майором Юхимчуком. Отдал ему приказ: перекрыть артиллерийскими заслонами все дороги, ведущие к Елгаве.

— «Тигры» заходят к тебе в тыл, — пояснил комдиву Миссан. — Их надо остановить. Во всяком случае, не дать врагу возможности овладеть Елгавой.

Как мы потом узнали, генерал Юхимчук, быстро оценив обстановку, стянул на опасный участок всю свою артиллерию и завязал бой с фашистскими танками. Одновременно он выслал связного в дивизию генерал-майора Потапенко и от имени комкора приказал прикрыть тыл и не допустить противника к Елгаве.

Таким образом, полки генерала Потапенко, поддержанные артиллерией Юхимчука, в упорных боях остановили продвижение вражеской танковой колонны. А вскоре она была уничтожена.

А теперь хочется поведать о судьбе тех, кто остался оборонять поселок Апшуне. О них нам рассказали позднее работники политотдела подполковник И. Писарский и майор Г. Здюмаев.

...Оборону заняли десять офицеров штаба и политотдела корпуса и сто тридцать бойцов и сержантов из подразделений обеспечения. У них, как уже говорилось, не было ни артиллерии, ни достаточного количества гранат. И все-таки они смело вступили в схватку с танками врага, [125] задержав их продвижение ровно на столько, сколько потребовалось дивизиям Юхимчука и Потапенко для того, чтобы изготовиться к бою и разгромить-таки бронированную колонну.

В неравном бою у поселка Апшуне погибли не все бойцы и командиры группы. Многие из них, израсходовав боеприпасы, под покровом темноты сумели-таки вырваться из окружения и выйти к своим. А 64 человека пали на поле боя смертью храбрых.

* * *

Итак, встретив на пути к Елгаве заслон, враг, не сумев пробиться, повернул круто на север. И случилось так, что его части неожиданно вышли в тыл 346-й стрелковой дивизии. Правый фланг этого соединения вскоре оказался буквально разметанным, многие подразделения дивизии попали в окружение.

Как это могло случиться? Очень просто. Ведь полки 346-й стрелковой, как и других соединений, были расчленены на батальонные узлы сопротивления, локтевой связи между ними, о чем я говорил выше, не было. Отсутствовало и огневое взаимодействие. Это-то и позволило противнику сравнительно легко просочиться через почти незащищенные стыки и ударить по батальонным узлам сопротивления уже с тыла.

Обстановка сложилась серьезная. Но, к чести командиров попавших в окружение подразделений, они не растерялись. Заняв круговую оборону, любыми способами выходили на связь с вышестоящими штабами. И при малейшей возможности рвали кольцо окружения, соединяясь с другими ротами и батальонами.

Вскоре одна из таких объединенных групп (силой более полка) установила даже взаимодействие с дивизией генерал-майора Юхимчука. Правда, взаимодействием это можно было назвать с большой натяжкой, ведь оно осуществлялось через кольцо вражеского окружения. И все-таки оно было!

В частности, в этот отряд был направлен майор Бублий, получивший от Юхимчука задание согласовать там совместные действия, что и было сделано. А вскоре отряд с одной стороны, а дивизия Юхимчука с другой ударили по противнику, смяли его и соединились. Примерно аналогичным способом были вызволены из окружения и остальные полки и батальоны 346-й дивизии. [126]

Следовательно, враг не добился желаемого, расчлененная им дивизия снова собралась в кулак. Но трудные бои в окружении все-таки сказались на настроении бойцов и даже командиров. Я подметил это сразу, как только побывал в полках 346-й стрелковой.

Естественно, невеселое и даже, можно сказать, подавленное настроение людей меня насторожило. Ведь такого в дивизии раньше не наблюдалось. Разумеется, стал искать этому причины. Откровенные беседы с бойцами, командирами и политработниками вскоре помогли мне установить, что этих причин в общем-то две. Собеседники не скрывали своего недовольства тем, что прорыв вражеских танков оказался для них столь неожиданным.

— Плохо сработала наша разведка, — говорили они. — Ведь знай мы о прорыве заранее, смогли бы приготовить фашистам хорошую «баню». А так...

Но не только, и даже не столько этим объяснялось невеселое настроение товарищей из 346-й. Оказалось, что, как только дивизия вышла из окружения, в ее подразделения сразу же приехало несколько армейских представителей. К сожалению, свою задачу они видели не в том, чтобы подбодрить людей, а в том, чтобы... провести нечто вроде расследования. Вот и стали допытываться у бойцов, кто, по их мнению, явился виновником того, что рота, батальон попали в окружение, как вели себя в той обстановке те или иные воины. Одним словом, люди как бы заранее делились на мужественных и трусов, что, вполне понятно, приводило одних в большое смущение, других же оскорбляло до глубины души.

Бестактное отношение старших товарищей к бойцам и командирам побывавшей в беде дивизии вызывало по меньшей мере недоумение. Поэтому я счел нужным пригласить к себе ретивых «расследователей». Одновременно распорядился собрать и всех политработников, секретарей партийных организаций. Вместе мы обсудили состояние дел в соединении и пришли к заключению, что ведение подобного «дознания» среди бойцов, только что вышедших из окружения, излишне и даже нежелательно. А гостям после совещания предложил вернуться в штаб армии и доложить своим начальникам о моем решении.