Иван Галицкий - Дорогу открывали саперы

• Название: Дорогу открывали саперы
• Автор: Иван Галицкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1983

Автор воспоминаний, Герой Советского Союза генерал-лейтенант инженерных войск И. П. Галицкий, участвовал в битве под Москвой, в обороне Севастополя. Был заместителем командующего войсками и начальником инженерных войск Западного, позднее 1-го Украинского Фронта успешно осуществившего крупнейшие наступательные операции Великой Отечественной войны. В книге раскрывается многогранная деятельность воинов-саперов, их героические ратные дела, рассказывает о встречах с видными советскими военачальниками Г. К. Жуковым, И. С. Коневым, В. Д. Соколовским, И. Е. Петровым.

---

На следующее утро я, полковник Смирнов-Несвицкий и дивизионный инженер капитан П. П. Смирнов вновь приехали в Ак-Монай.

К нам подошел майор Давид.

— Ну, как прошло минирование? — поинтересовался я.

— В целом неплохо. До нормы немножко не дотянули: сказывается у некоторых отсутствие необходимых навыков. Потом ракеты мешают. Но дальше дело пойдет лучше. Освоимся. Жаль, два человека ранены, один из них — тяжело. Саперы еще плохо ориентируются в темноте, сбиваются с направления, нарушают маскировку. Думаю после отдыха еще потренировать их приемам ночного минирования.

— Хорошая мысль, непременно потренируйте, — согласился я.

Вскоре мы получили данные из 44-й армии. Сравнительно нормально прошло минирование и там. Только у Феодосийского залива саперы подверглись минометно-артиллерийскому обстрелу. Есть потери. Но разве на войне обойдешься без них? Плохо, когда жертвы не оправданы ничем. А тут мы делали большое, очень нужное дело. Минирование продолжалось еще несколько ночей.

Уже шла вторая половина февраля 1942 года. Погода стояла отвратительная: то дождь, то вдруг мороз, то туман — что называется, гнилая крымская зима. На фронте было относительно спокойно. По имеющимся у нас сведениям, и в Севастополе была такая же обстановка. Активных действий не велось ни тут, ни там. Отчасти из-за плохой погоды. Но главным образом из-за того, что обе стороны готовились к активным действиям.

Оборонительные работы на Ак-Монайских позициях велись с некоторыми перерывами. От периодических потеплений [77] грунт раскисал и делался очень вязким. Копать его было просто невозможно. Земля буквально прилипала к лопате. Крепко доставалось саперам, производившим минирование, ночами они ползали по размокшему грунту с минами в руках и настолько прилипали к клейкой крымской земле, что иногда без помощи товарищей не в силах были оторваться от нее. При заморозках минирование шло легче. Затруднялась только отрывка лунок для мин. Несмотря на тяжелые погодные условия, к 20 февраля нашей группе удалось полностью заминировать передний край Ак-Монайских позиций. Это, безусловно, был немалый успех.

В те дни Крымский фронт силами 51-й и 44-й армий готовился к наступлению в общем направлении Старый Крым, Феодосия. В войска непрерывно доставлялись боеприпасы, прибывали танки, артиллерия и другая боевая техника. Пришло пополнение.

Оставалось всего три дня до начала наступления. Оборонительные работы на Ак-Монайских позициях были приостановлены. Бойцам дали отдых. Теперь саперы должны были сделать проходы в своих минных полях, а накануне дня атаки — в минных полях врага. Задача трудная и весьма ответственная. На каждую роту пехоты и поддерживающие ее танки НПП проделывалось по два прохода шириной до 8 м. Для этого выделялась группа саперов не менее отделения, оснащенная щупами-миноискателями, саперными ножами и комплектами красных и белых флажков.

И вот настал день наступления — 27 февраля 1942 года. Утро было пасмурное, небо заволокли густые облака. Мы с полковником Смирновым-Несвицким и полковником Леошеней рано утром прибыли на наблюдательный пункт генерала Львова — его армия наносила главный удар. Там же находился и полковник Шурыгин. До начала артиллерийской подготовки оставались считанные минуты. Ровно в 7 часов воздух потрясли мощные раскаты артиллерийской канонады. И сразу на переднем крае противника и в ближайшей глубине заплясали разрывы снарядов. Вверх летели комья земли, обломки деревьев. Густой дым расстилался по полю, затрудняя наблюдение. Шурыгин доложил мне: получено донесение, все проходы в минных полях проделаны. Стена артиллерийских разрывов начала перемещаться в глубину обороны противника. Прижимаясь поближе к ней, вперед пошли танки с пехотой, сопровождаемые саперами. Фашисты открыли сильный огонь. Загремели выстрелы уцелевших орудий, застрочили пулеметы и автоматы врага. Однако наши части упорно продвигались к опорному пункту Джантора и [78] вскоре овладели им. Вслед за передовыми частями двинулись вторые эшелоны, длинной лентой потянулись конный транспорт и автомашины, подавая войскам боеприпасы.

На второй день наступления с НП 51-й армии мы наблюдали бой за деревню Тулумчак, находящуюся в 6–7 км юго-западнее Джанторы. После жаркой схватки наши части овладели этим населенным пунктом. Саперы 132-го моторизованного инженерного батальона немедленно прикрыли Тулумчак минными полями с юга и запада. Как показал дальнейший ход событий, мера оказалась своевременной. К вечеру в районе Тулумчака снова разгорелся бой. На деревню двинулась большая группа вражеских танков. Но едва первые машины подошли к ее южной окраине, как 8 танков подорвались на только что установленных минах, а 4 танка запутались в МЗП.

Итак, на поле боя остались 10 танков. По уцелевшим открыла мощный огонь артиллерия, заставив повернуть их обратно. Наши саперы одержали первую победу.

Наступление развивалось очень медленно. Непрерывно шел дождь, в результате чего грунт настолько размок, что танки по целине двигаться не смогли. Сделались непроходимыми дороги для артиллерии и автотранспорта. Войскам фронта прорвать оборону противника не удалось. 51-я армия за три дня боев сумела овладеть лишь Джанторой и Тулумчаком, 44-я армия успеха не имела. Командование фронта приняло решение приостановить наступление.

Настроение у всех после этих боев было нерадостное. Сколько готовились, а результата почти никакого. Было над чем задуматься, поразмыслить, что делать дальше.

Мне стало известно, что в Керчь прибыл заместитель генерального инспектора Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-майор Василий Тимофеевич Вольский. С ним я познакомился еще в Москве. В 1940 году мы вместе проводили инженерно-танковое учение по преодолению противотанковых заграждений в зимних условиях. Вольский — генерал большой эрудиции, хороший товарищ и отзывчивый, сердечный человек. И внешностью он взял: высокого роста, хорошо сложен, белокурый, с красивым русским лицом. В прошлом Вольский кавалерист, а теперь видный танковый начальник.

В тот же день я встретился с Вольским. Мы тепло и сердечно поздоровались, оба были рады увидеть друг друга, особенно я. Ведь прибыл знакомый с Большой земли, да еще из Москвы. Это же целая куча самых свежих новостей. Я предложил ему разместиться в нашей землянке. Вольский [79] прибыл на Крымский фронт по заданию Ставки. С собой «притащил» целый эшелон танков КВ.

Мы распрощались. Я отправился к Мехлису с очередной информацией. Кратко доложил ему, что Ак-Монайские позиции прикрыты минными полями. Восстановлено проволочное препятствие. Пехота окопалась, Отрыты окопы на стрелковое отделение и взводы, что, безусловно, повысило устойчивость обороны и в некоторой степени улучшило бытовые условия бойцов в окопной жизни. Настроение их поднялось.

— Это хорошо, — сказал Мехлис, — что колесо завертелось. Значит, дело будет. Сообщаю для вашего сведения: в ближайшее время мы планируем новое наступление в целях деблокирования Севастополя с последующим изгнанием фашистов из Крыма.

Военный совет окончательно установил дату нового наступления 13 марта в 10 часов утра.

Накануне мы со Смирновым-Несвицким отправились в 44-ю армию проверить готовность инженерных частей к обеспечению боевых действий пехоты, танков и артиллерии. Выполнив все намеченное, ночью поехали в 51-ю армию на КП генерала Львова. Уже стало светать, когда выбрались на Феодосийское шоссе. Я задремал. Проснувшись от толчка, заметил на ветровом стекле капельки воды. Вскоре начался дождик. Февральская история повторялась. «Неужто командование фронта не отменит атаку? Ведь завязнем в грязи по самые уши», — невольно высказал я мысль.

Смирнов-Несвицкий промолчал. За него ответил гром начавшейся артиллерийской подготовки.

С большим трудом мы пробивались через пробки, образованные на единственном шоссе транспортом. На НП командующего 51-й армией генерала Львова прибыли тогда, когда наступление уже началось. Пехота для облегчения передвижения была одета в ватные куртки. Но продвигалась она очень медленно. Бойцы, попав под сильный пулеметный огонь, падали на сильно размокшую землю. Вскоре одежда намокла и покрылась толстым слоем липкой грязи. Она стала очень тяжелой и сильно сковывала действия.

Танки все больше замедляли ход и наконец совсем отстали от пехоты. Это было хорошо видно с НП. Вот несколько КВ спустились в небольшую лощину, медленно пересекли ее и лишь только начали подниматься на возвышенность, как тут же остановились.

— В чем дело? — спросил Шурыгина генерал Львов. — Срочно проверьте, что там произошло. [80]

Полковник Шурыгин быстро послал небольшую команду инженерной разведки. Вскоре она донесла, что танки КВ своими гусеницами увязли во внезапно размокшем грунте по самое днище и остановились. Они не могут двинуться ни вперед, ни назад. Встал вопрос: чем же можно помочь танкистам? Ведь у нас нет тягачей, да и они сейчас не пройдут. Словом, эвакуировать КВ сейчас невозможно.