Николай Кулаков - Доверено флоту

• Название: Доверено флоту
• Автор: Николай Кулаков
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Автор в годы Великой Отечественной войны был членом Военного совета Черноморского флота. Незадолго до кончины он передал воспоминания Военному издательству. В центре повествования — героическая оборона Одессы и Севастополя, поддержка флотом приморского фланга Сухопутных войск. В книге обобщается опыт партийно-политической работы. Тепло рассказывается о людях — моряках, пехотинцах, авиаторах, о встречах с видными военачальниками.

---

Выходов кораблей на боевую подготовку на следующий день не планировалось. В середине дня намечались учебные полеты в отдельных авиационных подразделениях, а ночью не должно было происходить ничего. Приняв все это к сведению, я поздно вечером уехал к семье, жившей летом в пригородном поселке Максимова дача. Оперативному дежурному по штабу флота капитану 2 ранга Н. Т. Рыбалко наказал, чтобы в случае каких-либо неожиданностей он сразу же высылал за мной машину, а уже затем звонил по телефону.

Несмотря на поздний час, жена с дочерью ждали меня, спал только наш шестимесячный сынишка. На воскресенье, [26] когда мог быть дома и я, перенесли уже прошедший день рождения дочери, и маленькая Жанна стала рассказывать, кто из подружек придет на ее праздник и чем она будет угощать гостей - куплено два решета только что созревшей черешни…

Домашняя обстановка, атмосфера наступавшего семейного праздника несколько успокоили меня. Дала себя знать и усталость, и я быстро уснул. [27]

Глава вторая.

Черноморцы дают отпор

Разбудил звонок служебного телефона.

- Товарищ дивизионный комиссар, - докладывал оперативный дежурный, - получена важная телеграмма наркома. Машина за вами выслана.

Торопливо оделся, сказал жене, чтобы не беспокоилась - мало ли зачем мог понадобиться в штабе! Но тревожное предчувствие, вчера еще смутное, сразу усилилось. Всю дорогу неотвязно держалось в голове: «Война?»

Над городом и бухтами перекрещивались, выхватывая из темноты куски малооблачного неба, лучи прожекторов. Это означало, что зенитчики начеку.

В штабе флота уже почти все были в сборе. Здесь царила деловая сосредоточенность, все выглядело так, будто продолжалось флотское учение.

Вице- адмирал Ф. С. Октябрьский находился в своем кабинете на втором этаже. Он протянул мне бланк с телеграммой наркома. Это был краткий, состоявший из нескольких слов, приказ всем флотам, кроме Тихоокеанского, о немедленном переходе на оперативную готовность номер один. Телеграмма, принятая в начале второго часа ночи, шла из Москвы считанные минуты, но за это время нарком Н. Г. Кузнецов лично передал этот же приказ по телефону (к аппарату подошел контр-адмирал И. Д. Елисеев, остававшийся в штабе с вечера).

- Дав мне прочесть телеграмму, командующий спросил:

- Как думаешь, Николай Михайлович, это война?

- Похоже, что так, - ответил я. - Кажется, англичане не наврали. Не думали все-таки мы с тобой, Филипп Сергеевич, что она начнется так скоро…

Перевод флота на высшую боевую готовность был у нас хорошо отработан, и все шло по плану. Корабли и части приступили к приемке добавочного боезапаса, топлива, продовольствия. По гарнизону был дан сигнал «Большой сбор», а база и город затемнены. Светили только Херсонесский маяк и Инкерманские створные знаки, и вдруг обнаружилось, [28] что связь с ними нарушена. Туда были посланы мотоциклисты, и скоро маяк и створные знаки потухли. Продолжал светить лишь самый дальний створный знак - Верхний Инкерманский, но один он не мог служить достаточным ориентиром для неприятельской авиации. Как потом выяснилось, нарушение связи явилось результатом диверсии - кто-то вырезал на линиях десятки метров провода.

В штабе то и дело раздавались телефонные звонки - из соединений и частей просили информировать об обстановке. Но мы могли лишь подтвердить уже переданный всем и выполнявшийся приказ, еще раз напоминали о бдительности. Никакой дополнительной информации не имели пока сами.

К командующему являлись за указаниями генерал-майор береговой службы П. А. Моргунов, начальник тыла флота контр-адмирал Н. Ф. Заяц, руководители других служб, комендант города. Приходил обсудить положение и необходимые действия секретарь горкома партии Б. А. Борисов. И каждый спешил обратно на свой пост, свой КП, чтобы быть на месте, когда что-то может произойти.

Дивизионный комиссар Петр Тихонович Бондаренко доложил, что работники управления политической пропаганды собраны и готовы отправиться на корабли и в части. Он спросил, что они должны говорить об обстановке личному составу. Я ответил: надо разъяснять возможность любых неожиданностей и обеспечивать, чтобы они никого не застали врасплох.

К половине третьего закончили переход на оперативную готовность номер один все корабельные соединения, береговая оборона, морская авиация. Поступил доклад о том же с Дунайской военной флотилии… На всем Черноморском флоте тысячи людей заняли свои боевые посты, корабли были готовы выйти в море, самолеты - взлететь, к орудиям подан боезапас.

Около трех часов ночи с постов наблюдения и связи в районе Евпатории и на мысе Сарыч донесли: слышен шум моторов неизвестных самолетов. Они летели над морем в направлении Севастополя. В 3.07 шум моторов услышали уже с поста на Константиновском равелине. В городе еще до этого проревели сирены воздушной тревоги. Вот-вот зенитчики должны были открыть огонь - приказ об этом начальнику ПВО флота полковнику И. С. Жилину был отдан начальником штаба флота контр-адмиралом И. Д. Елисеевым, как только стало ясно, что неизвестные самолеты приближаются к главной базе. [29]

В эти минуты командир одного из дивизионов зенитно-артиллерийского полка, прикрывавшего Севастополь, соединился по телефону с командующим флотом. Очень волнуясь, он сказал, что не сможет решиться открыть огонь: а вдруг самолеты наши и тогда ему придется отвечать за последствия.

Ф. С. Октябрьский потребовал прекратить неуместные рассуждения и выполнять приказ.

- В противном случае, - закончил командующий, - вы будете расстреляны за невыполнение боевого приказа.

Этот эпизод показывает, насколько трудно было некоторым нашим товарищам быстро «переключить себя» на войну, осознать до конца, что она уже стала реальностью; Но я упоминаю об этом случае также и потому, что в отдельных военно-исторических произведениях появлялись утверждения, будто какие-то колебания насчет того, следует ли открывать огонь, возникали у командующего Черноморским флотом. Как человек, находившийся рядом с ним, могу засвидетельствовать, что никаких колебаний и сомнений на этот счет у Ф. С. Октябрьского не было.

Вскоре вибрирующий гул авиационных моторов донесся и до окон штаба. И сразу же - в 3 часа 15 минут - ударили наземные и корабельные зенитки. По всему небу шарили прожекторы.

Выйдя на балкон кабинета командующего, я отчетливо увидел крупный самолет, вероятно бомбардировщик, попавший в лучи прожекторов. Он летел на небольшой высоте. Трассы пуль (огонь велся и из крупнокалиберных пулеметов), казалось, пересекают его курс. Вокруг все гремело и грохотало. Затем на фоне общей пальбы выделились два сильных взрыва, раздавшиеся где-то невдалеке.

В это время Ф. С. Октябрьский говорил по телефону с оперативным дежурным по Главному морскому штабу. Несколько минут спустя состоялся разговор с наркомом Н. Г. Кузнецовым. Выслушав Октябрьского, нарком сказал, что немедленно доложит обо всем правительству и флот получит необходимые указания. О нападении на Севастополь было доложено также начальнику Генерального штаба РККА генералу армии Г. К. Жукову.

Из переговоров с Москвой мы поняли, что, по-видимому, первыми сообщили о нападении врага, о начавшейся войне. Это подтвердили потом в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. [30]

Налет длился (с перерывами, так как временами самолеты удалялись) около получаса. С различных постов, из многих частей докладывали о замеченных в воздухе парашютах. В районы, где они могли опуститься, высылались на машинах команды бойцов, были перекрыты все ведущие в город дороги, взяты под охрану важнейшие гражданские объекты (военные охранялись и так), организовано усиленное патрулирование улиц. Однако парашютисты нигде не обнаруживались. Их не могло быть много - парашюты замечались лишь единичные. Но искали все же живых людей - диверсантов или разведчиков. О взаимосвязи докладов о парашютах с происшедшими взрывами догадались не сразу.

А вот донесение о сбитом зенитным огнем самолете подтвердилось быстро. Потом выяснилось, что сбит и второй.

Ни один наш корабль, ни один военный объект на берегу при внезапном воздушном налете не пострадали. Но в городе разрушения и жертвы были.

Как только рассвело, я объехал вместе с капитаном 1 ранга А. П. Александровым - командиром Новороссийской военно-морской базы, прибывшим в Севастополь на разбор учения, места, где взорвалось то, что мы пока еще считали крупными авиабомбами. На улице Щербака был полиостью разрушен большой жилой дом. Команды МПВО и моряки разбирали завалы. Вокруг собрались люди.

Над городом и бухтами барражировали теперь наши «ястребки», и, глядя на них, наверное, кто-нибудь думал: разве не могли истребители перехватить врага за пределами города, встретить его где-то над морем? Конечно, могли, если бы мы знали хоть немного раньше, что произойдет этой ночью…