Ричард Овери - Сталин и Гитлер

• Название: Сталин и Гитлер
• Автор: Ричард Овери
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-082961-3

Адольф Гитлер и Иосиф Сталин. Два правителя-диктатора, стоявших у власти двух столь разных государств. Ими восхищались и их ненавидели, каждого по-своему. Эпоха правления каждого из них – как бы ее ни оценивали – сыграла определяющую роль в дальнейшем развитии Германии и СССР.

Что это были за личности?

Какими были методы их правления?

В чем мораль диктатуры как таковой и к чему она ведет?

На эти и другие наболевшие вопросы отвечает известный британский историк, автор крупных работ по истории Второй мировой войны Ричард Овери.

При сравнение и сопоставление двух режимов Овери рассматривает степень и характер народной поддержки, очаги противостояния и сопротивления, путь к власти каждого из диктаторов и процесс формирования культа личности и т. д.

---

В краткосрочной перспективе результаты возобновления революционной классовой борьбы оказались самыми плачевными. Старые специалисты повсюду заменялись наскоро подготовленными пролетарскими работниками. Промышленность расширялась, но это происходило в атмосфере постоянной незавершенности проектов, невыполнения квот и низкого качества выпускаемой продукции, что в свою очередь провоцировало бесконечные гонения и процессы за саботаж и нарушения законов. Наиболее разрушительными последствия этой политики были на селе, где миллионы крестьян продолжали сопротивляться внезапному насильственному изменению их мироустройства, так что часть сельского населения Советского Союза оказалась в состоянии необъявленной гражданской войны с государством. Крестьяне ломали рабочий инвентарь, разрушали и сжигали дома и хозяйственные постройки. Они скорее готовы были погубить свой скот, чем отдать его в руки государства: в период между 1928-м и 1933 годами поголовье крупнорогатого скота на селе сократилось на 44 процента, численность овец – на 65 процентов, число лошадей, жизненно необходимых для сельского хозяйства в век, когда трактора еще не были распространены, более чем на половину. Производство зерна резко сократилось, притом что централизованная закупка зерна возросла, оставив таким образом огромную часть сельского населения без достаточного запаса продуктов питания121. Сопротивление крестьянства спровоцировало новую спираль насилия, когда члены коммунистической партии, управленцы и милиционеры, оставив города, разъехались по всей стране, чтобы пресекать акты саботажа со стороны крестьян. Число яростных столкновений и террористических актов возросло с немногим более 1000 в 1928 году до 13 794 к 1930 году. В том году было совершено 1198 убийств и 5720 попыток убийства и серьезных правонарушений, большинство из которых были направлены против партийных активистов и крестьян, добровольно примкнувших к колхозам. Также росло число бунтов и демонстраций, достигнув более 13 000 в 1930 году, и они охватили, согласно официальной статистике, в целом более чем 2,4 миллиона крестьян122. В сложившейся ситуации власти оказались бессильными, и в марте 1930 году Сталин объявил временную передышку, обвинив коммунистических активистов в «головокружении от успехов». И, как следствие этой передышки, к октябрю того года число коллективных хозяйств в России сократилось с 59 до 22 %123. Тогда режим произвел изменения в тактике своей политики, и коллективизация следующего года проводилась уже с применением силы: более 2 000 000 крестьян были депортированы в трудовые лагеря на севере страны, а 2 000 000 были перемещены в пределах их регионов124.

В конце концов, в результате кризиса в 1932 году начался массовый голод. Установлено, что в течение зимы 1932/33 года на огромном пространстве территории от Казахстана, через Северный Кавказ до Украины в результате чрезмерных изъятий зерна, потери рабочей силы и лошадей, деморализации крестьян и их сопротивления погибло от недоедания и болезней, вызванных голодом, 4 000 000 человек. В тот год возникший вследствие «второй революции» кризис достиг своего максимума. Промышленное производство снизилось, инфляция росла. В апреле в ответ на сокращение продуктов питания разразилась забастовка среди промышленных рабочих Москвы. На Украине, где партия настаивала на максимальной квоте экспроприаций в наказание за сопротивление крестьян, ситуация была столь отчаянной, что Сталин был вынужден заметить в своем срочном письме, написанном в августе 1932 года: «Мы можем потерять Украину», хотя это, как уже стало обычным, могло означать указание усилить репрессивные меры против саботажников и преступников125. В марте 1932 года группа коммунистов, объединившихся вокруг Мартемьяна Рютина, кандидата в Центральный комитет партии, распространила 200-страничный документ, озаглавленный «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», в котором был дан детальный анализ провала «второй революции». В сентябре так называемая рютинская платформа распространила среди членов Центрального комитета «Письмо восемнадцати», в котором звучал призыв ко всем членам партии вывести страну из кризиса и тупика путем «ликвидации диктатуры Сталина и его клики»126. В результате всех их исключили из партии, однако, когда Сталин потребовал расстрелять Рютина, Политбюро его не поддержало. Сталин был вынужден отступить и согласился с тюремным заключением Рютина.

Режиму удавалось сохранять контроль над «второй революцией» в течение всего кризисного периода отчасти благодаря тому, что он пользовался поддержкой широких масс населения, воспринимавших все происходящее как реальную попытку вернуть наконец-то революцию к ее истинно социалистическим идеалам. Поэтому массовое сопротивление властям в сельских местностях соседствовало с большим энтузиазмом беднейшей и безземельной части сельских работников, с готовностью сотрудничавших с властями, помогая им низвергать тех, кого заклеймили кулаками. Основу революционных бригад «ударного труда» на заводах и отрядов, объезжавших с благими революционными вестями деревни и села, составили новые партийные кадры более пролетарского происхождения, которые горели желанием осуществления преимуществ, обещанных рабочему классу, и не получившие особых благ от введения Новой экономической политики. Молотов, ставший Председателем правительства в 1930 году, приветствовал «высвобождение революционных сил рабочего класса и среднего крестьянства»127. Но главным бенефициаром этого движения был все-таки сам Сталин, предусмотрительно сделавший ставку на новую волну классовой борьбы. Он преуспел в том, что в решающий период революционного переустройства общества его стали воспринимать как незаменимую фигуру в партии и государстве. «Получилось так, – жаловался Бухарин в 1936 году, – что он стал своего рода символом партии и его низовых членов – рабочих, люди верят в него…»128. Даже те, кому совсем не нравилось то, что стоит за Сталиным, были воодушевлены исходящим от него революционным духом и оказывали ему всяческую поддержку. «Я не выношу ничегонеделанья, – писал Иван Смирнов, бывший сторонник Троцкого, – я должен строить!»129. Сталин достиг огромного успеха в укреплении своего положения на вершине власти, став символом незыблемости в постоянно меняющемся мире. Даже в 1932 году, на пике кризиса, это чувство его незаменимости оказалось сильнее утверждений Рютина о том, что это совсем не так. «Преданность Сталину, – писал Александр Бармин в тот год, – была основана главным образом на убеждении в том, что не было никого, кто бы мог занять его место… остановиться сейчас или отступить означало бы потерять все»130. Первая революция ассоциировалась с Лениным; вторая, представлявшая собой широкое движение вперед с целью завершения процесса, начатого первой революцией, стала в конечном итоге идентифицироваться как сталинская революция, претензии которого на верховную власть по мере углубления кризиса все возрастали.

Так как в Германии все в конечном итоге завершилось диктатурой Гитлера, «национальная революция» стала ассоциироваться всеми с Гитлером и национал-социализмом. По этой причине попытки выявить все факторы успеха партии на выборах и определить социальную принадлежность тех, к кому он апеллировал, рассматриваются как ключ к пониманию того, как он поднялся к власти. В действительности же Гитлер был представителем гораздо более широкого националистического движения, возникшего задолго до того, как национал-социалистическая партия обрела вес, достаточный для того, чтобы участвовать и претендовать на победу на выборах, и продолжавшего сотрудничать с национал-социализмом, когда эта партия стала массовой. Значительное число немцев, не относившихся к убежденным членам партии и не голосовавших за нее, приветствовали конец Веймарской республики; ранний этап правления Гитлера был периодом националистической коалиции. Гитлер пришел к власти только благодаря тому, что группа консервативных националистов, объединившихся вокруг стареющего президента фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, избранного символом нации в 1925 году, посчитала, пусть и с неохотой, Гитлера фигурой, достаточно весомой для продвижения широкой национальной революции к ее успешному завершению. Кризисные годы, последовавшие после 1929 года, национал-социалисты использовали гораздо более результативно, чем какое-либо другое националистическое движение, однако этот успех базировался главным образом на умении партии говорить языком социального возрождения и национального самоутверждения, вызывавшим широкий резонанс в народных массах. В конечном итоге политическая карьера Гитлера всецело зависела от того, насколько широкий отклик получали его призывы.

Течение кризиса при помощи изломанной кривой графика с ее резкими спадами и подъемами можно описать только приблизительно. В процессе четырехлетнего периода кризиса вторая по объему промышленного производства мировая держава испытала падение торговли наполовину, безработица охватила две пятых всего работоспособного населения, остальная часть имела только кратковременную работу или пережила сокращение заработной платы, владельцы магазинов и мелкие торговцы обнищали, а само государство оказалось на грани банкротства131. Большинство немцев ощущало рост экономики и доходов только на протяжении двух-трех лет, в течение которых их доходы достигали довоенного уровня, но внезапно случившийся экономический коллапс прервал развитие, вызвав глубокое социальное потрясение, затем политический кризис. Коалиция в рейхстаге, состоявшая из либералов и социал-демократов, в 1930 году развалилась из-за несогласий по вопросу о социальных выплатах, и начиная с этого времени и до 1933 года правительство управляло страной на основе чрезвычайных президентских декретов и административных указов канцлера. На выборах в рейхстаг в 1930 году и летом 1932 года был отмечен серьезный отток избирателей от умеренных партий и рост популярности партий, приверженных, с одной стороны, антипарламентской и, с другой – чрезмерно парламентской форме правления: суммарная доля голосов, отданных Национал-социалистической и Германской коммунистической партиям за период между двумя выборами в рейхстаг, выросла с 31 до 52 %. Возрождение коммунизма напомнило населению о послевоенной революции в Германии; экономический кризис породил широко распространившиеся страхи перед перспективой того, что конец капитализма может означать социальную дезинтеграцию и гражданскую войну. «Это было до боли знакомо, – писал один из свидетелей того времени, – мы ощущали запах 1919-го или 1920 годов»132. Политика воспринималась всеми как фундаментальная проблема для будущего Германии, а политическое насилие, ставшее знамением времени после 1929 года, – симптомом глубокого национального кризиса. Только в одном 1932 году в политических столкновениях было убито 155 человек, в том числе 55 национал-социалистов и 54 коммуниста133. Тысячи других были ранены или находились под угрозой насилия. Грегор Штрассер был временно отстранен от участия в работе парламента за оскорбление коллеги-депутата. Полиция всячески боролась с нарушителями, пытаясь сдержать насилие. Для разрешения споров постоянно использовалось оружие. Временами Гитлер сам носил заряженный пистолет. Политические сентименты переродились в чувство глубокого негодования и безудержной ненависти.