Константин Оберучев - В дни революции

• Название: В дни революции
• Автор: Константин Оберучев
• Издательство: Народоправство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1919

Автору настоящих беглых воспоминаний пришлось пережить всю красоту революционного периода, видеть тот порыв, который объял всех в момент переворота, принимать участие в попытках строительства новой России и наблюдать, вместе с тем, то разложение демократических сил, которое началось в России, под влиянием целого ряда причин, и привело, наконец, к временному торжеству анархического большевизма, захватившего в последнее время власть.

---

   И ни одного звука протеста, ни одного укора.

   Громкий гул аплодисментов покрыл его речь, и он сошёл триумфатором.

   Такова сила горячего убеждения и глубокой веры в справедливость высказываемых мыслей.

   Где теперь этот милый прапорщик, решившийся так смело и публично обличать солдат в такое острое время?

   А время было, действительно, очень острое.

   Ещё несколько дней тому назад я был в полку, в котором солдаты убили прекрасного офицера за одно неосторожно сказанное слово, убили предательски сзади и надругались над его трупом.

   Мне резко пришлось отозваться об этих не найденных убийцах, вероятно, в их присутствии.

   Я сказал им.

   -- Вы убили офицера, гнусно и подло убили. Мы не будем искать теперь убийц, и они уйдут от суда. Но я уверен, что пройдёт немного времени, и убийцы сами явятся к властям и скажут: "Это мы убили поручика. Судите нас. Нам тяжело, мы не можем жить так дальше".

   И чуткая народная душа поняла здесь правду жизни, и ни звука протеста не раздалось по поводу этих слов.

   Как много пришлось пережить за эти несколько дней, что я провёл на фронте, среди солдат и офицеров, проведших годы в окопах.

   И несмотря на много споров, волнений и тревог по поводу разногласий и разномыслия, мне всё-таки хорошо вспоминаются эти дни.

   Пусть были иногда разномыслия, пусть не всегда сходились во мнениях, и обширное было поле для споров и кривотолков. Но всё же в общем масса была настроена хорошо и готова была идти на жертвы, раз это нужно было, и вера была в правдивость слов говорившего. И надо было быть только искренним и открыто идти навстречу им, чтобы заслужить эту веру и повести их за собой.

   Ещё не было расслоения. Ещё не было тлетворного влияния большевизма, проявившегося впоследствии во всей своей силе. Это было ещё время искреннего упоения революцией и её завоеваниями, и во имя веры в неё можно было многого добиться от радужно настроенной массы.

   И любопытно то, что в вопросе о личных лишениях таковые часто отходили на второй план; и я не могу забыть, как в артиллерийских и пулемётных частях мне не раз солдаты говорили:

   -- Хлеба у нас мало -- перетерпим. А вот у лошадей фуража нет. Вот это беда.

   Тут именно сказалось всё величие русской души, способной на самопожертвование.

   Нужно только суметь взять эту душу. А она покажет чудеса самопожертвования.

   Но довольно.

Командующий войсками округа.

   Возвратившись после объезда фронта, я по срочному делу немедленно должен был выехать в ставку генерала Брусилова.

   Мы кончили с ним беседу и решили тут вопрос, по которому специально я выезжал, как вдруг он неожиданно обращается ко мне со следующим предложением.

   -- Константин Михайлович. Я хочу сделать представление о назначении вас Командующим Войсками Киевского Военного Округа. Согласились бы вы принять этот пост?

   Это предложение было для меня полной неожиданностью.

   Я задумался.

   -- Мне кажется, -- ответил я после некоторого раздумья, -- что я буду вам более полезен в качестве военного комиссара, чем в качестве командующего войсками. Ведь я буду связан местом и не смогу приехать на фронт. К тому же, ко мне, штатскому, у солдат будет больше доверия, чем к военному во форме и с определённой властью. Кстати, почему вы находите нужным сменить генерала Ходоровича?

   -- Видите ли, генерал Ходорович очень нерешительный человек и ничего не хочет взять на себя: за всяким пустяком обращается ко мне с запросом. А теперь не время запросов, а время дела, и нужно иметь мужество принимать на себя ответственные решения, -- объяснил мне генерал Брусилов.

   Я опять призадумался.

   Вопрос ставился вполне определённо и в категорической форме, и нужно было дать на него определённый ответ.

   Но я всё-таки решил оставить себе некоторое время на размышление. Мне нужно было ещё и ещё подумать прежде, чем решиться дать согласие на это предложение.

   Я понимал, что время такое, когда нельзя отказываться от ответственных постов, что гражданин в дни революции должен жертвовать собой во имя общего блага, для общего дела. И как бы ни казалось трудным положение Командного состава в данное время, нельзя было уклоняться от поста.

   Но я вполне искренно полагал, что в качестве Военного Комиссара я мог бы принести больше пользы делу революции, чем в качестве Командующего Войсками, связанного в своих решениях старыми формами, да и теряющего часть морального влияния благодаря тому, что состоит на службе и является начальником.

   Приезжаю в Киев. Это было 21 апреля (4 мая).

   В тот же вечер ко мне заходит председатель Совета солдатских депутатов и делает следующее заявление:

   -- Товарищ Оберучев. Мы нашли необходимым просить Военного Министра о назначении вас Командующим Войсками Округа. Совет рабочих депутатов присоединяется к нам. Мы уже послали делегацию в Петроград, и завтра она будет у Военного Министра.

   Я остолбенел.

   -- Слушайте, товарищ, -- сказал я ему, -- не сделали ли вы ошибки? Ведь генерал Ходорович, как вы знаете, утверждал все ваши постановления и публиковал их. Я же оставлял за собой право иметь собственное мнение и не всё утверждать. А вы знаете, что не со всем, что у вас делается и решается, я согласен. Учли ли вы это?

   -- Да, учли, и всё-таки настаиваем на вашем назначении.

   Мне были закрыты пути отступления, и я был вынужден послать генералу Брусилову телеграмму:

   -- Если находите необходимым, согласен.

   -- Нахожу необходимым; сделал телеграфное представление, -- ответил мне генерал Брусилов, и, таким образом, Рубикон был перейдён.

   Я не нашёл возможным скрыть от генерала Ходоровича о сделанном мне генералом Брусиловым предложении и о данном мною согласии.

   Тут же Ходорович сказал мне:

   -- Я слышал, что здешний Советь военных депутатов просил о моём смещении и о назначении вас.

   Я промолчал. Мне не хотелось подтверждать этого.

   Генерал Ходорович с укоризной сказал:

   -- Я ничего не имею против этого, что они просят меня убрать. Но зачем же они мне не сказали об этом? Я сам бы подал в отставку.

   И я вполне понял его. Общественная организация, которая к тому же опирается на широкие массы, должна иметь мужество высказывать своё мнение прямо в глаза, и молчание её я ставлю в упрёк Совету.

   Узнав от меня о представлении Брусилова, генерал Ходорович немедленно подал рапорт об увольнении его от должности Командующего Войсками.

   Дня через два от делегатов получена была телеграмма, что Военный Министр А. И. Гучков согласился на моё назначение, а ещё через день в местных газетах было опубликовано об этом согласии, как о факте назначения.

   В этот же день генерал Ходорович предложил мне принять должность, но я отказался: до получения официального уведомления я не находил возможным делать это.

   Тем временем наступил министерский кризис, в связи с нотой министерства иностранных дел по вопросу об условиях мира, выдвинутых российской революционной демократией.

   Гучков подал в отставку и оставил министерство, не дождавшись сконструирования нового и не подождав заместителя. Дело о назначении меня Командующим Войсками не получило движения и, осталось в области только пожеланий.

   Хорошо, что я не поторопился.

   Но всё-таки, слух о моём назначении и уходе генерала Ходоровича уже пущен, и я понимаю то неприятное и тревожное состояние духа, которое испытывал он благодаря неосторожной публикации предположений раньше, чем они осуществились.

   Больше двух недель прошло с тех пор.

   В середине мая (15--30) приезжает в Киев Керенский, уже в качестве Военного и Морского Министра нового, коалиционного министерства.

   О времени его приезда стало известно заблаговременно, и, хотя и поздно, но представители всех организаций пришли на вокзал встретить его. А толпа народа запрудила все проходы, и у вокзала стояла масса людей.

   Генерал, Ходорович как представитель официальной военной власти, со своим штабом, я, как военный комиссар, были тут же.

   Подходит поезд. На площадке последнего вагона стоит Керенский.

   Усталый вид. Нервное возбуждённое лицо. Приветливая улыбка. Вот первое впечатление.

   Я встречался с Керенским всего один раз.

   Это было в пору реакции, в 1911 году, когда группа общественных деятелей решила чествовать обедом профессора Салазкина, уволенного за либерализм с должности Директора Высших Женских Курсов в Петрограде.

   Долго устроителям чествования приходилось добиваться разрешения на устройство обеда, так как власти справедливо предполагали в этом чествовании политическую демонстрацию.