Н. Соколов-Соколенок - По путевке комсомольской

• Название: По путевке комсомольской
• Автор: Н. Соколов-Соколенок
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

 В годы гражданской войны автор, восемнадцатилетний владимирский комсомолец, стал комиссаром полка. В своих воспоминаниях он рассказывает о том, как организовывалась и осуществлялась работа посланцев комсомола среди донского казачества, о борьбе с деникинцами, Врангелем. Делегат III съезда комсомола, автор рассказывает о встречах с Лениным, боевых действиях ЧОНа. Многие страницы книги посвящены зарождению советской авиации, летной работе, известным в стране и за рубежом авиаторам. 

---

Среди других новостей, доставленных Лидусей и ее матерью, были обнадеживающие: мамонтовцы, настигаемые подвижными частями Красной Армии, в ближайшие часы должны были покинуть город. Передовые наши отряды, кажется, уже вступили в город Козлов.

Действительно, рано утром 20 августа тамбовчане проснулись уже в оставленном белоказаками городе. Я вернулся в госпиталь вместе с Лидусей. Наши потери оказались небольшие: один командир батальона и два политработника. Что с ними случилось, благополучно ли они бежали из города, вернулись ли в свои части или были схвачены белогвардейцами и расстреляны - оставалось неизвестным.

Всего сутки я пробыл еще в Тамбовском госпитале. [113]

Хотелось как можно скорее вернуться к своим на фронт, где в открытом бою, как говорится, и смерть красна.

Строго говоря, я не считал, что побывал в плену, все свелось лишь к тому, что я оказался в городе, занятом врагом. По моему глубокому убеждению, в плену и нельзя было оказаться. Каждый из нас, будь то партийный работник или комсомолец, командир или политработник, как, впрочем, и большинство рядовых красноармейцев, накрепко связавших свою судьбу с революцией, жили и боролись под лозунгом «Смерть или победа!». Я твердо знал, что живым, способным стрелять хотя бы с одной рукой, к врагу я не попаду никогда. Неписаный закон тех давних героических лет приказывал нам беречь последнюю пулю или гранату, как самую дорогую, для себя.

Утром 25 августа, не воспользовавшись положенным мне отпуском и даже не дождавшись оформления всех медицинских и проездных документов, необходимых для возвращения в дивизию, я покинул Тамбов. Помог мне военный комендант вокзала, который после всего пережитого мое комиссарское удостоверение посчитал чуть ли не за правительственный мандат и отправил меня на Балашов с железнодорожной ремонтной «летучкой».

Как полагается, были и провожавшие - верный товарищ Сашук Неверов и Лидуся, которая специально для этого отпросилась с работы. С тяжелым сердцем, со слезами провожала меня милая, чудесная спасительница. Все говорило о том, что восемнадцатилетний комиссар Коля Соколов пришелся ей по душе…

До станции Балашов мы добрались только поздним вечером. Какие-то двести верст та «летучка» кое-как одолела за двенадцать часов. По пути я приобщался к железнодорожному ремонтному делу и слышал разного рода слухи и небылицы. Среди них - продвижение мамонтовцев на Москву и восстание корпуса Миронова, на который мы могли якобы натолкнуться в любую минуту. Вполне естественно, что мне в свою очередь пришлось рассказать о разгуле и бесчинствах мамонтовцев в Тамбове. [114]

Правда о Миронове

Что касается восставших мироновцев, по правде говоря, я совершенно не допускал возможности внезапной измены самого Миронова, одного из прославленных руководителей красного казачества на Северном Дону. На долгие годы несправедливо вычеркнутый из истории Отечества, Филипп Кузьмич Миронов оставался и жил в памяти и сердцах людей, трудового казачества Дона, за лучшую долю которых он и отдал свою жизнь…

Не легенды, а быль о казаке Миронове передавалась нам с первых дней прибытия в донские края. Потом-то мы и сами были свидетелями его боевых дел. Перо добросовестного исследователя, надеюсь, еще восстановит малоизвестные страницы былого, истории наших грозных битв за светлое будущее. Мой долг скромнее - рассказать о том, чему свидетелем и очевидцем был сам, что годы спустя - при работе над воспоминаниями - удалось отыскать в архивах.

* * *

Итак, Филипп Кузьмич Миронов родился в 1872 году в станице Усть-Медведицкой. Окончил он Новочеркасское юнкерское военное училище, а затем участвовал в русско-японской войне. Война эта, вскрыв гниль государственного режима, пробудила народ. Старому порядку, несмотря на его судорожные усилия, уже было не спастись от катастрофы - надвигающейся революции. Активное участие в революционном движении русского рабочего класса приняло и трудовое казачество Дона.

Так, в 1906 году казаки сотни 3-го Ермака Тимофеевича полка, расположенной в Вильно, не только отказались от исполнения полицейских функций, но и с оружием в руках поддержали борьбу местного пролетариата. Все казаки были арестованы и отданы под суд. Но подвиг [115] казачества не был забыт. Вскоре с воззванием к казачеству отказаться от участия в подавлении народных волнений выступил полковник Красовский - начальник одного из карательных отрядов. Он писал: «Помните… друзья, что русский солдат - защитник своей родины, а не цепной «барбос», которого спускают без разбора на зверей и на человека, - не бешеная собака, одинаково кусающая как своего, так и чужого. Вам приказывают сечь и расстреливать бедного мужика, которого грабят и угнетают помещики и чиновники. Приказ сечь своих и стрелять по ним за то, что они хотят земли и воли, будь он и самого царя (приказ), - все же его ни в коем случае исполнять не следует».

* * *

Особенно упорной и продолжительной в годы первой русской революции стала борьба устьмедведицких казаков. Поводом к открытому выступлению послужил сход, собранный станичным атаманом 17 мая 1906 года. Сход должен был составить наказ об имущественном и семейном положении казаков, подлежащих призыву в мобилизуемые сводные полки. Задача этих полков состояла в подавлении народных волнений. Вот тогда на сходе и выступил 24-летний подъесаул Филипп Миронов. В своей яркой обличительной речи он осудил царское правительство и его стремление использовать казаков в качестве полицейской силы. Выступление Ф. К. Миронова поддержал дьякон Н. Бурыкин.

За организацию выступления казачества и Миронов, и Бурыкин были арестованы, посажены в местную тюрьму. Когда окружной атаман созвал новый сход и потребовал отмены принятого решения, то в ответ собравшиеся выдвинули требование немедленного освобождения арестованных!

Вышедшие из тюрьмы были встречены восторженно. Их подняли на руки и с пением революционных песен несли до здания станичного правления, около которого состоялся двухтысячный митинг. На нем единогласно было принято решение, призывавшее казаков и иногородних сплотиться и общими усилиями добывать землю и волю.

Малейший повод служил толчком для новых массовых выступлений. Так, 15 января 1907 года в станице Усть-Медведицкой был собран сход для выдвижения выборщика в Государственную думу. После избрания уполномоченного состоялся митинг, на котором с большим [116] вниманием казаки прослушали речь подъесаула Миронова. После этого был зачитан наказ, в котором излагались общероссийские и казачьи требования.

На том митинге решили направить в столицу делегацию, которая должна была лично вручить наказ донским депутатам Государственной думы. В состав делегации вошли Миронов и казак Коновалов.

Поездка, естественно, не дала никаких положительных результатов. Возвратившись из Петербурга, Филипп Миронов на станичном сходе с горечью говорил: «Нет правды на земле. И я готов, старики, хоть сейчас снять мундир офицера и ордена, лишь бы верой и правдой служить народу». Эти слова проникнуты не только горечью от сознания политического бесправия народных масс, но и верой в народ, готовностью отдать жизнь за его свободу и счастье. И когда история поставила перед казачеством вопрос: «С кем и куда идти?», Миронов, не задумываясь, перешел на сторону народа и отдал ему свои недюжинные способности организатора и бойца.

Действия Миронова вызвали к нему враждебное отношение со стороны начальства. Военный министр писал наказному атаману, что обер-офицер Миронов своими действиями оказывает отрицательное влияние на нижние чины, и предлагал представить материалы на его увольнение со службы. Уволенный, Миронов остался без средств к существованию. Так царское правительство расправилось с одним из героев русско-японской войны, который за участие в военных действиях и проявление мужества был удостоен 4 орденов. Лишь под давлением общественности ему была предоставлена работа в земельном отделе управления Войска Донского, а затем должность рыбного смотрителя Донского водного хозяйства.

В первую мировую войну Филипп Кузьмич Миронов вновь призывается в армию. За умелое руководство кавалерийскими подразделениями и личную храбрость в боях он получил несколько боевых орденов, чин войскового старшины (подполковника) и был назначен помощником командира 32-го Донского казачьего полка 3-й Донской казачьей дивизии. Получив известие о свержении царя Николая II, Ф. К. Миронов по своей инициативе объехал полки дивизии и договорился о проведении митинга, а затем потребовал от командира дивизии князя Долгорукого провести парад, посвященный этому знаменательному событию. Под звуки «Марсельезы» [117] казаки дивизии отпраздновали день победы народа над прогнившим режимом царской России.