Максим Брежнев - Министр Щелоков

• Название: Министр Щелоков
• Автор: Максим Брежнев
• Издательство: Печатный Дом Илигар
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904512-06-4

Книгу можно назвать сенсационной. Первая объективная биография министра внутренних дел СССР Николая Анисимовича Щелокова, более шестнадцати лет занимавшего этот высокий государственный пост. В книге представлен не только жизненный путь министра, связанный с Л. И. Брежневым, но и сделан объективный анализ взаимоотношения руководства страны и органов внутренних дел, милиции в многоаспектном плане, с подчеркиванием необходимости их укрепления как одной из составляющих государственности. В данной работе подробно отображены все этапы создания союзного МВД. Книга основывается на глубоком проникновении в исторический материал. Автор использует редкие архивные материалы, свидетельства соратников Н. А. Щелокова. Издание рассчитано на массового читателя.

---

Я и раньше знал, что мужей двух старших сестер матери арестовали в 1937–1938 годах.

Мужа Анны Прохоровны, горного инженера, руководителя одной из угольных шахт Лисичанска арестовали по обвинению во вредительстве, осудили и отправили в лагерь, в район Магадана, где его в 1944 году убили уголовники, за то, что отказывался уголовникам приписывать работу, выполнявшуюся другими заключенными. Мужа Нонны Прохоровны, редактора одной из областных газет в Донбассе, арестовали и вскоре, как врага народа, расстреляли. (В середине 50-х годов прошлого века обоих их реабилитировали).

Когда дядя Миша в 1938 году отслужил срочную службу в РККА, то по совету отца, моего деда, Прохора Васильевича Довгого, работника прокуратуры, в Лисичанск возвращаться не стал (после ареста у деда жили семьи дочерей, чьи мужья были репрессированы), а поехал в Днепропетровск, где учился в институте, из расчета, что там не будут знать о репрессированных родственниках.

По прибытию в Днепропетровск и постановке на партийный учет в Красногвардейском райкоме партии Украины (где молодой коммунист Довгий и познакомился с первым секретарем райкома партии Щелоковым) райком его направил на работу в райфинотдел. Дядя последовательно прошел несколько должностей от и. о. инспектора райфинотдела до и. о. председателя одного из райисполкомов Днепропетровска. Больше двух-трех месяцев на одной должности не задерживался, шли массовые аресты советских, партийных работников, не успевал освоиться на одной должности, его назначали исполняющим обязанности по вышестоящей. Когда Щелоков уже работал председателем Днепропетровского горисполкома, «органы» обратили внимание и на Довгого.

Начальник Днепропетровского горотдела НКВД сообщил Щелокову, что его подчиненный, исполняющий обязанности председателя райисполкома, имеет родственную связь с женами врага народа и крупного вредителя, Довгий должен быть незамедлительно уволен.

Щелоков, понимая, что вскоре последует арест, сказал, что рекомендацию органов он выполнит, но обратил внимание, что Довгий М. П. ни в чем предосудительном не замечен, и дальнейшие решения по члену ВКП(б) надо обязательно доложить первому секретарю горкома партии. (Секретаря горкома не было в городе, и его прибытие ожидалось дней через 10). Начальник НКВД согласился со Щелоковым.

В тот же день Щелоков вызвал дядю, рассказал о визите представителя НКВД, предложил подать заявление об увольнении по собственному желанию и срочно уехать из Днепропетровска. В райкоме партии дядя заявил, что уезжает в Киев, по семейным обстоятельствам, в действительности уехал в Лисичанск, какое-то время скрывался у родственников, на партийный учет не становился. Вскоре кто-то из друзей, оставшихся в Днепропетровске, прислал письмо на адрес деда и, как бы рассказывая о новостях в жизни знакомых, указав фамилию начальника НКВД без должности, сообщил, что у того большие неприятности, он тяжело заболел, а в семье кто-то даже скончался.

Дядя, поняв смысл письма, позвонил в Днепропетровск и узнал, что в руководстве НКВД другие люди. Как впоследствии выяснилось, начальника самого арестовали за нарушение законности.

В 1939 году волна репрессий значительно уменьшилась, дядю никто не преследовал. Он встал на партийный учет, устроился на работу, завел семью, а в 1941 году ушел на фронт, всю войну прошел политработником.

В завершение нашей беседы я сказал, что Щелоков очень рисковал в той ситуации.

Дядя ответил, что и в случае ареста, он Щелокова не выдал бы.

Через несколько дней в разговоре на эту тему с моей матерью, она подтвердила, что о роли Щелокова в судьбе брата ей известно. На мой вопрос, почему, я никогда ранее этого не слышал, мать пояснила: «Длительное время никто в семье, кроме отца, Прохора Васильевича, и самого Михаила, о роли Щелокова не знал. Языки развязались после 20 съезда КПСС, сестры узнали, кто спас брата, а нас, их детей, они пытались уберечь от лишних волнений и поэтому старались о репрессиях не говорить».

Я не знаю, встречался ли мой дядя со Щелоковым в бытность его министром, но он говорил, что с днем Победы и Октябрьской Революции они поздравляли друг друга, разговаривали по телефону.

Дяди давно нет в живых, к сожалению, его архив не сохранился, но я хорошо помню, как в один из приездов, он показал мне поздравительную открытку, поступившую от Савинкина, зав. отделом адморганов ЦК КПСС, они вместе были на фронте. Говорил, что были и поздравления от Щелокова, но никогда писем или открыток за подписью Щелокова не показывал».

ЭВАКУАЦИЯ И МОБИЛИЗАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ

О начале войны Л. И. Брежнев и Н. А. Щелоков узнали от К. С. Грушевого, исполнявшего обязанности первого секретаря обкома КП(б)У. Константин Степанович первым, получив тревожные новости, обзванивал квартиры всех секретарей и членов бюро обкома, городские и районные комитеты партии, собирал их руководителей на экстренное совещание. Большинство на тот момент даже не догадывалось о причинах столь срочного вызова.

Вскоре было передано важное правительственное сообщение. Это был полдень воскресного дня 22 июня.

В условиях огромного города менее чем за два часа Щелоков организовал, совместно с городскими райкомами партии, работу радио-точек на всех заводах и фабриках, на железной дороге, в мастерских, в рабочих и студенческих общежитиях, на всех площадях и центральных улицах Днепропетровска. По всему городу начались митинги.

Не было никакой паники. Мобилизация разворачивалась по плану, переход предприятий на двухсменную работу, а также перевод некоторых заводов и фабрик на выпуск военной продукции осложнений не принес. Все было заранее спланировано.

22 июня 1941 года Грушевой, Брежнев и Щелоков обратились в ЦК КП(б)У с просьбой направить их в действующую армию, но им в этом отказали, на своем посту они были в то время нужнее.

В Днепропетровск огромным потоком поступали эвакуированные из районов боевых действий. Первую большую колонну, прибывшую из Черкасс, возглавлял Рябенко. В Днепропетровске их старались разместить поудобнее, наладить быт, помочь самым необходимым.

В городе заранее подготовились к приему многих тысяч эвакуированных и беженцев. В дальнейшем успешно была проведена, когда это потребовалось, эвакуация людей и в более глубокий тыл.

На Щелокова была возложена персональная ответственность за возведение к 1 августа 1941 года оборонительных рубежей вокруг Днепропетровска, а несколько позже — эвакуация промышленных объектов, населения и материальных ценностей.

По области перед руководством страны за это отвечал Брежнев.

Вечером 5 июля в обком пришло постановление Государственного комитета обороны об эвакуации строившегося в Днепропетровске моторного завода, а также еще не законченного реконструкцией машиностроительного завода.

В считанные дни, отведенные для этого, был проведен полный демонтаж этих заводов для погрузки станков и различного оборудования в железнодорожные составы. Эвакуацию провели организованно, без нервозности. «Оборудование, буквально до последнего винтика и гайки, установили и уложили на своевременно поданные платформы. Инженерно-технический персонал, рабочих и служащих обеспечили продовольствием, деньгами и усадили в теплушки. К середине июля был отправлен последний, как мы его называли, «специальный» эшелон», — вспоминал К. С. Грушевой.

Жители проявляли исключительную бдительность. Доходило до смешного. В июльские дни прославленный Малый театр был на гастролях в Днепропетровске. Несмотря на тревожную пору, его спектакли во Дворце культуры металлургического завода имени Петровского по-прежнему собирали полный зал.

И вот однажды народный артист СССР Иван Рыжов, прогуливавшийся по проспекту Карла Маркса, показался кому-то переодетым немецким шпионом. Основанием для такого подозрения послужили… заграничные туфли артиста.

В ночь с 9 на 10 июля 1941 года фашистские самолеты впервые бомбили Днепропетровск. Были разрушены десятки жилых домов, повреждены некоторые предприятия и учреждения. Налеты вражеских бомбардировщиков повторялись все чаще. Несмотря на это, продолжалась работа. Городская электросеть работала до последних дней, снабжая электроэнергией водопровод, хлебозаводы, телеграф. Предприятие в последние минуты эвакуировало электрооборудование. Только 25 августа 1941 года была выведена из строя, готовая принять мощность, подстанция «Нагорная».

Кстати, в какой-то мере «днепропетровским» можно назвать и артиста Аркадия Райкина. Когда в те дни Райкин приехал на гастроли в Днепропетровск, Леонид Брежнев с первым же эшелоном отправил труппу подальше. Буквально через час началась бомбежка. Немецкие бомбы уничтожили вокзал и практически все вокруг. Вот так Брежнев спас Райкина. Потом они встретились на Малой Земле, где артист выступал на боевых позициях.