Валерий Залотуха - Отец мой шахтер (сборник)

• Название: Отец мой шахтер (сборник)
• Автор: Валерий Залотуха
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9691-1465-4

Роман «Свечка» сразу сделал известного киносценариста Валерия Залотуху знаменитым прозаиком – премия «Большая книга» была присуждена ему дважды – и Литературной академией, и читательским голосованием. Увы, посмертно – писатель не дожил до триумфа всего нескольких месяцев. Но он успел подготовить к изданию еще один том прозы, в который включил как известные читателю киноповести («Мусульманин», «Макаров», «Великий поход за освобождение Индии»…), так и не публиковавшийся прежде цикл ранних рассказов. Когда Андрей Тарковский прочитал рассказ «Отец мой шахтер», давший название и циклу и этой книге, он принял его автора в свою мастерскую на Высших курсах режиссеров и сценаристов. Студенты Залотуха и Кайдановский год ждали возвращения мастера из Италии. Но не дождались.

---

– Это? – спросил Макаров, глядя на бумажную стопку.

– Да…

– Это? – Макаров указал на заявления пальцем.

– Да, Саша, что это?

– Это… – Губы Макарова скривились, его стал разбирать изнутри, веселить и щекотать хохот. Надо было срочно, немедленно ответить ей и себе, и Макаров ответил: – Это… поэма…

– Поэма? – Наташа растерянно заморгала.

– Да, поэма! – воскликнул Макаров.

– Поэма… А как она… – хотела поверить Наташа, хотела, но пока не могла. – Как она называется?

– «Макаров», – уверенно ответил Макаров. – Моя лучшая вещь. Помнишь, я обещал, что напишу такое, что ты ахнешь?

– Да, Саша, но… что это? – Наташа уже почти верила, но ничего не понимала.

– Это? Это постмодернизм! Ну да, конечно, откуда тебе знать! Твои толстые журналы еще не доросли… Метод разлагающего анализа… – Глаза Макарова возбужденно горели, на лбу выступил пот. – Метод разлагающего анализа! Я беру действительность и разлагаю ее, разлагаю, разлагаю! Я ее уже почти разложил…

– Саша, я не понимаю тебя! – жалобно воскликнула Наташа.

– Не понимаешь?! – взорвался Макаров. – А знаешь почему? Потому что у тебя нет своего мнения! У тебя нет своей жизни! Потому что ты мещанка, «душечка», как там ее звали?

Слезы стояли в глазах Наташи, губы дрожали, но она все-таки ответила и на этот вопрос своего мужа:

– Оленька, дочь отставного коллежского асессора Племянникова.

Но это почему-то окончательно вывело Макарова из себя.

– Вон! – закричал он страшно. – Вон из моего кабинета!

Из Наташиных глаз брызнули слезы.

Деньги, оставшиеся от ресторана, Макаров потратил на цветы – нездешние роскошные розы. Он пришел в старый парк задолго до времени свидания, бродил по грязноватым аллеям, вдыхал весенний воздух, нюхал первые клейкие листочки, любовался розами, думая о Марго.

Парк был пуст. Когда-то, еще сравнительно недавно, здесь бывало много народа, причем независимо от времени года: зимой – лыжники, весной – влюбленные, летом – отдыхающие, осенью – пенсионеры и всегда – детвора, но потом в нем случилось несколько леденящих душу и кровь происшествий, и парк опустел. Он был пуст весной прошлого года, когда приключилась эта история с Макаровым, да и сейчас он все еще пустует. Причина одна – страшно. Но Александр Сергеевич не испытывал страха. Ему было хорошо. «Макаров» лежал в боковом кармане летней куртки (одетая поверх свитера, она вполне заменяла пальто). Однако Макаров бесстрашно ходил по парку не только потому, что был вооружен, но и потому, что был влюблен. Отсутствие страха в душе доказывало присутствие в ней любви, и это радовало Макарова.

Он присел на лавочку, откинулся назад, закрыл глаза, и вдруг кто-то неслышно подкравшийся сзади положил ладони на глаза. Ладони были женскими и пахли духами, но Макаров испугался, впервые за эти пару часов.

«А вдруг это Алена Бам?» – подумал Макаров и поэтому сидел неподвижно и молча.

Марго первая не выдержала и рассмеялась.

– Коварный, ты ждешь кого-то еще?! – воскликнула она, шутливо хмуря брови.

Макаров повернулся и поднялся. Он смотрел на Марго и не мог ничего сказать от восторга. Она была в джинсах, красивой кожаной куртке и в черной широкополой шляпе. Александр Сергеевич смотрел на нее и не верил, что эта великолепная женщина сегодня ночью принадлежала ему. Марго даже немного смутилась.

– Ну хорошо, – заговорила она, разводя руками. – Пусть ты ждал другую, но уж коли я пришла, то цветы мои.

Макаров торопливо протянул цветы. Марго ахнула и погрузилась в цветы лицом, вдыхая их аромат.

«Я люблю ее, – подумал Макаров. – Боже, как я ее люблю!»

– А это тебе, – сказала Марго, сняла с головы шляпу и водрузила ее на послушную голову Макарова.

Александр Сергеевич смутился. Он никогда не носил шляп, а зря – она ему очень шла. Он поднял на Марго смущенные глаза. Она смотрела на него и улыбалась. Легкий ветерок пробежал по ее волосам. Переполненный чувствами, Макаров перескочил через скамейку, которая все это время их разделяла, крепко прижал Марго к себе и поцеловал.

Когда он наконец оторвался от губ Марго, то почувствовал себя в десять раз сильнее. И он подхватил ее на руки, закружил на месте и понес – легкую и желанную. Марго обняла его за шею и смеялась, откинув голову.

Но Александр Сергеевич прошел немного, три-четыре шага, от силы пять-шесть, и остановился. Прямо навстречу ему и глядя прямо в глаза шла Наташа. Рядом с ней шла Анна с рюкзачком за плечами и тоже смотрела на Макарова. В коляске сидел Ося.

Макаров остановился. Марго ничего не видела, но что-то почувствовала, она еще продолжала смеяться, но как бы по инерции.

Шляпа съехала набок, и Макаров выглядел довольно нелепо.

Ося узнал его и нахмурился.

Марго перестала смеяться, повернулась, увидела идущих навстречу, перевела взгляд на Макарова и все поняла. Александр Сергеевич забыл о ней и не опускал на землю, поэтому кое-как Марго сделала это сама и осторожно отошла на пару шагов в сторону. Она тоже растерялась.

Наташа, Анна и Ося остановились. Наташа и Анна улыбались, Ося хмурился.

– Папка, здравствуй, – заговорила Анна звонким своим, совсем детским голоском. – А мы с вокзала. Решили через парк пройти. Пусть дальше, зато здесь так хорошо, правда?

Макаров кивнул.

Анна протянула руки и поправила шляпу на его голове.

– В этой шляпе ты похож на Пушкина в Бессарабии, – сказала она и, обойдя отца, пошла по аллее дальше.

Наташа коротко и прощально взглянула на него и пошла вслед за дочерью, обойдя мужа с другой стороны. Оська оборачивался и смотрел непонимающе.

Макаров медленно и потерянно оглянулся. Они уходили все дальше и дальше и скрылись за поворотом аллеи. Их больше не было. А Марго была. Она стояла рядом и почему-то зажимала обеими руками рот. Макаров смотрел удивленно, не понимая, что с ней. И вдруг Марго захохотала, прямо-таки взорвалась смехом и побежала, согнувшись, по аллее, держась за живот и вздрагивая.

– Замолчи! – закричал Макаров возмущенно, но его крик еще больше рассмешил Марго, и она залилась раскатисто и звонко.

– Замолчи! – Макаров кинулся к ней, нагнал, схватил за плечи, повернул к себе, затряс. – Замолчи, сука!

Марго перестала смеяться, изумленно глядя на Макарова, вытерла ладонью выбитые смехом слезы и изо всей силы ударила его букетом по лицу. Удар был так силен, что головки цветов отлетели, а в руке Марго остались только шипованные стебли. Она посмотрела на них с досадой и отбросила в сторону.

Макаров поморщился от боли, провел по своей щеке ладонью и увидел кровь. Лицо его было исчерчено наискосок длинными царапинами. От этого он выглядел еще смешнее, и Марго хихикнула.

– Ты! – оскорбленно воскликнул Макаров, выхватил пистолет и приставил его снизу к подбородку Марго. – Да я убью тебя! – процедил он в бешенстве сквозь плотно сжатые зубы.

Но Марго улыбалась, насмешливо и высокомерно.

– Не убьешь, – сказала она без капли страха и даже как будто с некоторым сожалением.

– Почему? – озадаченно спросил Макаров.

– Потому что ты поэт. А поэты женщин не убивают. Пока, – прибавила она и уже на ходу крикнула: – А ты беги, догоняй, падай на колени, проси прощения. Простит, куда она денется.

Марго ушла. Макаров остался один.

Когда Александр Сергеевич успокоился, а случилось это примерно после трех часов ходьбы по парку, то быстрой, то медленной – в зависимости от хода мыслей и решений, которые в тот момент принимались, он опустился на лавочку и, глядя в густую безмолвную темноту, попытался сформулировать ситуацию, в которой оказался.

«Пойдешь налево – жену потеряешь, пойдешь направо – друга потеряешь, пойдешь прямо…» Последнего он пока не знал, но определенно в данном умопостроении для Марго места не было, хотя Макаров пытался ее сюда пристроить. Марго ушла, а выходило – улетела, и жалости по этому поводу не было ни капли. Более того, Марго будто и не прилетала, вот что теперь казалось Макарову. Ее не было! Не было, и всё. А вот Наташа была, еще как была. А теперь ее нет. Потому что он, Александр Сергеевич, пошел налево…

Можно было, конечно, сейчас пойти к другу, то есть направо. Васька бы обогрел, напоил и спать бы уложил. Ему можно было бы рассказать и про Марго, Васька бы понял, хотя и не одобрил бы. Но, рассказывая о Марго, пришлось бы врать, потому что рассказывать о «Макарове» не представлялось возможным, а это все связано. Нет, конечно, можно было рассказать Ваське и о «Макарове», но он бы не только не одобрил, но и не понял бы. А когда друзья не понимают друг друга, то это уже не друзья, а… приятели. Вот и получается – пойдешь направо…

«Легче застрелиться», – подумал Александр Сергеевич устало, и мысль эта, или, строго говоря, не мысль, а бессмыслица, появившись, почему-то не исчезала. Макаров нахмурился – это была не его мысль! Случались в жизни тупики не менее глухие и безысходные, но никогда эта мысль ему в голову не приходила. Может, потому, что тогда рядом не было «Макарова»? И Александр Сергеевич доформулировал: жизнь потеряешь.