Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

• Название: Религиозно-философские основы истории
• Автор: Лев Тихомиров
• Издательство: Издательство «ФИВ»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91399-002-0

Исследование выдающегося русского мыслителя Льва Александровича Тихомирова уникально по своему содержанию. Впервые человеческая история проанализирована в полном объеме и с религиозной точки зрения. В книге показано возникновение и логическое развитие в человеческих обществах религиозных движений, взаимная связь и преемственность религиозных идей разных времен, которые то исчезают с исторической сцены, то появляются вновь, надевая новые личины. Книга написана в 1913 - 1918 гг. Выходит с приложением, значительно дополняющим предыдущие издания.

Для интересующихся философией, историей и историей религий.

---

«Сомнамбулизм - усиленный сон» (С. 124).

«По моему мнению, физиологическое значение натурального сомнамбулизма заключается в том, что он представляет глубокий, обыкновенный сон, к которому прибегает целебная сила природы, чтобы заменить продолжительность сна глубиною» (С. 125).

«к средствам возбуждения сомнамбулизма принадлежит и то влияние, которое может оказывать один человек на другого. А так как мы можем давать произвольно направление этому влиянию - хотя законы управления им еще мало известны - то мы и можем получить искусственно очищенный от посторонней примеси сомнамбулизм... Искусственный сомнамбулизм является в том случае, когда один человек - сомнамбул - подвергается влиянию животного магнетизма» (С. 132).

«Та же сила, которая часто развивается внутри организма без всяких внешних причин, может возникнуть в нем под влиянием другого организма. Если так, то человек может погружать в магнетический сон и сам себя, влияя на себя при помощи искусства, известного больше древнеиндийскому учению ведической философии и современным факирам, чем нам европейцам» (С. 132).

«Что касается внешнего мира, то организм наш, находясь в таком состоянии (сомнамбулическом), подвергается не только тем воздействиям на нас, которые мы сознаем во время бодрствования, но и тем», которые находятся «за порогом сознания» (С. 137). «Что касается органа и образа восприятия сомнамбулов, то это еще вопрос темный. Так как сознание головного мозга их находится в полном бездействии и так как между психическими их функциями и происходящими в их ганглиозной системе изменениями наблюдается такая же параллельность, какая существует между психическими функциями бодрствующего человека и происходящими в его головном мозге изменениями, то ганглиозная система с центральным нервным узлом ее - солнечным сплетением - считается органом их восприятия» (С. 138).

«Головной мозг и солнечное сплетение, эти фокусы двух нервных систем, представляют те части человеческого организма, которые магнетизируются самым действительным образом. Их антагонизм изображен уже ведаической философией... Между показаниями о своем состоянии наших сомнамбулов и тем, что сказано в Ведах о йоги, так много параллелей, что очевидно в обоих случаях говорится об одном и том же. Так, например, в Ведах говорится: «Сон для всех остальных существ - для подвижника бодрствование, день же остальных существ - ночь для созерцающего му ни»... Когда говорится в Ведах, что «кто соединился с Брамой, у того взор направлен к межбровью», то уже по этому внешнему признаку можно догадаться, что здесь речь идет о сомнамбулизме, в которым зрительные оси всегда бывают направлены к переносице» (С. 140). «...В таком состоянии экстаза, согласно Ведам, пробуждается в «лоне сердца» внутреннее лицо (Перуша, конечно - Пуруша), отличное от лица, живущего бодрст- венной жизнью: тогда как первое сознает сво тождество со всеми существами (Тат твам Аси), последнее есть гордо занятое собою «я» — Аханкара. В Ведах даже намечена уже теория Месмера, ибо тот самый эфир, который находится вне человека, в мировом пространстве, существует в малом пространстве внутри человека, в сердце его. «Это все есть дух (Перуша - Пуруша). Кто в лоне сердца вмещает знание этого всего, тот сбрасывает с себя здесь, на земле, оковы неведения». Таким образом, Веды ясны насчет того, что внутренняя пробуждающаяся в сомнамбулизме сознание есть нечто другое, чем чувственное нашего «я». Но и сомнамбулическое сознание нуждается в носителе его, а так как лицо чувственного сознания, наше я, не есть этот носитель, то мы должны различать «я» и «душу» (С. 140).

«Когда сами сомнамбулы дают объяснения насчет способов своего восприятия, то естественно, что они говорят о своем зрении, слухе и т. п. Понятно, что они в этом случае покоряются необходимости» (С. 141).

«Сами сомнамбулы говорят, «что они воспринимают» внутренним чувством» (С. 141).

«Мы с полным правом можем заключить о существовании у человека, помимо органов внешних чувств, какого-то органа восприятия и законосообразной, опосредствованной некоторым материальным деятелем связи между этим органом и внешним миром» (С. 142).

«Внешние чувства сомнамбулов достигают такой притупленности, при которой нельзя принимать их в расчет, когда идет речь о внутреннем их восприятии». «Даже слепорожденные видят, находясь в сомнамбулическом сне[617], находясь же в обыкновенном состоянии, имеют сновидения» (С. 142).

Примечание. Не понимаю различия.

Дю Прель

О раздвоенности сознания

Это выразила сомнамбул проф. Беккерса в следующих словах, сказанных в сомнамбулическом кризисе о двух лицах ее субъекта:

«Чем слабее ее тело, тем я сильнее. Чем оно крепче, тем мне труднее обнаружиться» (С. 424).

«...Таким образом, сомнамбулы в состоянии бодрствования отказываются от того, чего требуют в состоянии сомнамбулизма и, наобо рот, их симпатии и антипатии меняются со сменою этих двух состояний, так что находясь в одном из них, они порицают то, что делали в другом» (С. 428).

Но любопытно:

«Кроме состояний сомнамбулического сна и бодрствования, сомнамбула Вингольта бывала еще и в третьем состоянии, которое она называла «необузданным страхом». В этом состоянии она часто требовала таких лекарств, на которые налагала для себя запрет, находясь в сомнамбулизме, но если их ей давали, то, не успев взять в рот, она их выплевывала. Так бывало с вином, мясом, каштанами и пр. (С. 429).

«У Делеза была сомнамбула, которая, говоря в своих кризисах о религии, морали и метафизике, обнаруживала воззрения, совершенно не похожие на те, которые имела в бодрственном состоянии. Одна сомнамбула, Шарпиньона, желавшая посвятить себя театральной карьере, думала об этом совершенно иначе с погружением в свой сон. Спрошенная в время своего сна, зачем она хочет идти в актрисы, она ответила: «Это не я, а она», а когда врач сказал, что она должна «ей» это отсоветовать, она возразила: «Что же с ней можно поделать? Ведь она дурочка» (С. 431).

«О том, говорит одна из сомнамбул Кернера, что выходит из меня и входит в другое лицо, внутренне существо которого мне хочется постигнуть, я не могу дать более точного понятия иначе, как назвав его моим магнетическим «я», совокупностью всех сил моей души» (С. 434).

«Раздвоение сомнамбул обнаруживается и в их отношениях к солнечному сплетению ганглиозной системы, как известно считаемому ими органом их восприятия. Часто бывает, что они наклоняются к своему желудку, как если бы в нем находился посторонний им человек, ведущий с ними беседу. Одна сомнамбула, француженка, водила пальцем по своему желудку, как будто для того, чтобы разбудить кого-то, находившегося в нем, а потом приближала к нему лицо, как будто прислушиваясь к чьим-то речам. Поступая так, она описала в точности то, что происходило в соседнем доме, и предсказала все, что случится с нею в течение ее болезни. Когда она испытывала сильные в желудки боли (часто спазмотические состояния желудка человека служат условием внутреннего пробуждения), то сердилась на него, как на постороннее ей лицо, и со слезами просила его замолчать. В течение всего времени нахождения своего в таком состоянии, она различала беседовавшее с нею лицо от своего собственного (С. 435). Подобным же образом поступала и та сомнамбула, которая, когда в ней во время драматического раздвоения ее пробуждалось в виде зримого и постоянно именовавшегося ею «Мескусом» гения, ее магнетическое «я», требовала от своего магнетизера, чтобы он обратился к этому Мескусу с некоторыми вопросами» (С. 435).

«Одна бесноватая ответила на увещания своего духовника, что он духовник не ее, а Трины, хотя это было ее собственное имя» (С. 435), (это взято, впрочем, из Кизера).

Одна сомнамбула (в высоком сне) ответила на вопрос - почему это говорится не тобой, а ею: «Она тело, которое ты видишь и к которому ты прикасаешься. Дух же - это я, телом которого теперь служит душа, в остальное время заключенная в ее теле» (С. 436). Взято из Лере (лат.).

Примечание мое. И, думается, что-то очень тенденциозное. Эта госпожа, должно быть, знала оккультические теории» ().

Сомнамбула... «Прежде чем проснуться, она обыкновенно прощается со мной, как будто уходя и являясь другим лицом в своем пробуждении. Со мной прощается как бы вверившееся мне ее магнетическое «я» (С. 437. Кернер).

«Непоколебимое убеждение в бессмертие существует у всех сомнамбул» (С. 497).

Страх смерти существует только на низших ступенях развития сомнамбулизма» (С. 494).

Тогда почему же они так интересуются лечением?

Лебниц, задавался вопросом: «Не представляют ли собою дневной человек и человек ночной - два столь же различных лица, как Сократ и Платон» или «не обитает ли в двух различных телах одно и то же лицо»? (С. 437).

Дю Прель решает в первом смысле. Он приводит любопытную цитату из Канта: «Итак, видимому и невидимому мирам принадлежит одновременно, как член их обоих, один и тот же субъект, а не одно и то же лицо, ибо представления об одном мире в силу особенностей своей природы, не сопровождают представлений о другом, почему я как человек не помню того, что я мыслю как дух» (С. 446).