Вольфганг Фишер - Австрийские интерьеры

• Название: Австрийские интерьеры
• Автор: Вольфганг Фишер
• Издательство: Петербург — XXI век
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-88485-074-3

Историко-автобиографическая дилогия Вольфганга Георга Фишера (род. в 1933 г.) повествует о первых четырех десятилетиях XX века, связанных с бурными и трагическими переменами в жизни ее героев и в судьбе Австрии. В романах «Родные стены» и «Чужие углы» людские страсти и исторические события вовлекают в свою орбиту и мир предметов, вещей, окружающих человека, его среду обитания, ту своеобразную и с юмором (порой весьма горьким) воспроизведенную «обстановочку», которая служит фоном повествования и одновременно составляет существенную часть его.

---

На трамвае они едут до конечной станции, затем идут берегом Савы вдоль маленьких одноэтажных домов. Значит, здесь и живет Динович — в этой Богом забытой местности на реке, в одной из здешних полуразвалившихся глиняных лачуг, какие сошли бы скорее для рыбаков или речных матросов? Динович целеустремленно направляется к одному из домиков, достает из кармана большой кованый ключ и отпирает дверь. С улицы попадаешь в единственную комнату весьма спартанского вида и убранства: стол, три стула, шкаф и кровать, на которую и тянет Динович жену Капитана, предварительно заперев изнутри дверь, стремительно сняв сюртук, рубашку и брюки и с улыбкой, однако же чуть постанывая, произнеся: «Вот так-то!» Правда, как истинный кавалер он успевает еще и переоблачиться в полосатую пижаму. И вот Динович приступает к делу, Капитанша обороняется, Динович думает, что ее отчаянное сопротивление это театр, иначе с какой стати было ей заходить так далеко, согласившись приехать с ним на эту явочную квартиру на берегу Савы, Капитанша однако же сопротивляется с неослабевающей непримиримостью, а Диновичу не хочется доводить рукопашную до прямого насилия. Вроде бы малость успокоившись, он садится рядом с женой Капитана на кровать и принимается уговаривать и улещивать: он, де, привык к тому, что женщины повинуются ему беспрекословно, однако со столь экзотической, да к тому же полусумасшедшей дамочкой, как Капитанша, прибегать к насилию ему неохота. Моя мать встает, идет к двери и говорит, что, помимо всего прочего, у нее критические дни, и на этом точка! Динович в ответ смеется, набрасывается на нее сзади — и здесь можно запротоколировать второй раунд рукопашного боя, в ходе которого Капитанша теряет брошь в виде стрекозы с синими эмалевыми крылышками (изготовление венских ювелиров и подарок Бруно Фришхерца). Брошь в виде стрекозы закатывается под стол, да так там и остается. Теперь Динович, внезапно впав в ярость, подскакивает к двери, поворачивает ключ в замке, открывает дверь, выталкивает жену Капитана в ночную тьму и запирается изнутри. Подробности того, как она в конце концов добралась домой, Капитанша недолгое время спустя уже не может вспомнить, а брату Капитана она решает вообще ничего не рассказывать, чтобы не омрачать столь бережно лелеемую им дружбу с Диновичем.

Дома на площади Пейячевича я меж тем достиг таких успехов, что не только тетя Эльза, но и служанка Мала начинает поверять мне свои тайны. У нее я, как сказано выше, научился понимать силу слов, хотя, разумеется, обучение проходило, с ее стороны, на бессознательном уровне. Но и ее сознательные усилия обучить меня хорватским стихам-считалкам меня радуют:

Эн, тем, тина,
Саварака тини,
Саварака тика така,
Бийя, бая, буф!

Скоро я овладеваю этой премудростью, и тут мне преподносят припев:

Из лавора буф
Из лавора вида буф,
Трих, трах, трух!

После чего мы смеемся и носимся по всей квартире, потому что тетя Эльза как раз ушла за покупками. Мала нараспев произносит куплет, а я, с восприимчивостью, присущей детям, подхватываю припев. И вот Мала однажды (точно так же, как ранее тетя Эльза) таинственно отводит меня в сторону и демонстрирует собственное сокровище. Она держит его в коробке из-под мыла, а саму коробку — под кроватью стряпухи. Таким образом мы оба оказываемся в чулане для прислуги, куда тетя Эльза никогда никого не пускает, ложимся на пол и рассматриваем сокровища Малы: тонкие колечки, кусок янтаря, золотые монеты и наконец (причем Мала таинственно улыбается) — золотую цепочку с медальоном ангела-хранителя.

— Узнаешь? — спрашивает она.

Поначалу я отрицательно качаю головой, хотя цепочка выглядит точь-в-точь как та, которую подарила мне на крещение тетя Женни.

Эта новая тайна производит на меня, похоже, еще более сильное впечатление, чем сокровищница серебра. Неделями я ломаю себе голову над тем, не поинтересоваться ли у матери, где моя крестильная цепочка. Я откладываю и откладываю этот вопрос на потом, а он мучит меня все сильнее и сильнее. Наконец, собравшись с духом, я спрашиваю у Капитанши:

— А моя крестильная цепочка у тебя по-прежнему в коробочке?

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— А у Малы точно такая же цепочка, вот почему!

Когда мать открывает шкатулку с драгоценностями, золотой крестильной цепочки с ангелом-хранителем там не обнаруживается. Скандал устраивать она однако же не желает: раз уж ангелы-хранители переходят на сторону служанок, то не время ли нам всем паковать чемоданы?

К тому же мнению очевидно приходит и брат Капитана, потому что он все чаще говорит о том, что перезимовать лучше всего будет прямо в пасти у льва. Больше всего ему хотелось бы самому упаковать чемоданы, вернуться с фальшивыми документами в Великую Германию и залечь на дно где-нибудь в Вене, а лучше всего — в Берлине… Может быть, вместо так и не давшейся математической загадки ему удалось в конце концов вывести уравнение выживания в рамках анархо-конспирологической государственной системы? Скажем, исходя из девиза «Тяжело устранить и обезвредить заговор цареубиц, если в ролях последних подвизаются любимые сыновья самого царя!»

Брат Капитана однако же не позволяет, чтобы пропадали втуне и другие возможности, — подобно тому, как сразу же после аншлюса, пусть и питая надежду на то, чтобы доказать собственное полуарийское происхождение в качестве побочного сына эрцгерцога и косвенного потомка самого эрцгерцога Евгения, он одновременно занимался отъездом к дядюшке Лазарю Флешу, переменой материнской фамилии посредством брака, ее отправкой в Англию и собственным отбытием в Югославию. И здесь, в Аграме, он ходит из консульства в консульство, пытаясь оказаться внесенным в список добровольцев, готовых вести вооруженную борьбу с рейхсфюрером. Однако в консульствах всех каким-то чудом остающихся нейтральными стран чиновники огорченно пожимают плечами; да и чиновники тех стран, которые уже объявили Гитлеру войну, посматривают на него с недоумением и поясняют:

— Мы не можем снабдить вас соответствующей информацией. У нас еще нет на этот счет никаких указаний. Возможно, вам имеет смысл заглянуть к нам через пару недель!

Через пару недель он и впрямь появляется снова, однако теперь на его боевом знамени значится другой девиз:

«А вы эмигрантов вообще-то принимаете?»

Завершив каждый из этих походов в консульства, он возвращается в дом на площади Пейячевича и сообщает Капитанше, что эмигрантская квота на МАДАГАСКАР еще не исчерпана, в САН-ДОМИНГО еще выдают въездные визы и можно попасть на корабль, отходящий в ШАНХАЙ, если корабль этот будет иметь приписку в порту какой-нибудь нейтральной страны, например, Португалии. Выслушав его рассказ, Капитанша неизменно достает из тумбочки миниатюрную книжицу потерто-желтого цвета и раскрывает ее. Во «Всемирном географическом атласе, снабженном 28 картами, 9 схемами и пояснительным текстом, увенчанном премией на всемирной книжной выставке в Лейпциге в 1914 году» она отыскивает истинное местонахождение Мадагаскара. Общее представление на этот счет у нее имеется, однако надо же посмотреть, как называется столица (а название ее в этом миниатюрном атласе можно разобрать только с лупой), как из Аграма быстрее всего попасть в Сан-Доминго и какие уже вступившие в войну страны надо объехать стороной, чтобы, не потерпев ущерба, очутиться в нейтральном португальском порту, откуда выходит корабль на Шанхай… Строго говоря, эти приготовления Капитанши и брата Капитана не следует принимать всерьез, потому что как раз, пока они путешествуют по атласу, нам с матерью снимают комнату в горном отеле на Слеме, чтобы вновь подвергнуть мое младенческое «я» живительному воздействию свежего воздуха. В глубине души однако же обоим хочется (так, по меньшей мере, кажется мне) подменить собственное вынужденное путешествие свободным полетом Земли в пространстве: как-никак, она летит быстрее любого пушечного снаряда: 29,7 километров в секунду, сказано в югославском учебнике географии под схематическим изображением летящего сквозь тучи глобуса, а этот учебник брат Капитана, желая отвлечься от математических сеансов, порой берет в руки. И в это путешествие, не требующее ни паспортов, ни виз, тебя берут всегда, это перемещение в пространстве никак не связано с твоим биологическим возрастом, на этой экскурсии под лозунгом «Сила через радость» насекомое, именуемое человеком, находится беспрерывно — от выхода из материнской матки до подвязыванья челюсти на смертном одре, однако и вести столь вегетативное существование лучше на территории былых провинций «тоброй» императрицы Марии-Терезии и недалеко от мест решающих битв принца Евгения, а вовсе не под Тропиком Рака и Тропиком Козерога. Поэтому Капитанша захлопывает отмеченный премией атлас и размышляет над тем, не взять ли с собой в горный отель теплые вещи вопреки тому, что приближается лето. Хотя отель расположен не за тридевять земель и оттуда до площади Елачича и обратно можно съездить на автобусе за 50 динаров, глупо было бы сразу возвращаться за теплыми вещами, а высшая точка горы находится на высоте свыше тысячи метров над уровнем моря.