Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)

• Название: Танцы на осколках (СИ)
• Автор: Юлия Пасынкова
• Жанр: Прочие приключения

Прошло более трёхсот лет с тех пор, как наша цивилизация накрылась медным тазом, и людей отбросило в новое средневековье. В суровые времена мы выжили, деля земли с чудовищами, о которых раньше рассказывали лишь сказки: упыри, навьи, лешие, русалки и даже, ёлки-палки, змей Горыныч. Одна удачная, на первый взгляд, кража, как взмах крыла бабочки, запустила цепь непредсказуемых событий, приведших к междоусобной войне. Но нам по большому счету плевать на мелкие сельские стычки – у нас появился шанс, вернуть утраченные знания и возродить старый мир. Ведь мы помним его. Мы – Прежние. Предупреждение: Не вычитано

---

- Где она?! – прорычал мужчина, бросаясь к Прежнему.

Гера удивленно округлил глаза:

- Кто? Катерина? А что случилось-то?

Его искреннее выражение лица еще больше разозлило Бреста. Тот кинулся на парня, но бабуля вовремя щелкнула пальцами, и вокруг наемника появился воздушный кокон. Мужчина наскочил на прозрачную стенку, но его отбросило назад. В ярости он принялся рвать и скрести упругий шар. Ведьма, наконец, открыла глаза и села на кровати, потянувшись. Милка с Герой вжались в стены, не решаясь подойти к скованному урагану «Брест». Ворожея, кряхтя, поднялась, отряхнула руки с полностью зажившими ожогами:

- Ну и чаво ты тут расшумелси?

Брест ей ответил, чего он тут шумит. Да еще как. В таких витиеватых, хитровыдуманных и перетряхнутых выражениях, что Гера зажмурился, а Милка от страха прикрыла рот рукой – так с ведьмой еще никто не говорил. Никто живой. Баба Ежна спокойно все это выслушала, ковыряясь в зубах, а когда наемник остановился перевести дыхание, спросила:

- Закончил?

Оказалось, что Брест еще не закончил. Он разразился бурной тирадой с точными подробностями, где он видел Катерину, в каких отношениях был с её матерью, на чём он вертел этот рубин, и как далеко идти всем, кто втянул его в это. С каждым словом служанка зажмуривалась все крепче, ожидая бури от своей бабушки. Но та реагировала совершенно спокойно, давая взбесившемуся наемнику выговориться. Когда у мужчины кончился запал, он уселся на пол, закрыв лицо руками. Всё, через что он прошел, всё пошло ко псу под хвост. И из-за кого?! Он почувствовал легкое движение воздуха рядом – ведьма сняла кокон. Наемнику на плечо легла рука Геры:

- Она все-таки ушла?

Брест поднял на него пустой взгляд:

- Что же ты не с ней?

- Я говорил ей, что остаюсь, но не знал, что она прямо сегодня сбежит. Хотя должен был почувствовать…

Тут ведьма вклинилась в разговор:

- Это я тебе знания закрыла, а то помешал бы.

Гера удивленно вскинул брови:

- Это всё из-за рубина? Чтобы он не угодил к Епископу?

- Да плевать на ентот камень. Я ведь гуторила уже, что другой чародейный лал[1] зрела, а этот, хоть и настоящий, но обычный. Дело не в нем, - отмахнулась ворожея, - А в том, что всё должно идти так, как оно идёт. Ты, парень, запомни, мы - ворожеи, ведьмы, чародеи и колдуны должны поддерживать порядок, а не просто чудеса творить. Сначала мы зреем то, что должно быть, а потом то, что будет, коли свернуть с дорожки. И если хочешь и дальше у меня учиться, запомни это. Мы не творим Судьбу, мы зрим её и помогаем ей свершиться.

Прежний сидел притихший, внимая каждому слову, а наемник молча поднялся, сжав кулаки:

- Так скажи мне, старая, какая же судьба теперь меня ждёт?

Ведьма посмотрела в серые потухшие глаза Бреста:

- Ту, которую ты сам выберешь.

- Я запутался, - помотал головой Гера. У парня была привычка допытываться до всего, - Как же так? Ты говоришь, что судьбу мы не творим, и тут же предлагаешь ему выбор?

Ворожея тяжело вздохнула:

- Рано тебе об этом еще гуторить, но раз уж сам спросил… Брест, - она ткнула кривым пальцем в мужчину, - Брест видит только несколько нитей, идущих от него, но мы зрим весь узор, который плетется испокон веков. Однажды Зрение откроется в тебе, и тогда ты сам уразумеешь, что Судьба – это ковер, сотканный в совершенный узор, а мы лишь не допускаем фальши в его плетении.

- То есть я могу выбирать, но при этом, что бы ни выбрал, всё уже решено?

Старуха разозлилась:

- Ой, тьфу на вас! Я что же, сейчас вам - младенцам голозадым буду объяснять, как мир устроен? Малы еще, а ты, Гера, пока просто запомни мои слова.

Парень смутился и задумчиво умолк, а наемник не отрывал хмурого взгляда от ведьмы:

- Ладно, тогда скажи мне, что в Триннице деется? А тогда уже и решать буду, куда свою «нить» загнуть.

Бабка минуту пристально вглядывалась в серую сталь глаз, наконец, выдав ответ:

- То, чего ты боялся, вот-вот начнется.

Наемник страшно выругался:

- Сколько у нас времени?

- К вечеру первые стычки начнутся, - поведала ворожея. - Если не остановить, то крови много прольется. Что делать-то думаешь?

Брест заходил кругами. На него было больно смотреть: он словно разом постарел. Морщины собрались на лбу, мужчина что-то бормотал про себя, смахивая на сумасшедшего.

- Догнать эту… - он запнулся на слове, - Не получится?

Ворожея подняла одну бровь:

- Нет, да и помогать я тады не стану.

- Ну, ещё бы, - скривился наемник. – Выбора-то у меня не особо: дать погибнуть друзьям и простому люду или самому в петлю залезть.

- А что ты можешь сделать-то? Ведь камень эта змея украла! – встряла Милка.

- Не ведаю! - огрызнулся мужчина, - Но и сидеть без дела не смогу. Коли Гжевик да Епископ из-за рубина сцепились, авось поверят мне, что это я камень украл. Накажут виновного да успокоятся, угомонят свои распри. А, ведьма? Что скажешь?

Баба Ежна отвернулась, поправляя длинную юбку:

- Ничего не скажу. Придет час – сам все узнаешь.

- Вот же вы, ведьмы… - начал было Брест, но старуха его остановила, подняв сухую сморщенную руку.

- Не молви то, о чем потом пожалеешь.

Мужчина набрал воздуха в грудь, но смолчал, шумно выпустив пар. Дело приобретало всё более скверный оборот, который в любом случае заканчивался смертью Бреста. Видать, просто его век подошел к концу, но припомнив слова этой… что «коли жизнь не зря прожита, то и помирать не страшно», решил гульнуть напоследок. Хоть чем-то помочь. Ведь если смерть простого наемника нужна для того, чтобы остановить резню на улицах всего города, то кто же он таков, чтобы не заплатить за кровь невинных людей своей оконченной, в общем-то, жизнью?

- Ты забросишь меня в Тринницу? – просто спросил он у бабы Ежны.

Та лишь кивнула. Внезапно Милка бросилась на шею Бресту:

- Ты никуда не пойдешь! Ведь тебя могут казни-ить! – завопила она. – Да что там могут! Мой тятя, когда услышит про камень, сразу тебя в темницу бросит, а после под конвоем доставит к Епископу.

Брест молча снял с себя ревущую навзрыд молодую баронессу, держа её на вытянутых руках. Бывшая служанка вырывалась что мога, она хотела вцепиться в мужчину, но тот ловко уворачивался от загребущих рук.

- Это всё из-за этой змеи! Из-за неё! Если бы был камень, ты бы вернулся, как герой, а не как беглый преступник! Все неправильно-о! – вопила служанка.

Наемник бросил умоляющий взгляд на бабу Ежну, та скривилась. С силой развернув внучку к себе передом к Бресту задом, отвесила ей звонкую оплеуху, от чего девушка, икнув, сползла на пол. Рука у ворожеи, когда надо, могла быть очень тяжелой.

- Успокойся, дуреха!

Милка, осознав, что перед ней стоит «надежда» на спасение любимого вцепилась уже в подол бабули:

- Баба Ежна, родненькая. Заклинаю! Пособи! Я знаю, тятя тебя послушает!

Старуха тяжело вздохнула и подняла осевшую девушку:

- Нет, - отрезала она, но смягчившись добавила, - И не смотри на меня щенячьим взглядом. Брест – взрослый мужик, он сам всё решил, я встревать не буду. Но и тебя держать не стану, коли захочешь, можешь с ним идтить.

Милка перевела туманный взгляд на Геру, но тот отвел глаза:

- Я с бабой Ежной.

- Ты трус! – взвизгнула она.

- Нет, - спокойно отозвался Прежний, но в голосе слышалась горечь, - Я просто согласен с ворожеей, что все должно идти своим чередом, и доверяю её чутью.

- Можешь утешать себя, чем вздумается…

- Милка, уймись, - отрезал Брест. – Гера волен выбирать, что ему делать. Я бы и тебя с собой не взял, но твоя родственница права: коли ты хочешь пойти, то препятствий чинить не буду.

Бывшая служанка, вытерев слезы, хотела еще что-то сказать, но передумала. Она, отыскав глазами свой мешок, встала, решительно уперев руки в бока:

- Я иду с тобой! И видят создатели, что сделаю все, чтобы помочь тебе! – громогласно заявила девушка.

В ней бушевало море чувств: горе вперемешку с радостью и желанием доказать, что уж кто-кто, но она не бросает любимых, в отличие от этой лярвы. Служанка до последнего надеялась, что её отец, видя любимую дочь живой и здоровой, простит мужчину, который вернул беглянку домой. И тогда Брест уж точно поймет, кто ему нужен на самом деле.

Путники высыпали на крышу, стараясь не смотреть на останки Истомира. Наемник поправил перевязь меча, проверив еще раз оружие. Походный мешок мужчина не взял, рассудив, что припасы ему уже вряд ли пригодятся и лучше идти налегке. Милка, поглядев на Бреста, свою торбу все же взяла, но выложила из нее всё лишнее. Гера стоял на крыше, глядя в бесконечно чистое голубое небо. Утреннее солнце уже жарило вовсю, и трое людей на крыше, тревожно переглядываясь, ждали, когда к ним выйдет баба Ежна. Общее угнетение, царившее среди путников, словно темное холодное покрывало, опустилось на плечи. Одна ведьма, вскоре показавшаяся на крыше, казалось, вышла на прогулку. Она была абсолютно спокойна, даже несколько безмятежна. Послюнявив палец и определив направление легкого ветерка, свистнула остальным: