Арчил Сулакаури - Белый конь

• Название: Белый конь
• Автор: Арчил Сулакаури
• Издательство: Известия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.

---

Я видел это в детстве, но до сих пор помню отчаяние на лице у человека, его обезумевшие, полные слез глаза. Вор должен быть наказан непременно, но когда унижают человеческое достоинство…

На занятия я больше не ходил, через два-три дня окончательно решил бросить институт и перейти в университет. Это решение зрело давно и наконец созрело.

Встречи с Ламарой я избегал, но не настолько, чтобы удрать из института. Если бы она изъявила желание поговорить со мной, я бы рассказал ей, что случилось и почему я вел себя неподобающе.

Вскоре меня навестил Дурмишхан, он был как будто обеспокоен тем, что я бесследно исчез. Он уверял меня, что пришел по своей воле и что Ламара его не посылала. Я не особенно интересовался, пришел ли он по поручению Ламары или по собственной инициативе. Мне было все равно. Он посоветовал пойти извиниться — свали свое хулиганство на вино, может, она и простит. «С удовольствием, — сказал я, — какое счастье, если простят». Он немного удивился — не ожидал, как видно, столь смиренного согласия. Наскоро рассказав, что произошло у Ламары после моего ухода, он распрощался и ушел… Батони Варлам сначала опешил, потом с оружием порывался догнать меня, но женщины окружили и остановили его. Ламара расплакалась, и ее с трудом успокоили. Одним словом, я позорно испортил так хорошо начавшийся день рождения.

Ей-богу, ничего заранее я не замышлял. Целую неделю я никуда не выходил из дому, семь дней пролетели незаметно, но потом мне стало невмоготу — от безделья я готов был лезть на стену. Я было подумал: «Поеду в деревню, к Анано», — но к твердому решению прийти не смог. Вообще-то я планировал поехать в деревню летом. Недавно мы получили письмо от Анано: она писала, что чувствует себя хорошо.

Мне было так тяжко, что я даже сходил к калбатони Мариам — узнать, нет ли известий от Зизи и не выяснила ли она Зизин адрес. Калбатони Мариам встретила меня по обыкновению вежливо, пригласила войти, посадила за стол и сама села напротив. Насчет Зизи она, конечно, ничего не знала и очень сокрушалась: «Был бы адрес — сегодня же навестила бы ее».

— Эта девочка себя погубит! — заключила под конец калбатони Мариам.

Я ничего не сказал, потому что убежден был в обратном, верил, что Зизи не пропадет, добьется своего. Затем калбатони Мариам справилась обо мне, спросила, как продвигается учеба. Я не стал ничего скрывать, рассказав, как было дело, и попытался по возможности объяснить, почему бросил институт. Я признался, что с самого начала ошибся — надо было сразу поступать в университет. Я думал, что она не одобрит мой поступок и обвинит меня в легкомыслии, но вышло наоборот.

— Многие ошибаются, — сказала она, — но большинство этого не понимают или если даже понимают, то не могут свернуть с однажды выбранного пути, а в конце об этом жалеют. Человек должен уметь повернуть обратно, не пожалев о напрасно затраченном времени и энергии. Я говорю не о тех ротозеях, которые сами не знают, чего хотят, сегодня за одно дело хватаясь, завтра — за другое.

Ее слова задели меня за живое. Говоря о тех, кто сворачивает с избранного пути, она имела в виду Зизи. И не понимала, что на самом деле ротозеем, который не знал, за что хвататься и к чему стремиться, был именно я.

Она принесла папиросу и пепельницу. Я устроился очень уютно и уходить даже не думал — мне здесь нравилось, хотя, что именно, я понять не мог.

— Мой дорогой Озо, я пришла к одному важному решению и хочу с вами поделиться, — калбатони Мариам закурила папиросу. — Чем дальше, тем больше беспокоит меня судьба моих книг. Я совсем не хочу оказаться в положении скупого рыцаря. Иметь сокровище — и чтобы никто им не пользовался… Ужасно! Время и впрямь изменилось: кто сюда придет, когда в городе столько библиотек, да и условия для работы там лучше. Я никому не даю книги на дом, иначе от моей библиотеки ничего бы не осталось. Куда мне бегать — верните книгу! Отдельно книга, какой бы ценной она ни была, это всего лишь книга, а вместе они — драгоценность, которая зовется библиотекой. Я решила: завещаю свое сокровище Тбилисскому университету, там его смогут использовать, там эти книги нужнее, чем здесь. Здесь они лежат без дела, в пыли и пропадают… Не возражайте! Уверена: это правильное, разумное решение, только нужно все уладить. Дело в том, что необходимо составить перечень книг. Должен быть каталог, а то кто знает, что может случиться во время передачи библиотеки. Могут даже растащить книги, не исключено… Книга — это вещь особая. Представьте, украсть книгу не считается в обществе грехом… Поэтому мне нужен библиотекарь — хороший и опытный человек. Деньги я ему платить буду, деньги у меня есть, и мне их не жалко… Я могла попросить университет, но пока что, по тысяче причин, избегаю огласки… А когда все будет готово, приведу нотариуса, и дело с концом.

— Чем я могу помочь вам, калбатоно?

— Как вам сказать… Вы молоды, вы студент, и трудно представить, чтобы вы не ходили в библиотеку… Может, знаете такого человека, которому можно довериться… Друг мой Озо, тут такие уникальные книги, которым цены нет. Вы меня понимаете… Здесь так легко согрешить.

— Калбатоно Мариам, может быть, я смогу… только научите, а дальше я сам справлюсь.

— Нет, Озо, что вы! — всполошилась калбатони Мариам. — Нет, не думайте, что это легко. Здесь десять тысяч книг!

— Прошу вас, калбатоно Мариам.

— Нет, мой хороший, поверьте, я не для этого сказала, ей-богу, я не вас имела в виду.

— И вы мне поверьте, калбатоно Мариам. Если вы мне доверите, я буду счастлив.

— Нет и еще раз нет!

— Я справлюсь… сейчас я все равно сижу без дел… От безделья я чуть не свихнулся, калбатоно.

Я искренне предлагал свою помощь, но у меня ничего не вышло. Вначале я подумал: она мне не доверяет. Но если она просит, чтобы я привел человека, и даже поручила мне это, то почему бы не доверить мне лично? Постепенно я зажегся и всячески старался доказать ей, что для этого дела создан, что составление каталога — мечта моего детства!

— Так значит, вы с детства мечтали составлять каталоги, верно? — засмеялась калбатони Мариам.

Мне стало стыдно, и я покраснел, хотя продолжал упрямо стоять на своем — пока не переубежу ее, не уйду. Я разволновался, словно ребенок перед магазином игрушек. Мною овладело лихорадочное нетерпение.

— Хотя, может, будет для вас польза, — сказала наконец калбатони Мариам, — научитесь разбираться в книгах. Контакт с книгами много значит, тем более для молодого человека. Это, возможно, станет для вас своего рода школой. Только не решайте в спешке… Подумайте… Я не тороплюсь. Через неделю, дней через десять приходите и скажите мне о своем решении.

— Хорошо, калбатоно!

— Еще одно условие: я назначу вам стипендию.

— Что вы, калбатоно!

— По-другому не выйдет, даже не думайте…

— Калбатоно… — пытался я остановить ее.

— Довольно об этом. Еще вы должны знать заранее, что одного года вам не хватит. Подумайте, хорошенько подумайте.

— Да, калбатоно… Только денег я не возьму.

— Уговор есть уговор! Иначе я не открою вам двери библиотеки!

12

Через шесть дней из деревни пришла телеграмма от Маро-учительницы: «Анано плохо, приезжайте». Отец разнервничался и раскричался: «Не время среди зимы туда ехать, я и так по горло в делах». Он рвал и метал. Потом постепенно успокоился и сказал: «Черт с ним, завтра поеду». «Мы должны ехать непременно сегодня, — сказал я. — Этой же ночью!» Я чувствовал, что Анано или очень плохо, или… возможно… Я не скрывал предчувствий. Отец задумался, повторяя: «Не может быть, не может быть…» Он опять разволновался, искал и не находил выхода, видно, он и впрямь очень был занят. «Мы не сможем поехать вместе», — сказал он и принялся писать записки, Потом наказал мне, куда их отнести и кому передать. Он спешил, но не растерялся — привел все в порядок, разложил по местам. Засунув руки в карманы, он долго ходил взад-вперед по комнате. Потом остановился у шкафа, достал из кармана ключ, с грохотом открыл один из ящиков, выдвинул его и заглянул внутрь.

— Здесь деньги! — сказал он. — Если нужно будет, завтра же сообщу — приезжай и захвати их с собой. — Часть денег он положил в карман.

Ночью я почти не спал. В беспокойстве ходил из комнаты в комнату. Мучился, мысленно спасал Анано, возвращая ей здоровье. Поставил ее на ноги, отца отправил в город, а сам остался с ней до весны. На моих глазах растаял снег, зазеленели листья выстроившихся вдоль нашего забора тутовых деревьев — я пересчитал их: было опять одиннадцать. Анано сказала мне: «Я должна развести шелковичных червей, не стоять же деревьям напрасно». Потом я немного вздремнул, и мне приснился черный петух, восседавший на саманнике. Вытянув шею, он махал крыльями, стараясь закричать, и не мог.

На второй день отец прислал телеграмму — приезжай!