air - o f7d12d3eb98ba64b

• Название: o f7d12d3eb98ba64b
• Автор: air
• Жанр: Прочая старинная литература

---

не успела спросить, а он продолжил: – Не хочешь взять домой что-нибудь из

фруктов?

Воздух стал теплее, и Дэлайла широко раскрыла глаза, оглядываясь на окно

и разыскивая взглядом согревший ее луч.

– Тепло стало потому, что она хочет, чтобы ты что-нибудь взяла.

Вежливо кивнув, Дэлайла выбрала банки с персиками и сливами, и Гэвин

снял их с полок.

– И эти, – сказал он, добавляя баночки с соленьями в ее руки. Дэлайла

покосилась на них, отчасти ожидая, что они поздороваются с ней, но банки

оставались самыми обычными банками. – Мои любимые.

– А это место – твое любимое во всем доме?

– Одно из них.

– А какие еще?

– Кухня. Моя комната, – он пожал плечами и добавил. – Я люблю играть на

пианино, но Столовая порой пугает.

Она вскинула брови в безмолвном вопросе.

– Его можно назвать отшельником, в комнате всегда холодно, а потому мне

там не нравится, – он вывел ее на улицу, и ей показалось, что она сошла с

корабля на берег – ее немного покачивало.

– Ты как? – рука Гэвина подхватила ее под локоть, нежно обхватывая

теплыми длинными пальцами. Ощущение падения исчезло, стоило ей

прижаться к нему, и она задумалась, не сделала ли это намеренно, ведь он уже

обнимал ее, и она чувствовала себя прекрасно. Защищенной и устойчивой, и – к

сожалению – отчаянно жаждущей поцелуя.

Они устроились на траве под вишневым деревом. Солнце сверкало, и

Дэлайла смогла сесть так, чтобы лучи не светили в глаза. Так вышло, что при

этом ее голова легла на плечо Гэвина.

– Можешь спрашивать еще, – сказал он. – Уверен, ты под впечатлением.

Она кивнула и поняла, что он это почувствовал, так как придвинулся ближе.

Ощущение было таким, словно по ее венам пустили горячую воду.

– Дом как-то может удерживать предметы? Это так действует?

– Не знаю, что именно он делает, но, наверное, это самое удачное описание.

Приборы двигаются. Духовка включается. Я чувствую, что Сарай все делает

сама, но, может, там не только она участвует. Дом порой похож на… существо с

множеством движущихся частей.

Она склонилась, цепляясь за его локоть, и он придвинул руку ближе, чтобы

она смогла ее обхватить.

– Ты здесь счастлив?

– Да, – ответил он. – Ведь другого я и не знаю. Хотя моя жизнь в Доме

отличается от жизней остальных.

Она понимала, что должна расспросить про Двор или про Дом, или как он

учился ходить, говорить, общаться с другими людьми. Но вместо этого

спросила:

– Ты уже приводил сюда девушек?

Он рассмеялся.

– Нет. Ты первая.

– Твое сердце когда-нибудь разбивали?

Его голос был настороженным.

– Этот вопрос не о Доме.

– Но ответь, – она посмотрела на него, любуясь его угловатой челюстью и

тенью щетины на ней. Она задумалась, разрешит ли он ей нарисовать что-

нибудь на нем. Кроваво-красные завитки или неровные серые линии, или слова, как он сам писал. Какие-нибудь руны, быть может, чтобы всех отпугивать от тех

мест, где его хотела касаться только она. – Я твоя девушка и хочу знать.

– Справедливо, – с улыбкой ответил он. – Но нет, не разбивали. Вернее, не

так, как ты сказала. Мне разбивали сердце много раз, пока я был маленьким, когда на меня не обращали внимания или насмехались надо мной. Но сейчас его

вряд ли можно разбить.

Ее сердце чуть не разбилось.

– Это ужасно.

– Не совсем, – его пальцы сжали ее крепче, и все внутри нее отозвалось на

этот жест. – Я не был одинок. Дом меня очень любит. Мебель для меня как

семья, и я вполне счастлив. Я могу общаться с людьми онлайн, там они знают

лишь мой ник и не догадываются, что я выращен Домом-Монстром, словно

волками. И, конечно, теперь у меня есть ты.

Она улыбнулась.

– Да. Есть.

– Как я и сказал, человек вряд ли сможет разбить мне сердце. А вот Дом –

да.

Ветви начали опускаться, пока не коснулись его свободной руки, не

прижатой к ней.

– Спасибо, – прошептал он и осторожно сорвал вишенку, отправил ее в рот, а потом выплюнул косточку в дальний конец двора. Ветка мягко похлопала его

по плечу.

– Что? Ты хотела забрать ее? – спросил он, и дерево коснулось листьями его

щеки и затем отступило. Это означало «да». И Дэлайла поняла, как Гэвин

научился ходить, говорить и всему остальному: его научил Дом. Если он мог

быть нежным, кормить его вишней и возмутиться за брошенную косточку, но

при этом погладить по щеке, то мог и вырастить его.

Гэвина любили.

Со своего места Дэлайла зачарованно наблюдала за их общением.

– Даже не знаю, что спросить, – произнесла она. – Думаю, это потрясающе.

Теплый ветерок пронесся по двору и принес с собой запах весны и тепло

летнего дня посреди зимы.

***

Они не скоро ушли оттуда. Дэлайла была поглощена всем вокруг, но все

еще побаивалась, как много Дом может услышать или увидеть. Он мог заметить

и ее не самые невинные намерения по отношению к Гэвину. Она много раз

представляла, как они будут целоваться, проводя время у него дома.

Он ничего не сказал, когда они встали, лишь погладил ствол дерева, а потом

отвел Дэлайлу к задним воротам на улицу. Вернувшись на обычную дорогу, она

понимала, что теперь вряд ли сможет воспринимать мир по-прежнему. Сколько

еще было таких домов? Сколько еще было таких самостоятельных деревьев, как

во дворе Гэвина?

Пока она думала об этом, у него в кармане что-то зажужжало. Она

удивленно взглянула на Гэвина, а тот, замявшись, все же сунул руку в карман.

– У тебя есть телефон?

– Ну да. Конечно, – он так на нее посмотрел, словно у нее появился глаз на

лбу.

– Ты его купил?

Гэвин вскинул палец, прося ее подождать, пока он ответит. Он не сказал

«Алло» или «Привет», или «Это Гэвин». Он просто ответил:

– Я вернусь в девять, – и отключился.

– У тебя есть комендантский час?

– Конечно, – смеясь, сказал он.

– Но если Дом знает, где ты, зачем говорить ему, когда вернешься?

– Он не всегда видит меня, только если я возьму с собой что-нибудь… из

его вещей, – он хохотнул, сказав это, и тут же выдал извиняющуюся улыбку. –

Или он может следить за мной по траве и проводам, но… – он сделал паузу, – не

думаю, что он так делал. Странно все это кому-то объяснять. Но иногда я знаю, что Дом беспокоится, когда оставляет мне маленькую вещицу на пороге. Как во

время важных экзаменов. Или когда у меня было собеседование, и я очень

переживал, – он улыбнулся ей. – Но обычно я… беру что-нибудь сам.

Дэлайла кивнула, думая о сказанном и о том, сколько свободы у него было

на самом деле.

Казалось, что до девяти еще вечность. Дэлайла взглянула на часы. У нее

действительно есть еще больше пяти часов с ним? В воображении тут же

вихрем закружились картинки, словно быстро пролистанные фотографии.

Сцепленные руки, прижатые к ладони губы, поднимающийся по ее запястью

рот и целующий ее подбородок, губы, веки. Его язык скользит по ее, и тихий

вскрик, который он ловит своим ртом.

Но у нее не было пяти часов. В лучшем случае два, ведь ее комендантский

час совпадал с закатом, а небо уже успело помрачнеть, превратившись в

тусклую зимнюю серость. Гэвин сунул телефон в карман и взглянул на нее. Его

глаза были такими темными и сияющими, как ее с детства любимые черные

стеклянные шарики. Она выдумала, что нашла их во время сафари в Африке, где якобы искала магические коренья и фрукты.

– Я работаю, потому что хочу немного независимости, но деньги всегда

есть в банке.

Дэлайла пришла в себя.

– Что?

Он улыбнулся, словно поймал ее, грезящей наяву о его глазах и

приключениях, которые они видели.

– В Сарае. Там есть банка с деньгами, и она всегда полная. Я не знаю как, но деньги там не кончаются.

Она не ответила, и он с терпеливой улыбкой напомнил:

– Я говорю о том, откуда у меня телефон.

– Банка живая?

– Скорее всего. Она вздрагивает, поднимает крышку, а потом опускает. Но я

с ней почти не общаюсь, только когда нужны деньги.

– Совсем как обычный подросток, – сказала она и улыбнулась.

Его улыбка замерла, а потом стала шире, озаряя все лицо. Дэлайла поймала

себя на том, что вот-вот потеряет голову или растает прямо тут, если он и

дальше будет так улыбаться.

– Меня еще не называли «обычным».

– Тебя и нельзя таким назвать, кроме отношения к банке с деньгами.

– А тебя? – спросил он.

– О, еще как. Может, не буквально этим словом, скорее другими – милая, тихая и воспитанная.

– А ты не такая.

– Невоспитанная? – она заметила еще одну его улыбку. Дэлайле

понравилась мысль, что он считает, в ней есть что-то дикое, словно закованное

в стальной коробочке. И едва он ее поцелует, возможно, часть этой дикости

вырвется и вцепится в него.