Анатолий Тоболяк - Откровенные тетради

• Название: Откровенные тетради
• Автор: Анатолий Тоболяк
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1982

Анатолий Тоболяк родился в Новокузнецке. Школу окончил на Южном Урале. Учился в Уральском государственном университете. Работал в газетах и на радио на Крайнем Севере, в Средней Азии. В 1971 году приехал на Сахалин, где живет и сейчас.

В книгу вошли две повести, которые в разное время были опубликованы в журнале «Юность». Герои этих повестей молоды. Их отличает твердость жизненных позиций, непримиримость характеров, бескомпромиссность взглядов.

---

— Перестань! — повторил Вадим. — Ну, перестань. Здравствуй, папа.

— Здравствуй, Вадим… Вот видишь, как я… С того света вернулся…

— Руки-то, ноги как? Хоть целы? — совсем потерялась мама.

Все говорили, только я не могла вымолвить ни слова. Онемело стояла, глядя на незнакомую фигуру в бинтах, и одно словечко долбило голову: «Достукался, достукался…»

Кое-как мама пришла в себя и начала рассказывать, что с работы отца все время звонят, справляются о его здоровье, что соседи сочувствуют, что…

Мы и пяти минут не пробыли в палате, как вошла та же медсестра и замахала на нас рукой, будто на мух, выгоняя.

— Да хоть немножко еще, — взмолилась мама. — Я вам заплачу, сестра. Разрешите!

— Нельзя, нельзя! Уходите!

Мы попрощались с отцом и потянулись к двери.

— Ленка, — слабо позвал он меня. — Как у тебя-то дела?..

— Все в порядке, папа. Не волнуйся.

Это было единственное, что я смогла сказать.

— Ну, хорошо… я рад… — выговорил отец и закрыл глаза.

И вот я заказала квартирный номер Максима. Почему квартирный? Сама не знаю. Мне казалось, что его жена уже должна уехать. Выбрала такое время, когда он мог наверняка быть дома, — одиннадцать вечера. Мама уже заснула на своей тахте в большой комнате. У Вадима на веранде еще горел свет; он читал.

Я села около столика в прихожей и стала ждать.

Я сидела тихо-тихо в темноте. Вскоре Вадим в трусах и майке вышел с веранды в туалет, налетел на меня и отпрыгнул с испуганным и злым шепотом:

— Расселась тут!..

Я ничего не ответила, только подобрала ноги под стул, чтобы он не споткнулся на обратном пути. Ситуация была дикая. Неправдоподобная. Скажи мне кто-нибудь еще недавно, что я буду вот так ночью сидеть в темноте около телефона в тревожном и нетерпеливом ожидании, — посмеялась бы над такой фантазией! А вот сижу, как послушный солдатик по приказу высшей силы… Вот сейчас телефонистка набирает его номер! Вот сейчас зазвонит!.. Вадим прошел назад на веранду. Я не шелохнулась.

Телефон зазвонил минут через сорок, причем так внезапно, резко и пронзительно, что я подскочила на стуле. Бросилась к двери, закрыла ее, сорвала трубку и закричала:

— Максим!

Спокойный голос телефонистки устало произнес:

— Подождите, вызывают.

Я затаила дыхание. Неужели нет дома? Значит, у Махмуда.

Что-то затрещало, защелкало в трубке.

— Говорите!

Я опять закричала:

— Максим, ты?! — да так громко, будто хотела обойтись без помощи проводов. — Ты меня слышишь?

— Ну конечно слышу. Здравствуй, Белка, — совсем рядом сказал Максим и закашлялся. — Наконец-то позвонила.

«Наконец-то позвонила»! Я была так поражена, что тут же выговорила, заикаясь:

— А ты… сам… почему не звонишь?

Он опять закашлялся: то ли простыл, то ли горло прочищал после сна.

— Я звонил два раза. Никто не отвечал.

Как? Когда? Неужели я прозевала?

— Как у тебя дела? — хрипло спросил он.

— Хорошо. То есть не очень… Понимаешь… — Сбивчиво я рассказала об отце и закончила — Мне придется здесь задержаться.

Он помолчал; я слышала его дыхание.

— Надолго?

— Не знаю… как получится…

— Понимаю. — Опять пауза. — Мне тут без тебя тоскливо, — наконец сказал Максим то, что я с нетерпением ждала. — Я что-то расклеился. А ты как?

— А я… — Голос у меня перехватило от радости. — Я о тебе думаю, думаю! Я, Максим…

— Извини, подожди секунду, — прервал он меня и пропал.

Что случилось?

— Алё, я здесь. К сыну подходил. Крутится во сне. Так что ты говоришь?

— Я говорю, что я…

— Опять дрыгается! Извини. — В трубке затрещало. — Извини, не дает говорить. Тебя не удивляет, что я здесь с сыном?

— Да… немного.

— Всё очень просто. Жена уехала на день по своим делам. Просила присмотреть. Развод оформляется. Через пару недель, а то и раньше, она уедет совсем, освободит квартиру. Я тебе сразу сообщу. А ты не делай глупостей, хорошо?

— Какие глупости? О чем ты?

— Спасибо, что обо мне думаешь, но чтобы не в ущерб своему семейству. Я хочу сказать, не срывайся из дома раньше срока. Потерпи, ладно?

— Конечно. Я…

— Да и у меня все прояснится. На всякий случай дан свой адрес. Не дозвонюсь — напишу.

Я продиктовала и вдруг отчаянно сказала:

— Максим! Мы что-то не о том говорим.

— О черт! Вертится как юла. Живот, наверно, болит. Подожди!

Я опустилась на стул — ноги вдруг перестали держать. Голос Максима опять появился в трубке.

— Послушай, Белка, я спросонья. И вообще сегодня был тяжелый день, устал. Поэтому не воплю от радости. Но я рад. Очень рад. Не глупи и не беспокойся. Договорились, да?

— Да, да! — воспрянула я.

— Заканчивайте! Ваше время истекло.

— Максим! — позвала я. — Слышишь, что говорят? Наше время истекло. Какая ерунда!

Щелк — прервалось. Он не успел ответить.

Я повесила трубку, вошла в ванную комнату и холодной водой ополоснула лицо. Маму, конечно, разбудил звонок, но она сделала вид, что спит. Я отворила дверь на веранду. Вадим с книгой в руках привскочил на топчане.

— Братик, — сказала я ему, улыбаясь, — открой секрет, от кого сегодня письмо получил? Ну, пожалуйста!

— Какое письмо? Чего несешь?

— Ну хоть скажи, как ее зовут. Интересно же.

Он спрыгнул на пол.

— Уходи отсюда!

— Тра-ля-ля! — тихонько пропела я ему, показала язык и прикрыла дверь.

3

Как-то утром, перед уходом на работу, мама со странной робостью сказала мне;

— Вы бы с Вадимом… это самое… взяли лестницу в гараже да обобрали бы виноград.

Я покосилась в окошко и спросила, нахмурившись:

— А зачем нам столько?

— Ну, я не знаю… Ну, раздайте кому-нибудь… — пробормотала мама и поспешно добавила;— Папа разрешил.

Едва она ушла, я взяла ключ от гаража и спустилась во двор. Под голубятней, около развороченной песочницы, загорелые мальчишки играли в бабки. Весело сказала:

— Эй, хулиганье! Кто любит виноград — за мной!

В этот день я пришла на свидание к отцу одна. Его палата была на первом этаже. Я нашла несколько кирпичей, сложила один на другой, взгромоздилась на них и заглянула в приоткрытое окно.

Отец лежал на прежнем месте, все такой же забинтованный. Я негромко позвала:

— Папа!

Он пошевелился, слегка повернул голову и скосил глаза.

— А, Лена! Здравствуй!

Некоторое время мы разглядывали друг друга. Я улыбнулась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Ничего, лучше… А ты как?

— Я что! Я хорошо.

— А Вадим где? — спросил отец, кося глазами.

— На почту побежал. Придет, наверно, поздней.

Он еще передвинул голову на подушке.

— Мама говорит… вы с Вадимом не ладите.

— Да нет, так, ерунда. Не думай об этом.

Он глубоко и тяжело вздохнул. Сказал слабым голосом:

— Я сейчас обо всем думаю. Раньше некогда было. Много чего передумал.

Меня царапнула жалость — такой он был беспомощный и непохожий на себя.

— Когда свадьбу-то будем играть? — помедлив, спросил отец, и губы его сложились в улыбку.

— Да что ты, папа! Какая свадьба… Не надо!

— Надо, как не надо. Это все-таки событие. Или он против?

— Мы об этом не думали, папа.

Отец облизнул губы.

— Он как… не пьет? Ты извини, что спрашиваю.

— Умеренно, как все, — не сразу ответила я.

— Это хорошо. Если пьет, пропадет. И ты с ним. Видишь, я достукался… — Так меня и резануло это мое словечко «достукался». — Как это говорят… пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Открестился я от всего, что было, Лена. По-новому с матерью начнем жить. — я молчала. Отец на миг закрыл глаза. — Ты что ж… работать в Ташкенте будешь? — снова заговорил он.

— Да, буду.

— Кем же? Где?

— Не знаю еще, папа. Я хочу в детском саду. Няней или воспитательницей.

— А с учебой как же? Крест, что ли, на ней поставишь?

— Нет, не поставлю. Поступлю заочно.

— А почему заочно? Ребенка, что ли, решили завести?

Я чуть не свалилась с кирпичей от такого предположения.

— Нет, о ребенке мы еще не думали, — ответила я отцу через окно.

— Тогда поступишь очно. Я тебе денег положу на книжку, на учебу. У нас денег много… нахватали…

Я переступила с ноги на ногу и все-таки свалилась с кирпичей. Снова поставила и опять утвердилась на них.

— Нет, папа, спасибо. Мы сами проживем.

— Денег много, — повторил он задумчиво. — Квартира у него хорошая?

— Однокомнатная.

— Я дам на кооператив. Куда их девать! Вадиму тоже хватит… Он как, не думает жениться, не знаешь?

— А ты сам его спроси, папа.

Отец усмехнулся, тускло проговорил: