Флетчер Нибел - Ночь в Кэмп Дэвиде

• Название: Ночь в Кэмп Дэвиде
• Автор: Флетчер Нибел
• Издательство: Паровая типолитография А. А. Лапудева
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2016

В третий том шеститомного собрания сочинений американского журналиста и писателя Ф. Нибела включен роман «Ночь в Кэмп Дэвиде», в котором президент США сходит с ума, чуть не вызвав ядерную войну; и о возможности применения 25-й поправки к Конституции США.

---

Молчание в комнате стало тягостным. Снаружи послышался скрип шин какого-то запоздалого автомобиля, промчавшегося по Оу-стрит. Фары его стремительно пробежали по окнам, как вспышка прожектора.

Одлум, Галлион и Никольсон взирали на Холленбаха с удивлением, но на лицах их можно было прочитать облегчение, они очевидно приветствовали любое компромиссное решение, только бы покончить с «некрасивой историей». Бразерс, как всегда нейтральный и непроницаемый, вообще не обнаружил на своём лице никакого чувства. Каваног, Карпер, Гриском и Маквейг обменивались беспокойными взглядами. О’Мэлли жевал сигару и хмуро соображал, что будет означать для него этот неожиданный уход президента в долгосрочный отпуск. Гриском посмотрел было наверх, в направлении спальни, где спал молодой Марк, но Карпер перехватил его взгляд и отрицательно покачал головой.

— Я считаю, мистер президент, — наконец выдавил из себя Никольсон, — что это мудрое и патриотическое решение. Пока вы будете отдыхать, мы будем смотреть в оба и стараться не слишком вас беспокоить. В одном только я совершенно уверен, мистер президент: вы так же нормальны, как я сам.

Джим заметил на лице Холленбаха усмешку и понял, что тот тоже оценил юмор положения.

— А насколько нормальны вы, Ник? Ладно, не будем больше путаться, речь идёт о моём больном сердце. И мне хочется надеяться, джентльмены, что после моего завтрашнего заявления на пресс-конференции у вас не возникнет надобности обнародовать другие обсуждавшиеся здесь темы?

— Не беспокойтесь, мистер президент, мы всё сохраним в тайне, — отозвался Фред Одлум.

Гриском внимательно посмотрел на врача Белого дома:

— А вы что скажете, Лепперт? Вы согласны, что президент поступает правильно?

— Человек, у которого начинает пошаливать сердце, должен постепенно сокращать свою деятельность. Продолжать работать на такой головокружительной скорости в таком страшном напряжении означало бы просто испытывать судьбу! Я уже давно убеждал президента взять отпуск.

Все стояли в неловких позах, словно актёры, утомлённые затянувшейся репетицией. Никольсон шагнул к президенту и, схватив его за руку, крепко её пожал:

— От души желаю вам хорошо отдохнуть и набраться сил! Вы приняли мудрое решение, мистер президент!

— Гораздо более мудрое, чем вы подозреваете, Ник, — ответил Холленбах.

Каждый по очереди подходил к президенту и пожимал ему руку. Когда очередь дошла до Джима, он почувствовал себя смущённым и виноватым. Что могла изменить эта отсрочка? Холленбах улыбнулся и протянул сенатору серебряную авторучку:

— Возьмите её себе, Джим, — сказал он тихо. — Пусть она останется у вас на память о днях, которые могли настать… Если бы не они… — Президент смотрел на Джима остановившимся взглядом.

— Они?..

— Вы знаете, о ком я говорю, Джим, — прошептал Холленбах. — Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Просто смотрите на неё иногда и вспоминайте, что из нас с вами могла бы получиться неплохая упряжка!

У Джима навернулись слёзы, он был слишком взволнован и не мог найти подходящих слов.

— Благодарю вас, сэр! — только и нашёлся он.

Вдруг Холленбах выпрямился и бодро, заразительно улыбнулся.

— А ну, веселее, джентльмены, — добродушно сказал он окружившим его людям. — Что это у вас такой вид, словно у похоронной команды! Америка — великая страна! Она всех нас переживёт. Боже мой, да ведь уже скоро пять утра! Мне пора идти. Пошли, Пат. Поедем вместе в Белый дом. Раз вы будете замещать меня во время отпуска, то мне надо сразу же коротко ввести вас в курс некоторых дел.

Поддерживая за локоть Пата О’Мэлли, президент покинул гостиную. Они вышли на улицу и вместе с тремя агентами Секретной службы забрались в длинный сверкающий лимузин Белого дома. Все оставшиеся столпились на крыльце, молча глядя на отъезжающих. Утренний воздух был прохладен и покалывал кожу. Небо прорезал первый луч наступающего дня. Марк Холленбах ещё раз махнул всем рукой, и машина скрылась в молочном утреннем тумане.

ГЛАВА 19. СЕРДЦЕ ПРЕЗИДЕНТА

Когда лимузин Сиднея Карпера остановился на гравиевой дорожке перед домом Маквейга, было ещё начало девятого. Джим только что вышел из спальни, сонно моргая и протирая глаза. Ему удалось поспать только два часа, и он ещё плохо соображал. Чинки собирала в прихожей учебники и, заслышав его шаги, громко крикнула:

— Эй, пап! Ты только взгляни, какая шикарная машина подкатила.

Она вылетела на крыльцо в свежем полотняном платьице. Волосы её были аккуратно перетянуты лентой, в руке она держала набитую учебниками сумку. Из автомобиля неуклюже вылез Карпер:

— Доброе утро, барышня!

— Доброе утро, сэр! Теперь все приходят и уходят только либо очень поздно, либо очень рано. У нас что — кризис?

На востоке уже ярко светило солнце, и Карпер чувствовал, как на лбу у него собираются мелкие капельки пота. В столице и в Вирджинии апрельский денёк обещал быть жарким.

Карпер устало улыбнулся:

— Не больше чем всегда, насколько мне известно.

— Значит, всё в порядке. Так я и скажу на уроке гражданского права.

И Чинки побежала к шоссе на остановку школьного автобуса. Она изо всех сил размахивала сумкой и напевала свой излюбленный мотив из альбома знаменитого Порки Джонса.

Джим встретил Карпера в дверях дома, обменялся с ним крепким рукопожатием и провёл его в телевизорную, где на маленьком столике Марта уже расставляла яичницу, кофе и апельсиновый сок.

— Оставляю вас ненадолго вдвоём, — сказала она, — но вы, конспираторы, пожалуйста, меня позовите, когда будет выступать президент. Я тоже хочу посмотреть.

Потом они завтракали. В голове у сенатора был туман, во рту ощущалась противная сухость. Есть ему не хотелось. У Карпера усталость, казалось, напротив, только увеличивала аппетит. Он поглощал яичницу громадными кусками, запивая их гигантскими глотками кофе.

— По дороге домой я всё ещё беспокоился, — сказал Джим, — но теперь я думаю, что это, возможно, наилучшее решение. Кто знает, если его хорошенько подлечат, может быть, он будет как новенький.

Карпер с сомнением покачал головой:

— Не могу сказать, чтобы меня это решение устраивало. Как я смогу теперь доверять ему систему «контроль — команда»? После того что я видел и слышал, меня уже не убедят показания целого стада психиатров.

— Но, согласитесь, Сид, вчера он опять был самим собой. Он был просто великолепен! А как умело поставлена пьеса, как эффектно он приберёг напоследок сообщение об отпуске! Этот номер прошёл у него блестяще, как у профессионального актёра.

Карпер извлёк из жилетного кармана зубочистку, поковырял во рту, потом свистнул в неё.

— Да, но только он всё представил, как хотелось ему. Мы-то с вами это знаем. Всё было совсем не так. Я, например, совершенно точно знаю, что он хотел в меня швырнуть чернильницей. Так бы оно и было, если бы я не сгрёб его вовремя. — Карпер насмешливо фыркнул: — Нечего сказать, гимнастические упражнения!

— Да и потом он так и не ответил на три ваши последних вопроса: почему он тогда взорвался из-за Крейга Спенса, что было уже совершенной глупостью, почему приказал ФБР устроить за мною слежку? И совсем не упомянул о том, что якобы существует заговор против него.

— Правильно, об этом он не обмолвился ни словом, но выдал себя, сам того не сознавая. Помните, когда он сорвался и стал говорить «о них»? Я совершенно уверен, что он имел в виду заговорщиков, ему удалось вовремя остановиться.

— А мне он ещё раз сказал об этом после. Намекнул о днях, которые могли бы настать, если бы не «они». Он, безусловно, имел в виду воображаемых заговорщиков, хотя не понимаю, почему он исключил меня из их числа.

— Это его помешательство на заговоре, конечно, главная загвоздка. Миллионам простых людей нравится думать, что во всём — от убийства Кеннеди до хлорирования воды — виноваты заговорщики, но, когда начинает бредить человек такого калибра и ума, как Марк Холленбах, для такого человека может быть только одно определение — параноик.

— И всё-таки самое странное, что он сам прекрасно всё понимает. Разве он недостаточно определённо сказал, что не всегда поступал нормально?

Карпер кивнул.

— Может, он и прав, — сказал Джим. — Может быть, болезнь его временная! Специалисты называют это, кажется, параноидным состоянием?

— «Временное», говорите? А сегодня ночью он опять делал таинственные намёки! Я знаю только одно: когда он вернётся из отпуска, перед нами встанет та же проблема. Сами подумайте! Мы будем присматриваться к каждому его шагу, каждому поступку и гадать, является ли этот поступок нормальным, или наоборот!

Карпер стукнул по столу кулаком:

— При таком положении я ни за что не могу ручаться.