Ян Линдблад - В краю гоацинов

• Название: В краю гоацинов
• Автор: Ян Линдблад
• Издательство: Издательство "Знание"
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1976

Книги и фильмы шведского ученого и путешественника Яне Линдблада известны далеко за пределами Скандинавии. Главы, которые вошли в эту брошюру, взяты из его книг "Путешествие к красным птицам" и "Мой зеленый рай". Название второй книги полемическое — область дебрей в бассейне Амазонки часто называют "зеленым адом". Ян Линдблад считает ее раем для разных животных и призывает человека не губить этот рай.

---

Хорошо защищала специализация и муравьедов, все три вида которых обитают в Гайане. Карликовый муравьед облюбовал лесной полог, самые тонкие ветки. Он не больше белки, но попробуй тигровая кошка добраться до него, ее ждет яростный отпор. Зубов у муравьеда нет, но он решительно замахивается своими мощными когтями. Несоразмерно большие когти предназначены для того, чтобы раскапывать термитники; и если кто–то заденет малыша, тельце его срабатывает, будто пружина крысоловки, так что когти наносят врагу глубокие раны. После такого удара кошка, скорее всего, шлепнется на землю с высоты тридцати — сорока метров, а муравьед удержится за ветку цепким хвостом.

У таманду — он размером с нашу домашнюю кошку — тоже цепкий хвост. Этот муравьед наделен поразительной силой. Как–то утром, направляясь вместе с Дени к саванне, я услышал страшный шум в лесу. Оказалось, Франсиско и его брат, которые выбрали другую тропу, натолкнулись на таманду. Франсиско захотел показать мне зверя и схватил его руками. К сожалению, зверь, в свою очередь, схватил Франсиско. Из двух сквозных ран на кистях хлестала кровь, и муравьед явно не собирался ослабить хватку. Втроем мы связали зверя и общими усилиями разжали когти.

Индейцы макуси считают муравьеда самым сильным изо всех животных. И чтобы часть силы перешла к ним, они отрубают ему мощный хвост и пьют кровь.

В Гайане и прилегающих частях Бразилии таманду известен под другим именем — мамбиру. А словом «таманду» гайанцы обозначают большого муравьеда. Это причудливое создание, достигающее в длину около двух метров (вместе с хвостом), отличается кротким, миролюбивым нравом — пока его не раздразнят. Если же ему что–то угрожает, муравьед замахивается передней лапой и наносит молниеносный удар. Несколько лет назад в Рупунуни в объятиях большого муравьеда погиб четырнадцатилетний мальчуган. Длина когтей этого зверя — до десяти сантиметров; мощными передними лапами он легко сокрушает твердые как камень термитники. Словом, трудно представить себе, чтобы какой–нибудь ягуар пожелал схватиться с этим, обычно миролюбивым великаном.

Рано утром я ехал на машине по саванне, вдруг от дороги к опушке леса ринулся галопом косматый муравьедище. Я крикнул водителю, чтобы остановил машину, и побежал вдогонку за зверем. Это была первая в моей жизни встреча с большим муравьедом, и мне хотелось рассмотреть его поближе. Довольно долго длилась погоня, наконец зверь остановился, на несколько секунд замер на месте, потом ринулся в обратную сторону, к машине. Я был вполне доволен увиденным и не спеша последовал его примеру. В эту минуту я увидел, как два индейца, сопровождавшие верхом наш «джип», скачут навстречу муравьеду. Пользуясь его привычкой поднимать для обороны переднюю лапу, они накинули на нее аркан. Когда я подоспел, обе лапы зверя были схвачены веревкой и растянуты в разные стороны. Разъяренный муравьед бросался на обидчиков. Я спросил, как же они теперь снимут петли с лап животного. Весело улыбаясь, они ответили, что убить муравьеда проще простого — достаточно одного удара по его длинной морде. Увы, вакеро не прочь позабавиться таким способом я много раз видел у саванновых дорог убитых муравьедов.

В этом случае муравьеду вернули свободу, хоть это и было отнюдь не легко. Стоило снять одну петлю, как зверь тотчас бросился на индейца, державшего вторую веревку и тот обратился в бегство. Дерево перехватило веревку, и противники остановились. В конце концов и вторая лапа зверя была освобождена от петли, и он побежал к лесу. Наверно, этот случай пошел ему на пользу: муравьед усвоил, что лучше держаться подальше от опасной дороги.

Впрочем, великан этот был не так уж и велик рядом с исполинским представителем отряда неполнозубых, который вымер после того, как снова возник центральноамериканский материковый мост. Речь идет о родиче ленивцев, и поныне медленно передвигающихся среди ветвей лесного полога южноамериканских дебрей. Жил на Земле такой мегатерий, огромный, как слон. Стоя на задних ногах, он достигал в высоту шести метров. Когти у него, как и у большого муравьеда, были такой величины, что ходил он, подгибая их назад и опираясь преимущественно на суставы. Можно представить себе, какой странный след оставлял мегатерий. Индейцы до сих пор рассказывают про удивительное волосатое существо «дай–дай» в три человеческих роста. Мол, эти «люди» добродушные, если их не дразнить, а ноги у них задом–наперед! Полагают, что мегатерий дожил до появления первых индейцев в Южной Америке.

Броненосцы, муравьеды, ленивцы — все эти формы наверно исчезли бы, не окружай их неизменная среда, она же среда обитания гоацинов. Главный враг названных животных здесь человек. Главный, но не единственный. Работая в районе реки Махайкони, я каждый день видел примеры угрожающих им опасностей или уже свершившихся катастроф. Ревуны примерно знают, где искать яйца гоацина, и не ленятся систематически обследовать кусты, где гнездятся эти птицы. Сами гоацины в это время, неуклюже балансируя на ветках, шипят и одновременно взмахивают хвостом и крыльями.

Помимо ревунов, часто можно поблизости от гоациновых гнезд увидеть квакву, которая тоже не прочь полакомиться яйцами, а то и крохотными птенцами. Тем же промышляют каракары и древесные змеи, которых тут немало.

Три раза приезжал я в эти места и каждый раз наблюдал, как виденные нами в гнездах яйца через несколько дней исчезают. Насиживание длится месяц — срок долгий и опасный, учитывая множество «заинтересованных». Лучше всего преуспевали птицы, гнездящиеся около домов и пристаней, куда хищники редко отваживаются заходить. Одно гнездо помещалось по соседству со школьным зданием. Поставив тут свою палатку, я каждое утро видел, как птицы вылетают из кустов на солнышко. Но с наступлением полуденного зноя они снова прятались. Я заметил, что единственного птенца кормят четыре взрослых птицы! Оказалось, что для данного вида это вполне обычно. В небольших, изолированных островках кустарника держалось до семи — восьми гоацинов. Интересно было наблюдать, как они играют роль проводников для птенца, покинувшего гнездо. Опираясь на суставы, они поочередно переступали вдоль ветки и все время звал» птенца шипящими звуками. Малыш переступал следом. Сделает два шажка — отдыхает. Если же он отказывался двигаться с места, взрослые птицы окружали его со всех сторон, заслоняя собой.

Я искал для съемки гнездо с только что вылупившимися птенцами, но без успеха. То попадались яйца, то уже подросшие птенцы, способные самостоятельно карабкаться по веткам. Во всяком случае, удалось запечатлеть на пленке разные формы поведения гоацинов, в частности, сбор сучков и сооружение гнезда.

Очковая сова любит погреться, сидя на пне, в лучах утреннего или вечернего солнца

Интересно было наблюдать, как кормятся гоацины. Раньше можно было прочесть, будто эта птица поедает змей, но это неверно, животная пища, похоже, вообще не входит в питание гоацина. Часто я видел, как птица, расправив крылья, падает на траву. Это было очень похоже на то, как сова или дневной хищник падает на добычу, однако в данном случае добычей было растение мока–мока. Оно достигает около пяти метров в высоту, но птиц привлекают свежие ростки. Один за другим гоацины поедали широкие, напоминающие формой сердце листья. Оторвут клювом большой кусок и заглатывают в свернутом виде узким горлышком. Дальше пища усваивается не так, как у большинства птиц. У куриных и других растительноядных птиц зоб служит только «копилкой», а усвоение пищи происходит в оснащенном мощными мышцами желудке. У гоацина пища измельчается в зобу, разделенном на несколько мускульных камер. Пока что не удается вырастить молодых гоацинов в зоопарке. Очевидно, пища сперва должна пройти обработку в родительском зобу, чтобы птенец мог ее усвоить. Желудок у гоацина маленький, зато зоб так велик, что закрывает почти всю грудь птицы. Когда она сидит на ветке, ее даже перетягивает вперед, она опирается на особый вырост на грудине.

Я возлагал большие надежды на третью поездку. Мне удалось завоевать среди индейцев много друзей, они не ленились снабжать меня сведениями, но и эта цепочка наблюдателей не выручила. Мы путешествовали по реке на длинной — около двенадцати метров — лодке с двойной палубой. На крыше помещалось укрытие, где я сидел наготове со всеми своими камерами. Проверяем гнездо за гнездом — одни пустые, в других два — три яйца. Стало очевидно, что мне и на этот раз не повезло. Я попросил юного рулевого не спеша вести лодку вверх по реке. Увижу на подходящей ветке гоацина — подъедем поближе, и я успею снять несколько кадров, прежде чем птица снимется. Но паренек еще не освоился с лодкой, и нам никак не удавалось подобраться к цели под нужным углом.

Вот снова идем прямо на группу гоацинов. Внезапно замечаю, что одна из птиц лежит как бы на маленькой платформе. Кричу парню, чтобы дал задний ход. Но он ошибается, и лодка таранит кустарник!