Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

• Название: Маршал Шапошников. Военный советник вождя
• Автор: Рудольф Баландин
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0866-3

Книга Р.К. Баландина рассказывает о Борисе Михайловиче Шапошникове — Маршале Советского Союза, выдающемся советском военачальнике и военном теоретике. Б.М. Шапошников пользовался большим уважением Сталина, был единственным человеком, к которому генсек обращался по имени и отчеству, а в конце 1930-х годов Борис Михайлович стал одним из главных советников Сталина по военным вопросам.Б.М. Шапошникова называли «патриархом Генерального штаба». Будучи начальником Генерального штаба в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, Шапошников принимал непосредственное участие в разработке и осуществлении планов Смоленского сражения, контрнаступления под Москвой и общего наступления войск Красной Армии зимой 1942 года

---

Мы утешаем его. Мы говорим, что у нас осталось пятьсот человек. Это не мало. У нас снова будет полк».

Позже Борис Михайлович стал командиром 16-го гренадерского Мингрельского полка, получив звание полковника. В приведенном отрывке из документального научно-художественного романа Михаила Зощенко «Перед восходом солнца» есть одна неточность: в то время Шапошников был еще подполковником. Повышение он получил уже в «переломном» 1917 году после Февральской буржуазной революции. Но тогда уже Первая мировая война в России приняла форму междоусобицы, называемой Гражданской войной. На фронте начали происходить события, свидетельствующие о развале государственной системы.

101

ОТРЕЧЕНИЕ

Борис Михайлович Шапошников — настоящий русский офицер — был не из тех, кто отрекается от воинской присяги. В начале 1917 года он находился на фронте. Сюда постоянно приходили сведения о происходивших в России событиях. У солдат изымали листовки с призывами прекратить войну, сбросить иго самодержавия. Были и другие прокламации: воевать с врагами, но за демократическую конституционную Россию.

Когда, встречая 1915 год, он три дня находился в Петербурге во время кратковременного отпуска, то успел повидать нескольких товарищей, посетить Мариинский оперный театр и убедиться, что столица живет своей привычной шумной, суетливой, а то и праздничной жизнью (тем более — в Рождество, Новый год). Не тогда ли у него, фронтовика, впервые возникло чувство той пропасти, которая разверзлась между теми, кто переживал тяготы и мучения, кто становился калекой и умирал на войне, и теми, кому эта война приносила барыши, а то и богатства, не мешая развлекаться и благоденствовать.

Он убеждал себя, что сражаются они на фронте не за этих мирских захребетников, тунеядцев, а за Отечество. Но миновал 1916 год, а моральное состояние солдат и даже офицеров заметно ухудшилось. Нередко обмундирование и пища были плохими, и все чаще поговаривали, что это — не случайно, что на бедствиях армии наживаются многие лихоимцы и окружение приближенного или даже друга царской семьи сибирского попа Григория Распутина.

С подобными подрывными слухами надо было бороться. И все-таки невольно закрадывалась мысль: не правда ли это? Вот, к примеру, артиллерийские снаряды доставляют в часть в ничтожном количестве.

Приходится выдавать их по два-три на орудие. В то же время немцы снарядов не жалеют, а жестокие обстрелы порой совмещают с газовыми атаками, когда дует западный ветер. И, к нашему несчастью, он бывает слишком часто.

Но и в глубоком тылу, в России, происходило что-то тревожное. Из городов и деревень приходили письма к офицерам и солдатам с жалобами на повышение цен, а то и нехватку промышленных товаров, продуктов. Все чаще бастовали рабочие на крупных предприятиях.

-То2~-

С осени 1915 года Николай II сместил с поста верховного командующего вооруженными силами великого князя Николая Николаевича и сам занял его место. Тем самым он брал на себя ответственность за поражения на фронте, которых становилось немало. Пребывая главным образом в своей Могилевской Ставке, он, по слухам, передоверил управление державой царице Александре Федоровне, женщине властной и не питающей уважения не только к русскому народу, но и правительству. Началась министерская чехарда.

Почему произошли решительные перемены в руководстве армией и страной в ту пору, когда и без того положение было нестабильным? Недаром говорится: коней на переправе не меняют. Никаких внятных объяснений происходящему официально не давалось. Написали, что расстроенное здоровье князя Воронцова-Дашкова заставляет его уйти с поста наместника на Кавказе, и вместо него назначается великий князь Николай Николаевич. А по слухам и домыслам главным инициатором перемен был Распутин. Он вообще превращался в демоническую фигуру — из простого опекуна и целителя царевича Алексея в вершителя судеб России. Понятно, людская молва склонна к преувеличениям. Но нет ли в ней немалой доли истины?

На заседании Государственной думы в конце 1916 года один из идеологов конституционных демократов, П. Милюков, гневно обрушившись на творимые безобразия, задал риторический вопрос: что это — глупость или измена?

Предполагался, пожалуй, ответ: отчасти глупость, отчасти измена. Депутат-юрист А. Керенский от имени партии трудовиков потребовал отставки всех министров, предавших свою страну. Член фракции октябристов В. Шидловский обвинил правительство в том, что оно намеренно создает дефицит продуктов питания, вызывая в столице голод, и тем самым провоцирует забастовки и мятежи для оправдания заключения сепаратного мира с Германией.

Подобные высказывания были запрещены к печати, но распространялись в листовках. По всем признакам для страны наступала трудная пора.

Грозно заканчивался октябрь 1916 в Петербурге. Два дня бастовали все заводы. Какими были требования рабочих, так никто и не знал. Возможно, пролетарии демонстрировали свою силу, сплоченность, решительность.

На Выборгской стороне толпа стачечников собралась у автомобильной фабрики «Луи Рено» с криками «Долой французов! Хва-

103

тит воевать!». Инженеров и директоров, вышедших на переговоры, закидали камнями. Раздались и револьверные выстрелы.

Вызвали полицию, а затем и взвод жандармов. Их оказалось слишком мало, чтобы разогнать толпу. На подмогу привели три-четыре батальона пехотинцев, расквартированных в ближайших казармах. Стражи порядка с шашками и револьверами двинулись на рабочих. А солдаты, зарядив ружья, сделали залп в полицейских и жандармов!

Тем временем подоспели казаки и врезались в строй пехотинцев. Началась рукопашная схватка, после которой солдат удалось загнать в казармы. Это было событие знаменательное: войска стреляли в полицейских.

В ноябре скончался Франц Иосиф I, император Австрийский, король Венгрии и пр., и пр. Никакого воздействия на течение войны уход из жизни престарелого (96 лет!) и сугубо формального владыки не оказал. Иное дело — отставка с поста председателя царского правительства Б. Штюрмера. Отношение в российских верхах к нему было неприязненным. Его подозревали в симпатиях к немцам и желании примирения с ними. Вместо него теперь был назначен А. Трепов, германофоб.

С удивительной быстротой доходили сообщения, предназначенные вроде бы только для царских приближённых. Говорили, что в конце ноября в Могилёв к императору прибыл Трепов. Он просил, умолял Николая II назначить вместо А. Протопопова другого министра внутренних дел, способного добросовестно и разумно выполнять нелегкие обязанности охраны общественного порядка в столь ответственный период, чреватый революционными потрясениями.

Однако император ответил, что ему следует соблюдать лояльность и облегчать задачу Протопопова. Трепов твердо и почтительно повторил свою просьбу — безрезультатно. Осталось ему только предложить собственную отставку, ибо его совесть не позволяет ему взять на себя ответственность за власть, пока остается в правительстве Протопопов. В ответ он услышал: «Александр Федорович, я приказываю вам исполнять свои обязанности с теми сотрудниками, которых я счел долгом дать вам».

Для Шапошникова было ясно одно: страна экономически не подготовилась к затяжной войне. Каким бы ни был царь, серьезные политические перемены, даже самые прогрессивные, в столь трудный период способны только усугубить ситуацию в государстве. Когда требуется напрячь все усилия, добиться победы или достойного мира, сохранить единство общества, целесообразней всего со-

104

хранить царское единовластие. Пожалуй, Николай II это понимает. Но тогда зачем ему было брать на себя прямую ответственность за положение на фронте? Ведь оно не вызывает оптимизма и подъема патриотических чувств.

Говорят, всему виной царица Александра Федоровна с ее властным характером, действующая под влиянием вполне еще молодого «старца» Григория. Самое удивительное, что даже в среде закоренелых и оголтелых сторонников монархии, черносотенцев, раздались голоса, как выразился лидер «Союза русского народа» В. Пуришке-вич, против «позорящих и губящих Россию темных сил». Какие это силы? Казалось бы, с позиций крайне правых — всяческие демократы. Ан нет! Речь идет о приближенных к царской семье: «Надо, чтобы и впредь недостаточно было рекомендации Распутина для назначения гнуснейших лиц на самые высокие посты. Распутин в настоящее время опаснее, чем был некогда Лже-Димитрий. Господа министры! Если вы истинные патриоты, поезжайте в Ставку, бросьтесь к ногам царя, имейте мужество заявить ему, что так не может дольше длиться, что слышен гул народного гнева, что грозит революция и темный мужик не должен дольше управлять Россией».