Ивлин Во - Офицеры и джентльмены

• Название: Офицеры и джентльмены
• Автор: Ивлин Во
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

В романе нарисована емкая, резко критическая картина британского общества и его военно-бюрократической машины.

---

На второй день отпуска Гай пригласил Гудола пообедать в «Гарибальди». После обеда они отправились в яхт-клуб и, никем не тревожимые, мирно посидели среди призов и наград в уютной гостиной с закрытыми ставнями. Оба они находились в приподнятом настроении благодаря вечерним новостям о досмотре немецкого судна «Альтмарк» и освобождении английских моряков. Однако вскоре мистер Гудол вернулся к своей любимой теме. Он слегка выпил и поэтому в разговоре был менее сдержан, чем обычно.

Он рассказывал о пресечении рода (по мужской линии) в одной католической семье около пятидесяти лет назад.

– Они, по-моему, состояли в каком-то родстве с вашими родоначальниками. Это был очень интересный случай. Последний наследник взял жену из семьи (пусть она будет безымянной), которая в нескольких последних поколениях отличалась непостоянством. У них родилось две дочери, а потом эта презренная женщина ушла от мужа с возлюбленным соседом. В то время это привело к большому скандалу. Разводы тогда были еще весьма необычным явлением. Так или иначе, но их все-таки развели. Женщина вышла замуж за этого мужчину. Вы извините, но его имени я тоже не назову. Затем, десятью годами позднее, ваш кровный родственник встретил эту женщину, одну, за рубежом. Между ними была интимная близость, но женщина вернулась к своему так называемому мужу и в положенное время произвела на свет сына. Фактически это был сын вашего кровного родственника. Но в соответствии с законом это был сын так называемого мужа, который и признал его своим. Этот мальчик жив по сей день и в глазах бога является законным наследником всего родового имущества своего отца.

Гая больше интересовала моральная сторона этого дела, чем наследство.

– Вы хотите сказать, что с точки зрения богословия первый муж, ложась в кровать со своей бывшей женой, не совершает никакого греха?

– Конечно, не совершает. Во всем виновата презренная женщина, и она, несомненно, расплачивается за все. Ее же муж абсолютно безупречен. Таким образом, человек из другой, ничем не примечательной, семьи явился виновником сохранения аристократического рода. Более того, этот сын женился на католичке, следовательно, его сын воспитывается церковью. Вы можете рассматривать это как вам угодно, я же вижу во всем этом руку всевышнего.

– Мистер Гудол, – не удержался Гай от вопроса, – вы серьезно считаете, что провидец всевышний заботится о сохранении английской католической аристократии?

– Конечно, серьезно. Так же, как он заботится и о воробьях. Так нас учили. Однако я опасаюсь, что генеалогия – это такой мой конек, на котором я скачу слишком быстро, когда есть возможность. Боюсь, что ваше гостеприимство сделало меня слишком болтливым.

– Нисколько, дорогой мистер Гудол. Нисколько. Еще портвейна?

– Нет, больше не надо, спасибо. – Мистер Гудол выглядел» удрученным. – Мне пора домой.

– А вы абсолютно уверены? Относительно того, что муж не совершает никакого греха, если спит со своей бывшей женой.

– Конечно. Абсолютно уверен. Подумайте сами. Какой же он может совершить грех?

Гай долго думал об этом безгреховном псевдоадюльтере при благоприятных обстоятельствах. Мысль о нем не покинула его даже тогда, когда он проснулся утром следующего дня. Он решил поехать в Лондон утренним поездом.

Имя Краучбек, столь значительное и яркое для мистера Гудола, не оказало никакого воздействия на администратора отеля «Клэридж»: Гаю вежливо ответили, что свободных номеров нет. Он спросил, можно ли позвонить миссис Трой, и получил ответ, что она просила не беспокоить ее. Раздраженный Гай отправился в «Беллами» и рассказал о своем затруднительном положении в баре, который уже в половине двенадцатого начал заполняться людьми.

– А с кем ты говорил по поводу номера? – спросил Томми Блэкхаус.

– С человеком, который сидел за столом дежурного администратора.

– Это пешка. Когда встречаешься с затруднениями, обращайся к чиновникам на более высоком уровне. Они всегда пойдут навстречу. Я сам живу в этом отеле. Фактически сейчас я намерен поехать туда. Хочешь, я устрою это дело для тебя?

Через полчаса из отеля кто-то позвонил и сообщил, что номер для Краучбека есть. Гай возвратился, и администратор встретил его совсем по-иному.

– Мы очень благодарны майору Блэкхаусу за то, что он сообщил нам, где вас найти. Как только вы ушли, к нам поступило аннулирование заказа, но мы не знали, где вы находитесь. – Администратор снял с доски ключ и повел Гая к лифту. – Нам весьма приятно предложить вам очень уютный маленький номер.

– Мне нужна только комната, в которой можно переночевать.

– В этом номере кроме спальни есть уютная маленькая гостиная. Я уверен, что вы останетесь довольны.

Они вышли на каком-то этаже. Администратор распахнул двери в номер, обстановка которого красноречиво говорила о том, что он далеко не из дешевых. Гай хорошо сознавал, зачем он прибыл, и знал правила приличия, которыми руководствуются в отелях: номер с гостиной предоставлялся тому, кто ожидал к себе посетителя.

– Отлично, – сказал он, – этот номер вполне устроит меня.

Оставшись один, Гай снял телефонную трубку и попросил соединить его с миссис Трой.

– Гай? Гай! Ты где?

– Здесь, в отеле.

– Дорогой мой, какой же ты свинья, что не сообщил мне!

– Но я как раз и занят этим… Сообщаю тебе: я только что прибыл.

– Я имею в виду – не сообщил мне заранее. Ты долго пробудешь здесь?

– Два дня.

– Ну и свинья же ты!

– Когда мы увидимся?

– Гм… Это довольно трудно. Тебе надо было бы предупредить меня. Я должна уехать буквально через минуту. Приходи сейчас. Номер шестьсот пятидесятый.

Шестьсот пятидесятый был на том же этаже, через два поворота по коридору. Их разделяло не более десятка номеров. Двери в номер Вирджинии были приоткрыты.

– Входи, я как раз кончаю приводить свое лицо в порядок.

Гай прошел через гостиную. «Тоже для гостей?» – подумал он. Дверь в спальню была открыта – кровать не покрыта и помята; везде валялись одежда, полотенца, газеты и журналы. Вирджиния сидела за туалетным столиком, обсыпанным пудрой, заваленным ватными тампонами и смятыми бумажными салфетками. Она напряженно смотрела в зеркало, видимо подкрашивая глаза. Из ванной с безразличным видом вышел Томми Блэкхаус.

– Привет, Гай, – сказал он. – Не знал, что ты в Лондоне.

– Сделай нам всем что-нибудь выпить, – попросила Вирджиния. – Через минутку я присоединюсь к вам.

Гай и Томми прошли в гостиную, где Томми начал очищать лимон и бросать кусочки льда в коктейль-шейкер.

– Ну как, они разместили тебя?

– Да. Весьма признателен тебе.

– Не стоит. Кстати, Вирджинии лучше не говорить, что мы встретились в «Беллами». – Гай заметил, что Томми закрыл за собой дверь в спальню. – Я сказал ей, что приехал прямо с совещания, но ты ведь знаешь, я заехал по дороге в «Беллами». Она никогда не ревнует к другим женщинам, но клуб «Беллами» она просто ненавидит. Однажды, когда мы еще были мужем и женой, она сказала: «Беллами! Мне хотелось бы, чтобы это заведение сгорело к чертовой матери». Она говорила это совершенно искренне, ей-богу. Ты надолго сюда?

– На два дня.

– Я возвращаюсь завтра в Олдершот. Позавчера я встретил в военном министерстве вашего бригадира; они там смертельно боятся его. Называют его одноглазым чудовищем. Он что, слегка тронутый?

– Нет.

– Я тоже не считаю его таким. Но в министерстве все говорят, что он совершеннейший безумец.

Вскоре из неповторимого беспорядка своей спальни вышла разряженная, как алебардист, Вирджиния.

– Надеюсь, ты сделал их не очень крепкими, Томми. Ты же знаешь, как я ненавижу крепкие коктейли. Гай, а что это у тебя за усы?

– Тебе они не нравятся?

– Они просто ужасны!

– Должен признаться, что меня они просто ошеломили, – сказал Томми.

– Алебардисты ими восхищаются, – сказал Гай. – А так лучше? – Он вставил в глаз монокль.

– Пожалуй, лучше, – сказала Вирджиния. – Без монокля было просто не на что смотреть, а с моноклем ты становишься похожим на комика.

– А я думал, что вместе взятые монокль и усы придают мне вид этакого военного до мозга костей.

– Нет, здесь ты не прав, – сказал Томми. – В таких делах ты должен полагаться на мое мнение.

– Не привлекателен для женщин?

– Не совсем так, – сказала Вирджиния. – Не привлекателен для хорошеньких женщин.

– Проклятие!

– Нам пора идти, – сказал Томми. – Пейте.

– О, дорогой, – сказала Вирджиния. – Какая короткая встреча. Я ведь увижу тебя еще раз? Завтра я буду свободна от этого груза. Не можем ли мы предпринять что-нибудь завтра вечером?

– А до вечера нельзя?

– Как же я могу, дорогой, с этой деревенщиной рядом со мной? Завтра вечером.

Они уехали.

Гай возвратился в «Беллами», как будто это был яхт-клуб в Саутсанде. Он умылся и внимательно посмотрел на свое лицо в зеркале над раковиной. Он рассматривал себя так же пристально и критически, как это делала Вирджиния перед своим зеркалом. Усы были светлые, чуть-чуть рыжеватые, волосы на губе росли намного реже, чем на голове. Каждый ус располагался строго симметрично, тянулся в сторону и вверх от аккуратного пробора под носом, кончался завитком на остро подстриженном конце, слегка отклонявшемся от уголков рта вперед и заканчивавшемся направленным вверх устойчивым кончиком. Гай вставил монокль. Как, спросил Гай себя, он воспринял бы другого человека, если у того были бы такие же усы и монокль? Ему доводилось раньше видеть такие усы и такие монокли на лицах тайных гомосексуалистов, маклеров и коммивояжеров, стремившихся всегда что-то скрыть, американцев, пытавшихся быть похожими на европейцев. Правда, он видел их и на лицах многих алебардистов, но то были лица людей, не имевших никакого отношения ни к вероломству, ни к обману, лица людей, находившихся вне подозрений. В конце концов, размышлял Гай, вся его военная форма была не чем иным, как маскировкой, а все его новые занятия не что иное, как маскарад.