Эдуард Шим - Сказки, найденные в траве

• Название: Сказки, найденные в траве
• Автор: Эдуард Шим
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972

«Сказки, найденные в траве» — это рассказы о цветах, о травах, которые мы встречаем на лугу, о растениях, что живут в реках и озёрах, о деревьях, растущих в наших лесах, о птицах и животных...

Эта книга о том зелёном мире, который мы видим каждый день, но который так мало ещё знаем.

---

На верёвке не сеть, а короткая мешковина, вроде занавески. Пригибает мешковина цветущие колосья, сбивает пыльцу... И, как золотистое облачко, плывёт пыльца над рожью...

Такой работой обычно занимается ветер. Он качает стебли, переносит пыльцу с колоска на колосок. Тогда и завязываются в колосках зёрна.

Но ветру всё равно, какой будет урожай.

А людям не всё равно. Вот люди и придумали — помогать ветру. Чтоб прибавился урожай.

— Тянем-потянем!..

— Тянем-потянем!..

Свою прибавку к урожаю вытянем.

КТО БОИТСЯ ГРОЗЫ

Гром в небе громыхает.

Я бегу из лесу, тороплюсь. Вот почти до самой деревни домчался. Вот ещё немного, и буду я дома.

Тр-рах-тара-ррах!!— над головой. Хоть уши зажимай!

Скорей бы, скорей бы добежать!

В доме почему-то не страшно. Даже в грозу. Даже в такую грозищу, как сегодняшняя, когда от грохота земля трясётся.

А у деревни суматоха. Не разберу, в чём дело...

Ах, вон что: приятель Санька гонит овец.

Они перепугались, они головы потеряли. Перед ними ворота открыты, но овцы туда не идут. Мечутся по загону. Прыгают через жерди...

Надо Саньке помочь!

Вдвоём уже проще — можно перехватить овцу и повернуть её в загон. Она упирается, а мы её толкаем. У неё четыре ноги, и у нас четыре.

И наши ноги пересиливают! Ур-ра!..

Тр-рах-тара-ррах!! — над головой.

А мы не обращаем внимания. Несёмся по полю, как на физкультурных соревнованиях. Догоняем овцу.

Вот всех убежавших догнали, всех затолкали в ворота. Теперь поднимаем повыше жердину, через которую овцы прыгали.

Тр-рах-тара-ррах! — раскалывается небо.

— Грозы боишься? — спрашивает Санька.

— Нет! — отвечаю.

— А я боюсь, — говорит Санька. — Если бы не овцы, ни за что из дому не высунулся бы!

САМЫЕ БЫСТРЫЕ КРЫЛЬЯ

Мы увидели на дороге чёрную птицу с изогнутыми крыльями. Птица неуклюже подпрыгивала, старалась взлететь и не могла.

Она подшибленная?Нет, — сказал Санька.Плохо летает?Сейчас увидишь.

Птица доковыляла до края дороги. Нырнула в глубокую

канаву, как пловец ныряет с вышки.

Распахнулись во время прыжка крылья. Не коснулась птица земли, а вынеслась из канавы. Со свистом сделала полукруг над нами.

Мне почудилось даже, что в воздухе след остался, как от реактивного самолётика.

— Да ведь это стриж!

— Стриж.

— Я знаю: он летает быстрей голубя, быстрей ласточки! Быстрей всех наших птиц!

— Верно.

— А почему же с дороги не мог взлететь?

— Да крылья длинные. Об землю задевают.

НЕ СМЕЙ!

Перед нашим домом, на куче песка, играют самые малые ребятишки. Ну, известно, какие у них игры: лепят куличики, строят что-то из еловых шишек.

Ерунда, в общем.

Только у этих карапузов тоже имеются свои заводилы, свои атаманы. И свои тихони безответные.

Атаманом на песочной куче давно сделался Фёдор. Он ростом побольше. Молчаливый такой, насупленный. И всегда лохматый, будто его не стригут и не причёсывают. А может, он и не позволяет себя причёсывать.

Когда Фёдор что-нибудь возводит на песочной куче, то лучше к нему не приближайся.

А самая безответная, самая тихонькая девчонка, конечно же, соседская Татьяна. Среди ребятишек она — как палец мизинчик. Меньше всех. Слабее всех.

Вдобавок носит очки Татьяна, а в её возрасте это совестно. Всегда прилепится Татьяна где-нибудь сбоку, с краешка, старается никому не мешать. И даже если обидят, не ревёт громко — стесняется...

Но сегодня Татьяна победила Фёдора.

Строил Фёдор город на вершине кучи. Глянь, бежит по песку паучок-сенокосец. Обыкновенный паучишко, мелочь. Фёдор поднял свою ногу с чёрной пяткой и собрался этого паука прихлопнуть.

— Не смей! — вдруг крикнула Татьяна. — Что он тебе сделал?

Фёдор так и замер с поднятой ногой. Уж не знаю, что его так ошеломило. Но паучишку он не тронул. И Татьяну не тронул...

Может, вправду задумался — что ему сделали те, которые меньше его и слабей?

КОРОВЫ В ВОДЕ

Хожу я по речному берегу очень гордый.

Потому что нашего пастуха заменяю.

Отлучился пастух в деревню, попросил стадо посторожить. Кнут оставил. Настоящий пастушеский кнут, свитый из верёвки, с волосяной кисточкой на конце!

Бродят коровы на полуденном лугу. А я — с кнутом через плечо — ими командую.

И тут взбесились мои коровы. Просто взбесились! Рванётся корова с места, поскачет галопом... Хвост кверху задран, как палка.

Несётся корова прямиком в речку. Бултых! — и лезет глубже и глубже. Будто топиться собралась!

Я растерялся. Придёт пастух, а у меня бешеные коровы в речке сидят...

Только хотел выгнать коров на берег, как что-то зажужжало, замелькало.

Ай!.. За ногу куснули!..

Слепни — здоровенные такие мухи, жёлтые и серые, — на меня налетели. Отмахиваюсь, отбиваюсь — не отстают!

Помчался к речке. Как был, в трусах и майке, так и влетел в воду...

Вернулся пастух. Видит — коровы сидят в речке. И я сижу по горло в воде.

— Спасаетесь?

— С-с-спас-саемся...

— Что ж, — говорит, — давай погоним стадо в лес.

— А там не закусают?

— Не закусают. Через кусты продерёмся, через ельник пройдём — слепней веточки отмахнут.

БЫВШИЕ БЕСПРИЗОРНИКИ

В канаве, около проезжей дороги, вырос голубой колокольчик. Такой хилый, такой чумазый. Листья как серые тряпочки.

Учитель Сергей Степанович увидел этот колокольчик, выкопал и перенёс в школьный сад.

— Собираю, — говорит, — беспризорников.

И верно: посажены в школьном саду цветы-беспризорники. Полевая гвоздика-липучка, болотные незабудки, подзаборные ромашки-растрёпы.

Цветы, на которые никто внимания не обращал.

А Сергей Степанович рассаживает их старательно, поливает, подкармливает. Этого подвяжет, этому подпорочку даст, этого подстрижёт.

И тогда происходят чудеса.

Мелкие ромашки крупными делаются, глазастыми. Васильки — прямо в голубых коронах стоят. А на колокольчике столько цветков, что на целый букет хватит!

Заглянут в школьный сад случайные гости. Обязательно удивятся:

— Какие прекрасные цветы! Откуда вы их достали?

И невдомёк гостям, что это бывшие беспризорники.

КТО В ПОГРЕБЕ?

Кто-то в нашем погребе пьёт молоко.

Поставит бабушка кринку, накроет её блюдечком. Утром приходит — блюдечко сдвинуто, молоко тронуто. Чуть-чуть.

Пьют молоко, по понемножку...

— Дед, — говорит бабушка, — посмотри, кто в наш погреб лазает!

— И смотреть нечего, — отвечает дед. — Никто лазать не может. Затворяй дверь покрепче.

Закрывает бабушка дверь покрепче. Проверяет, нету ли щёлочки. Нигде нет ни дырочки, ни щёлочки, даже труба вытяжная металлической сеткой затянута.

А блюдце опять сдвинуто, молоко опять тронуто.

Кто-то пьёт понемножку.

— Дед, придумай, как вора изловить!

Дедушка подумал-подумал, советует:

— Поставь в погребе черепок, наливай туда молока. И никто большую посуду не тронет.

Послушалась бабушка, плеснула в черепок молока, поставила в углу на земляной пол. Утром приходит — блюдце не сдвинуто, кринка цела. Зато в черенке молоко исчезло...

Больше не спрашивает бабушка, кто появился в погребе. Подливает в черепок молока, не жалеет. Лишь бы горшки да кринки сохранить! Откупается бабушка от неизвестного грабителя...

Дед мне подмигивает:

— Знаешь, кто в погребе? Змея. Только не кусачая, добрая... Называется — уж.

— А зачем ты его молоком поишь?

— Он полезный. Мышей ловит.

— А почему про него бабушке не говоришь?

— Дак она женщина! Скажешь ей — она шибче напугается!

БРУСНИЧНЫЙ КУСТИК

Прижался к старому гнилому пню брусничный кустик.

— Не спеши мимо, — говорит. — Наклонись ко мне.

— Да у тебя ягод мало.

— Не ленись, наклонись... Ягод мало, потому что я старенький.

— Какой же ты старенький? Ростом с вершок!

— Ну и что же... Я давным-давно родился. Когда тут, на вырубке, ещё подрастал сосновый лесок. Это сотни лет назад было...

— Сотни лет?!

— Сотни... Молодые сосны к небу подымались. Великанами стали. Небо загородили, а я жил. Потом и сосны состарились, начали сохнуть. Их срубили. Остались на вырубке пни- коротышки. А я жил.

— Значит, дольше всех деревьев?

— Дольше. Теперь и пни на вырубке догнивают. И вот уже новые сосенки подымаются...

— Выходит, ты им дедушка?

— Я им прадедушка. И всё равно засыхать не собираюсь. Зимой зелёные листики под снегом прячу. Весной бело-розовые цветочки распускаю. Их поменьше теперь. Но сколько могу, столько ягод тебе и протягиваю...