Алана Инош - Слепые души

• Название: Слепые души
• Автор: Алана Инош
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези

Кто я? Теперь — всего лишь обычная девушка… Скорее грешная, чем святая. Мои сияющие крылья остались далеко, за многослойной пеленой человеческих жизней, мой чудесный меч по имени Карающий Свет уже двадцать веков похоронен под снегами горных вершин — туда мне нет возврата, после того как я сделала свой выбор. Сделав его, я надолго забыла, кто я такая и какова моя цель. Я утратила своё настоящее имя. Всё, что осталось от моей былой сути — только исцеляющее тепло рук и… страх. Да, меня боится Тьма. Боится и бежит от меня. А я своей ослепшей и утратившей память душой сама боюсь её не меньше.

Мой любимый человек — слепой, но не душой, а глазами. Потеряв зрение, он не утратил силы и мужества жить и работать дальше. Потеряв внешнюю красоту, он остался прекрасен внутри. С ним меня связывает слишком многое, чтобы позволить смерти разлучить нас. А зовут моего любимого человека Альбина.

Что есть конец? — Новое начало. Что есть смерть? — Новое рождение. Я не понимала этого, пока не шагнула за грань земного бытия, чтобы завершить дело, начатое много веков назад… А также чтобы прозреть душой и вновь обрести забытые крылья.

---

— Нет, чёртов мерзавец, говорила! Говорила и ещё раз повторю, чтобы ты шёл к… — Кажется, упоминания чёрта и сатаны ему только по вкусу, и я давлюсь на полуслове.

— Ну, ну? — насмешливо подначивает он. — Скажи, куда мне следует идти? хе-хе-хе!..

— В ад к своим собратьям!

Он торжествующе хехехекает.

— Да, злись на меня, гневайся! Больше гнева, больше злости! Я люблю, когда бушуют страсти, из-за них люди и делают непоправимые глупости!

Гнев — прямой путь на тёмную сторону, вспоминаю я. Кажется, «Звёздные войны». Спокойно, юный джедай. Да пребудет с тобой Сила.

— Отойди от меня, нечистый. Свет — мой щит и оружие…

Меня как будто душит невидимая рука, сосуды в голове готовы вот-вот лопнуть, в глазах темнеет. Я оседаю на ковёр, а голос в телефоне шипит:

— Что ж, очень жаль, Настя. Видимо, мы с тобой не поладим. Это глупая ошибка с твоей стороны, но если не хочешь мира — получишь войну.

Глава 18. Затишье перед бурей

Прошло две недели после этой угрозы, но ничего не происходит, всё тихо и спокойно. Но я знаю: это затишье перед бурей.

Семь часов, жаркий июльский вечер, я иду с работы домой. Кажется, я начинаю втягиваться, хотя поначалу Галя и сказала: «Ох и бестолочь же ты». Я не обиделась, потому что и вправду постоянно ошибалась, так что мне самой становилось не по себе: и за это мне ещё будут платить! Теперь я, кажется, начинаю соображать, что к чему, а Галя молодец — не жалуется на меня нашей суровой начальнице Диане Несторовне. Всё это в какой-то мере помогает мне забыться, отвлечься от кошмара, и мне, честно говоря, даже не хочется возвращаться вечером домой — я бы и ночевала на складе, да нельзя.

— Настя! — слышу я за спиной.

Возле сияющей на солнце машины, сияя улыбкой, стоит Костя — опять с букетом.

— Привет… А я тебя жду.

До чего славная у него улыбка — словами не выразить, но я держусь сурово и неприступно.

— Не припомню, чтобы мы переходили на ты.

Нет, он не тушуется — кажется, он не из робких. Догоняет меня и вручает букет:

— Вот, примите в знак моего восхищения. Мне ничего от вас не нужно, не бойтесь. Просто хотелось вас ещё раз увидеть.

Ему двадцать пять, он не женат, живёт отдельно от родителей, и кредит за машину уже погашен — в общем, он вольная птица, вот только мне сейчас не до него. А как объяснишь? Обижать его не хочется, уж очень он милый парень.

— Спасибо, Костя, — говорю я сдержанно. — Мне приятно. Но простите, мне пора домой.

— Я могу подбросить, — тут же находится он.

— Спасибо, не нужно, — отвечаю я уже чуть суше. — Я пока слишком мало вас знаю, чтобы садиться к вам в машину.

Он смеётся.

— Какая вы недоверчивая! Ну, может, посидим в кафе? Заодно и узнаете меня получше.

Я вздыхаю и говорю третье «нет»:

— Я сейчас не могу… Не хочется. Знаете, у меня недавно папа умер, мне как-то не до этого.

Он сразу огорчённо темнеет лицом.

— Простите, я не знал, — говорит он совсем другим, уже не игривым, а серьёзным тоном. — Примите мои искренние соболезнования. Ну… Что ж, тогда не буду настаивать. Ещё раз извините.

— Да ничего, — смягчаюсь я. — Спасибо за цветы.

Я иду домой одна, пешком, покачивая букетом в руке. Возвращение в пустую квартиру, где меня никто не ждёт, так тягостно, что ноги не хотят идти, и приходится их заставлять. Уж лучше бы я согласилась пойти с Костей в кафе. Может, ещё не поздно передумать? Я оборачиваюсь. Нет, поздно.

Глава 19. Буря разражается

Сегодня я получила свою первую зарплату на новой работе, но после всех ежемесячных платежей — таких, как коммунальные услуги, интернет и телефон, от неё останется только половина. На это я и буду жить: деньги, которые мне сунула под подушку Диана Несторовна, уже, разумеется, закончились.

Расставшись с частью своих кровных на вышеупомянутые статьи расходов, я иду в магазин и покупаю продукты, готовлю незамысловатый ужин — сардельку с гречкой. За едой думаю, не пора ли мне навестить родителей Ники: я давно у них не была. Поужинав, набираю номер.

— Здравствуйте, Надежда Анатольевна. Это Настя.

— Здравствуй, здравствуй… Что-то давно тебя не слышно. Как у тебя дела?

— У меня? Да у меня-то ничего… Неплохо. Звоню я, собственно, чтобы узнать, как дела у вас.

— Дела как сажа бела, Настя… Бабушка умерла — за первым инфарктом ударил второй. У Виктора тоже неладно, из больниц не вылезает, на работу не устроился.

— Сочувствую вам, — вздыхаю я. И задаю волнующий вопрос: — А от Ники весточки нет?

— Не пишет, — отвечает Надежда Анатольевна. — Уж не знаю, может, случилось что…

— Знаете, что? Давайте, я к вам зайду. Вы не против?

Я бегу из своей жуткой, тоскливой и пустой квартиры, чтобы провести вечер с Надеждой Анатольевной. Она ещё больше постарела, к морщинкам прибавилась седина, но держится стоически. Мне до слёз хочется назвать эту маленькую, тихую женщину мамой, но я не решаюсь. Ухожу я только в одиннадцатом часу, взяв адрес колонии, где отбывает срок Ника.

Дома я до половины первого пишу письмо, а потом ложусь спать. Пульсирующая тишина безлунной ночи наполняет мои уши, и в ней громко стучит моё сердце. Я долго не могу заснуть, мысли тошнотворным калейдоскопом вертятся в голове, не дают сомкнуть глаз, темнота наползает со всех сторон, опутывая меня чёрными щупальцами, как огромный осьминог. Сжавшись под одеялом в комочек, я слушаю пульс тишины, и моя комната кажется мне склепом: потолок, как могильная плита, давит сверху, из углов веет холодом, а снаружи надо мной склоняется огромная скорбящая ночь. Мои усталые веки всё-таки смыкаются, и я проваливаюсь в чёрную невесомость.

Просыпаюсь я оттого, что слышу тихий, печальный и жалобный голос:

— Настя… Мне очень плохо. Купи мне пива…

Я выныриваю из сна с подвешенным на ниточке трепыхающимся сердцем и вглядываюсь в звенящий сумрак, но никого не вижу. За окном светает, слышатся предрассветные птичьи рулады. Всё ещё ощущая кожей морозец, я ёжусь под одеялом и долго боюсь шевельнуться, но уже не слышу никаких голосов.

Мне страшно, и я включаю свет. Был ли это голос отца или только какой-то похожий на него голос? Я уже не могу точно сказать, но он вызвал в моём сердце скорбное и тоскливое замирание. Бросив взгляд на стол, я обнаруживаю, что моё письмо к Нике исчезло, а вместо него лежит грязный, сморщенный клочок бумаги с несколькими строками, написанными до боли знакомым почерком…

«Доченька, мне очень плохо. Он забрал меня и мучает. Я здесь света белого не вижу. Молитвы сюда не доходят, здесь очень страшное место. Здесь ещё много людей, которых он забрал. Мама тоже здесь, он и её забрал — уже давно. Мы с ней тебя просим, помоги! Сделай что-нибудь, мы знаем, ты можешь. Только на тебя и надеемся. Другие тоже на тебя уповают. Помоги, вызволи нас, здесь страшно!»

Подписи нет — для неё на клочке просто не осталось места, да и последняя строчка еле влезла, но почерк несомненно принадлежит отцу. Чернила какие-то странные, бурые, и я с ужасом понимаю, что это не чернила, а самая настоящая кровь. Приглядевшись к бумаге, я понимаю, что это и не бумага вовсе, а клок высушенной человеческой кожи…

Как сюда попало это ужасное послание? Как отцу (если писал и вправду он) удалось его переслать из того страшного места, куда не доходят даже молитвы? Чья это кровь и чья кожа? Все эти вопросы сводят меня с ума до самого утра, но самое страшное — неужели маму действительно забрал Якушев? Если так, то я должна что-то предпринять. А другие, которые тоже уповают на меня? Сколько там ещё народу и как мне всем им помочь? Я не могу обмануть их надежд!

На работу я прихожу с красными глазами. Галя замечает, что я сегодня как будто не с той ноги встала; я и вправду не могу думать ни о чём, кроме этого письма с того света. А потом мне вдруг приходит в голову: а подлинное ли оно? Может, это проделки Якушева?

Когда я прихожу домой, записки уже нигде нет, а письмо Нике лежит там, где я его оставила. Следующей ночью кошмар повторяется. Под утро я слышу голос, похожий на голос отца, который жалобно просит пива, а ещё меня кто-то гладит холодной рукой по волосам. Никаких записок на этот раз не появляется, но мне и без этого страшно. Как, как я могу помочь им? — терзаюсь я, сидя в постели и грызя ногти.

На следующий вечер после работы меня ждёт Костя.

— Настя, вам срочно надо куда-нибудь сходить, развеяться. Я за вас беспокоюсь.

Мне страшно возвращаться домой, и я еду с ним. Мы сидим в уютном кафе, едим блинчики с джемом и пиццу, я выпиваю стакан пива и даже смеюсь: Костя рассказывает анекдоты и забавные истории из жизни своих знакомых. Я поражаюсь, откуда он знает столько смешных случаев: такое впечатление, что все его друзья и знакомые по нескольку раз в день попадают в переплёт. После кафе мы едем к нему домой; должна сказать, что эту глупость я делаю не ради того, чтобы посмотреть его отлично отремонтированную двухкомнатную квартиру, а по той же самой причине, по которой я вообще с ним пошла в этот вечер: мне страшно оставаться одной дома ночью.