Юлиу Эдлис - Антракт: Романы и повести

• Название: Антракт: Романы и повести
• Автор: Юлиу Эдлис
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Роман
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00661-3

При всем различии сюжетов, персонажей, среды, стилистики романы «Антракт», «Поминки» и повести «Жизнеописание» и «Шаталó» в известном смысле представляют собою повествование, объединенное неким «единством места, времени и действия»: их общая задача — исследование судеб поколения, чья молодость пришлась на шестидесятые годы, оставившие глубокий след в недавней истории нашей страны.

---

— Я скоро, ты подожди…

Она вышла наружу, взяв из-за прилавка железный крюк на длинной палке, опустила с его помощью решетчатые жалюзи, закрывающие витрину, вернулась в лавку.

— Погоди, я быстренько переоденусь.

Заперла на ключ кассовый аппарат, положив не пересчитывая дневную выручку в сумочку, ушла в заднюю комнату, которую Иннокентьев по привычке тут же окрестил подсобной.

— Я придумала, куда мы пойдем есть! — крикнула она оттуда неожиданно молодым, бодрым голосом, тем московским своим голосом прежних лет, и тут на самый милый и короткий миг у него больно защемило сердце.

Она переодевалась за дверью в задней комнатке, не переставая оживленно и перескакивая с одного на другое говорить:

— Собственно, мне и нечего тебе рассказать. Живу. Когда лучше, когда хуже, а — надо жить. Париж не тот город, где можно расслабиться, опустить руки и ждать манны небесной. Ты себе и представить не можешь! Честно говоря, это самое трудное здесь. А так — надо жить, вот только иногда…

В этом ее «иногда» Иннокентьеву послышалось все, чего он ждал от этой их встречи, на что уповал, представляя ее, — и сожаление, и упрек самой себе, и признание своего поражения — но теперь все это уже не имело никакого значения.

Он сделал шаг к входной двери, стараясь не шуметь, отворил ее и вышел на улицу.

Тогда — даже если бы все это и случилось на самом деле, а не вообразилось ему только сейчас — он не мог бы себе объяснить, почему поступил так.

Теперь, пожалуй, мог бы. Но и это уже не имеет никакого значения. Не судьба, очень просто…

Хлопали долго, оглушительно, требовательно, но и тут Дыбасов исхитрился пренебречь традициями — ни он, ни автор пьесы, никто из актеров не вышел на поклоны. Зрители примирились и с этим, не торопились к выходу, снова высыпали, как в самом начале, на пустую арену, не расходились.

Лишь минут через десять появились Дыбасов и Митин с усталыми, осунувшимися от волнения лицами, к ним кинулись, обступили плотным кольцом, жали руки, по-театральному горячо и напоказ целовали.

Иннокентьев даже и не пытался пробиться к ним, ждал, пока волна поздравлений схлынет.

Опять, как вначале, Настя Венгерова сама нашла его, неслышно подошла сзади.

Ну?..

Иннокентьев ничего не ответил, просто взял ее руку и, склонившись, поцеловал. И тут же как бы увидел себя со стороны и смутился — что за манерность… Но жест его был искренен, а слов, чтобы выразить то, что пробудил в нем спектакль, у него и вправду еще не было.

Митин вырвался из кольца поздравляющих, подошел к Иннокентьеву, предложил не слишком настойчиво:

— Ты не поедешь с нами? Поедем, там будут все, заодно и расскажешь, какое у тебя ощущение от всего этого.

— Еще успеем, не горит. Да ты и сам видишь, как принимали, какие уж тут разговоры.

Они обнялись. Игорь тут же поспешил на чей-то зов, убежал.

Иннокентьев сам подошел к Дыбасову, молча пожал его потную, холодную ладонь.

Дыбасов с ожиданием, но вполне спокойно и даже, как показалось Иннокентьеву, без особого любопытства поглядел ему в глаза.

— Ты победил, галилеянин, — сказал Иннокентьев пришедшую ему на ум несколько минут назад фразу и опять внутренне поморщился, как и тогда, когда целовал Насте руку: дешевое пижонство!

— Я рад, — только и сказал Дыбасов и, уже было отойдя от него, задержался на миг, добавил, не скрывая насмешки: — Я рад, Борис Андреевич, что вы с самого начала были нашим верным сторонником и ходатаем.

Иннокентьев понял, что эту фразу, как он свою, Дыбасов припас загодя.

Последние зрители ушли в гардероб, на арену высыпали с воплями радости разгримировавшиеся актеры.

На улице уже почти не осталось машин. Иннокентьев остановился на тротуаре, чтобы закурить, и тут вплотную к нему подъехали чьи-то «Жигули», правая дверца открылась, и голос Риты Земцовой сказал из машины:

— Не подвезти ли вас, Борис Андреевич?

Иннокентьев нагнулся к дверце, опять услышал летучий запах ее духов.

— Спасибо, я на машине.

— Жаль, — спокойно согласилась Рита, но, помолчав секунду, решительно предложила: — В таком случае нырните сюда, хоть посидим чуточку на прощание.

Иннокентьев послушно сел в машину рядом с нею. Рита дала задний ход и отъехала метров на двадцать от арки в темноту.

— Я курю, ничего? — спросил он.

— Конечно. И я закурю.

Она чиркнула зажигалкой, сине-желтое пламя выхватило из темноты мраморную гладкость лба и медную, почти красную прядь волос над ним. Иннокентьев явственно вспомнил зимнюю, занесенную свежевыпавшим снегом дорогу в Никольское, метель, пронизывающую до костей стужу и лицо Эли в красном кружке прикуривателя. И еще на короткий, тут же унесшийся прочь миг что-то остренько и больно кольнуло сердце, будто тончайшая струнка какая-то, нежнейшая какая-то ниточка с неслышным звоном лопнула и оборвалась…

— Только давайте не говорить о спектакле, ладно? — донесся до него как бы с другого края света голос Риты.

— Тогда о чем же мы будем?.. — Он и вправду не знал, о чем с ней говорить.

— Это уж ваша забота. Я дама, пусть даже и сама навязалась вам, ваше дело меня развлекать.

А он, как ни старался, не мог придумать, чем бы ему ее позабавить.

Из машины было видно, как вышли из-под арки артисты с Митиным и Дыбасовым, весело и счастливо о чем-то наперебой болтали, тесно сгрудившись в ожидании отставших. Иннокентьев поискал среди них Элю, но ее не было, либо отсюда ее было не угадать в темноте, потому все они расселись в несколько машин, стоявших у обочины в переулке, затарахтели на больших оборотах остывшие двигатели, машины свернули одна за другой за угол.

Переулок стал совсем пустой, едва освещенный единственным фонарем, горевшим под аркой.

— Ну?.. — насмешливо напомнила о себе Земцова. — Не хотите разговаривать, так хоть пригласите куда-нибудь.

Иннокентьев посмотрел на часы на приборном щитке — поздно, ни в один ресторан уже нет смысла ехать.

— Куда там… — виновато сказал он, — в Москве в этот час даму пригласить положительно некуда. Ума не приложу, что может приличный и хорошо воспитанный молодой человек предложить в этой ситуации очаровательной и наверняка привередливой даме…

— В этой ситуации, — неожиданно серьезно сказала она, — приличному молодому человеку ничего не остается, как пригласить очаровательную даму к себе, Борис Андреевич, мне ли вас этому учить? — И поскольку он, смешавшись от ее прямоты, не сразу нашелся, что ответить, она это сделала за него: — Но вы, по-видимому, никак не решитесь, и потому очаровательная дама сама приглашает вас к себе.

— Зачем? — спросил он в упор, повернувшись к ней лицом в тесном салоне «Жигулей», отчего их лица оказались совсем близко, почти вплотную.

— Ну, Борис Андреевич, вы даете!.. — рассмеялась она низким, горловым смехом, и это вырвавшееся у нее ненароком расхожее выражение опять на миг напомнило ему Элю и ее такой же низкий, горловой смех. — Приличные молодые люди не спрашивают об этом дам!

— Нет, — он и сам удивился тому, как прям и как спокойно-решителен, — я спросил — зачем это вам?

Она ответила так же прямо и трезво:

— А вам не приходило в голову, что это нужно не только мне, но и вам?.. Хотя что тут скрывать — я ведь затем и пришла на спектакль, затем и ждала, пока вы выйдете… Дело в том, милейший Борис Андреевич, что совершенно не исключено, что я еще тогда, в Сочи, а может быть, даже и раньше в вас влюбилась. Ну, не влюбилась, пожалуй, кто же в наши дни способен на такой подвиг души, но думать о вас все эти месяцы я думала, вот вам крест. А не звонила потому, что полагала, что в подобных случаях мужчине больше пристало это сделать первым. Если он хочет, разумеется. Но я почему-то думала, что вам этого хочется. Если уж совсем честно, то я и сейчас так думаю.

Он взял ее за руку в тонкой кожаной шоферской перчатке в дырочках, наклонился, чтобы поцеловать, но она мягко убрала ее.

— И давайте-ка не будем детьми, Боря, поздновато уже нам. В том смысле, что нечего темнить и прятаться от самих себя, во всяком случае я не собираюсь играть с вами ни в жмурки, ни в прятки. И машина не самое приспособленное место для первого свидания, вы не находите?..

Он очень серьезно согласился:

— Хоть на край света!

— А ваше авто мы оставим здесь как вещественное доказательство того, что я насильно вас похитила?..

Он вышел из машины, нашел свою в самом конце переулка, отпер, прогрел двигатель, поехал за Ритой следом до тихого, безлюдного арбатского переулка, где она и жила в большом новом доме.

15

Свадьба Иннокентьева и Земцовой, приуроченная к 13 января, была не то чтобы скромной, а, как окрестила ее сама Рита, приватной. На даче в Опалихе собрались самые близкие, человек пятнадцать, не больше, ни на ком не было ничего нарядного — свитера, лыжные костюмы: намечалась вылазка с пикником и шашлыком прямо в лесу, на снегу, да и вообще все торжество мыслилось не столько как свадьба, сколько как вполне традиционная встреча старого Нового года; просто-напросто собрались ближайшие друзья и кое-кто из родственников провести денек на чистом воздухе, благо январь в том году стоял тихий, мягко-снежный, а заодно и поздравить молодых с законным браком, выпить шампанского за их счастье, поострить и повеселиться беззлобно на их счет — вот и вся свадьба.