Юрий Марк - Беломорск

• Название: Беломорск
• Автор: Юрий Марк
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1931

В фантастическом очерке, скорее рассказе Юрия Марка описывается новый город Беломорск, построенный на Кольском полуострове. Этот город вырос возле крупнейшего в стране горно-обогатительного комбината перерабатывающего кольские апатито-нефелиновые руды.

---

Юрий Марк БЕЛОМОРСК

1

Пан не уехал конечно на Тильилухт. Сегодня мы отправляемся с ним в Беломорск, на величайший в СССР горно-химический комбинат, расположенный в устье реки Кольвины, у побережья Белого моря. Но в нашем распоряжении еще несколько часов и мы идем пить чай, по дороге прихватив с собой геолога — Иветту Аугустовну Тальберг.

Мы выходим из здания треста и шагаем мимо обогатительной фабрики к дому Островецкого. У ворот фабрики необычное оживление. Десятки, сотни рабочих и работниц с песнями проходят в фабричные ворота и рассыпаются по широкому двору, украшенному еловыми ветками и алеющими флагами. Навстречу нам попадается прораб Уканов. Он еще издали приветливо машет рукой.

— Здравствуйте! Как вам нравится сегодняшний наш праздник?

— А что у вас сегодня за торжество?

— Рабочий субботник! Снимаем общими усилиями тепляк, чтоб к 1 мая фабрика засияла во всей красе.

Не останавливаясь, Уканов пролетает мимо нас. Сегодня у него боевой день, сегодня ему некогда тратить время на разговоры.

На крыше тепляка показывается первая группа рабочих. Стучат топоры, визжит пила, и доски одна за другой летят на фабричный двор. Субботник уже начался, а все новые и новые партии рабочих вливаются в фабричные ворота.

Крышу тепляка разбирают на наших глазах. Из-под нее показывается крытая железом крыша фабрики.

— Полтора года тому назад, — говорит Островецкий, — эти места были пустынны и дики. Помню, сидели мы на берегу озера и смотрели на воду. Она была гладкая, точно полированная, и в ней, как в зеркале, отражались заснеженные вершины Юкспорра и Вудчорра.

— А в этом году, — улыбнулась Иветта Августовна, — к пейзажу прибавились очертания нового города.

В комнате Пака обычный винегрет. Чертежи и меха, книги и ружья, спальные мешки и лыжи, все это разбросано, развешено как попало, раскидано по углам. Единственные кажется «благополучные» кровать и оттоманка с нашим приходом тоже подвергаются общей участи. Пан по-турецки усаживается на кровати, я бросаюсь на оттоманку. Иветта Августовна осталась в кухне хлопотать около примуса.

— Замечательно! — потягивается Островецкий. — Помню, в прошлом году в это время, — продолжает Пан, — я и Семеров ночевали в бараке в лопарской долине. Ночью завьюжило и поднялся такой ветер, что совершенно серьезно мы с Петром приготовились лететь с бараком вместе к чорту[1] на кулички. Опасения наши оправдались наполовину. Барак уцелел, но зато стекла выдавило силой ветра во всех окнах. Ну же и досталось нам! Ветер хлестал в окна и навалил на нашу постель большущий сугроб снега. К утру мы еле двигали ногами.

Пан протянул руку к горячо натопленной печке и с удовольствием зажмурился.

Мы пьем чай.

— В карельских просторах неисчерпаемые богатства скрыты, — отставляя стакан, говорит Пан. — Только копнуть их — и глаза разбегутся. Например, такой сравнительно пустяк как горшечный камень. Стоит наладить небольшое производство, и вы будете добывать его в неограниченном количестве. А ведь он заменяет дорогостоящий мрамор и помимо всех своих преимуществ режется ножом.

Или возьмите хотя бы громадные залежи на острове Брусно так называемого брусниковского песчаника. Они разрабатывались еще двести лет тому назад, а теперь заброшены. Я подсчитал, что если наладить там производство, то казенная цена бруска не превысит 15 копеек против 32 копеек существующей цены. Это при резке песчаника кроссом, конечно. А слюда? Вы даже представить себе не можете, какие богатые месторождения ее имеются в Карелии. Мне известно до шестидесяти пунктов, где имеются указания на местонахождения слюды.

Слюда идет в промышленность главным образом как изолятор для разного рода электрических машин. В настоящее время все страны мира предъявляют на нее усиленный спрос. До революции слюда, как это ни странно, ввозилась к нам главным образом через Германию, в которой в настоящее время насчитывается около 35 крупных акционерных предприятий, которые занимаются ее переработкой и перепродажей. Получает Германия слюду из Южно-Африканских колоний, из Индии и из Канады.

В России слюду начали добывать в XVI веке. Употреблялась она главным образом вместо оконных стекол.

Пан протянул руку под кровать и вытащил оттуда небольшой кованный сундучок.

— Хочу показать вам образчики слюды, они очень красивы.

В сундучке лежало более ста отдельных кусков слюды. Среди них были совершенно прозрачные и бесцветные, окрашенные в белый, розоватый, зеленоватый и бурые цвета и даже несколько кусков черной, прямо смолистой.

Пан захлопнул крышку и ногой пихнул сундучок под кровать.

Посмотрите на образчики слюды, — сказал Пан.

— И поперек и вдоль земли исходил я, прежде чем наполнился этот сундучок образчиками. В нем еще не все. Большую коллекцию подарил я минералогическому музею, да кой-что сохранилось в Ленинграде.

— Я не понимаю вас, Пан! — заговорила Иветта Августовна. — Не понимаю вашего «поперек и вдоль земли»! Вы хотели сказать света?

— Как бы не так! Если б я по всему свету полазил, мне сотни таких сундучков не хватило бы. Итти «поперек земли» — чисто карельское выражение. Итти поперек земли означает итти с юго-востока на северо-запад, то есть — все время проходить по болотам, искать брод при встрече с речками, обходить встречающиеся каждые несколько километров озера. Итти же с востока на запад — «вдоль земли», по гребням, значительно легче. Таково геологическое построение Кольского полуострова, и отсюда эти простые «вдоль» и «поперек» земли.

Пан задумчиво посмотрел на меня.

— А походил бы я сейчас! Коль не апатиты, наверняка работал бы со слюдой, с кошачьим золотом.

— С кошачьим золотом?

— Ну да. После прокалки, в костре например, слюда превращается в сгустки, очень похожие на золото или бронзу. Поэтому охотники зовут эти сгустки кошачьим глазом и верят, что они приносят счастье,

2

На станции Хибиногорске, у высокой платформы стоит пассажирский поезд Вуд-явр — Титан — Беломорск. Я и Островецкий предъявляем постоянные свои пропуска и поднимаемся в вагон. В нем немного пассажиров, не более двадцати. Вагон — новой конструкции и я внимательно начиная осматривать его внутренность.

В нем отдаленное сходство с московским трамваем. Посредине широкий проход, по бокам двуместные диваны, — уютные открытые купэ на четырех пассажиров. Около каждого окна раздвижные столики, в ящиках которых лежат шахматы и шашки. Игральные фигуры изготовлены из хибинита, — массивны и тяжелы. И в этом их преимущество, — они крепко стоят на квадратном поле, даже при быстром ходе поезда.

Оконные стекла чисто вымыты. На резных карнизах висят полосатые, желто-белые занавески. В окнах есть и еще одно преимущество — летом, когда открывают их, стекло механически заменяется сеткой, сквозь которую не в силах проникнуть комары. Казалось бы мелочь, а она приносить колоссальное облегчение пассажирам.

Мы выбираем свободное купэ в конце вагона и удобно располагаемся в нем. Пан вынимает папиросы и спичку из приделанной к стене спичечницы; закуриваем.

— А теперь поговорим о деле, — заявляет Островецкий. — Итак как времени у нас более чем достаточно, поговорим подробно, не торопясь.

— В прошлом году намечались только общие контуры Хибиногорского комбината. В прошлом году в Вуд-явре не было еще ни одного дома — теперь город; в прошлом году прорабатывались только схемы будущих производств, заострялось внимание на изучении апатитово-нефелиновой породы, на организации горных выработок, транспорте и конечно на открытии совершенно новых перспектив в окружающих Хибины тундрах. В этом же году, мне кажется, можно взять на себя смелость заявить, что будущее Кольского полуострова, в особенности горно-химического Хибино-Беломорского комбината рисуется не в виде увлекательных фантастических планов, а в абсолютно реальных тонах. Вчерне, работа по планированию и изучению хибинских тундр окончена. Допускаю, конечно, что новые открытия месторождений редких минералов не исключены, недаром в Монча-тундре и Волчье-тундре совсем недавно открыты богатейшие залежи сырья для алюминия и найдены даже золотоносные породы. Но в основном пути развития Хибинских тундр наметились достаточно определенно. Основное в них — апатит и нефелин. Попутно и титановые руды.

В глубине цирков Тахтарвумчорра заляжет молибденитовый рудник. Построенная возле него небольшая обогатительная фабрика будет добывать несколько процентов дорогих листочков молибденитового блеска из твердой полевошпатовой породы. Расположенные на западных отрогах Ловозерских тундр циркониевые рудники завалят сырьем осветительную и керамическую промышленность Союза. В начале следующей пятилетки фосфорит и апатит не будут перерабатываться на суперфосфаты, к началу новой пятилетки технически мы шагнем настолько далеко, что на новых мощных фабриках и заводах сможем превращать их в специальные комбинированные удобрения, сочетая калий и азот с фосфором в особые соединения. Причем азот мы будем получать из воздуха, а калий — из нефелина.