Иван Баграмян - Так начиналась война

• Название: Так начиналась война
• Автор: Иван Баграмян
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988

Свои воспоминания Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян начинает с августа 1940 года, когда он из Академии Генерального штаба прибыл в Киевский Особый военный округ на должность начальника оперативного отдела одной из армий. Автор знакомит читателя с подробностями важных событий начального периода Великой Отечественной войны, прослеживает, как рушился гитлеровский план блиц-крига с первых дней вторжения немецко-фашистских войск в пределы нашей Родины.

---

Ремезов ответил, что авиацию, к сожалению, использовать нельзя из-за непогоды, поэтому воздействовать на танковые части Клейста он может только пехотой и артиллерией. Принимаются все меры, чтобы не допустить вражеские части в Ростов. Сейчас он перебрасывает из-за Дона 347-ю стрелковую дивизию, которая к утру 19 ноября развернется на северной окраине города.

Прорыв дивизий Клейста к Ростову обеспокоил Ставку. Теперь Шапошников уже не добивался отъезда Тимошенко с Южного фронта. Более того, 19 ноября он сообщил, что передача с Западного фронта в Юго-Западный всех тех дивизий, которые предназначались для осуществления наступления в полосе 3-й армии, отменяется, поэтому главкому незачем переезжать на северное крыло, и он может заниматься развертыванием наступления под Ростовом.

Бои становились все ожесточеннее. И главком, и командующий Южным фронтом пришли к убеждению, что нужно принимать самые решительные шаги, чтобы добиться перелома в ходе наступления.

Накануне я высказал мысль об изменении задачи кавалерийскому корпусу И. И. Хоруна. По плану он должен был наступать на запад, то есть в тыл тем дивизиям противника, которые оборонялись перед войсками 18-й армии. А нам важно было как можно скорее сломить сопротивление частей противника, которые держали нашу главную ударную силу — 37-ю армию. У меня родилась идея бросить кавкорпус не на запад, а на юго-восток, в тыл частям 14-го немецкого моторизованного корпуса, которые продолжали оказывать отчаянное сопротивление войскам 37-й армии.

Еще вчера это предложение показалось Тимошенко не совсем удачным, и он не согласился с ним. Теперь развитие событий заставило его взглянуть на дело другими глазами. И маршал решил изменить задачу кавкорпусу: вывести его в район Миллерово, Русско-Денисовский, Денисово-Алексеевка и, усилив танковой бригадой, двинуть на восток, на Барило-Крепинскую. Навстречу кавкорпусу должны были ударить по противнику 66-я кавалерийская дивизия и 142-я танковая бригада 9-й армии. Выход этих сил в тыл частям 14-го моторизованного корпуса немцев обрекал его на гибель. А для обеспечения кавалеристов от ударов с запада главком приказал ввести в стыке 18-й и 37-й армий 295-ю стрелковую дивизию.

Тимошенко начал с непреклонной настойчивостью проводить этот замысел в жизнь. Он связался по телефону с командующим 9-й армией и потребовал немедленно направить кавалерийскую дивизию и танковую бригаду на Аграфеновку. Командарм заявил, что 66-я кавдивизия и 142-я танковая бригада уже втянуты в бой. Противник перед ними очень сильный: у него много танков.

Главком не дал ему договорить:

— Не занимайтесь подсчетом сил противника, а думайте о том, как их уничтожить. Немедленно двигайте кавдивизию и танковую бригаду на Аграфеновку. В том же направлении будет действовать и кавкорпус.

— Ясно, — последовал ответ, — бросаю все на Аграфеновку.

Присутствуя при этом разговоре, я хорошо понимал настроение Харитонова. От него требовали наступать на запад, а в это время вражеские танки обходили левый фланг его армии. И командарму, естественно, хотелось двинуть кавдивизию и танковую бригаду именно туда. Бросать же их на Аграфеновку ему казалось чрезмерным риском. Но без риска на войне не обойтись.

Вслед за Харитоновым главком вызвал к прямому проводу командующего 37-й армией, разъяснил ему замысел ввода кавкорпуса с нового направления.

— Все ясно, — обрадовался командарм, — постараемся кавкорпус с наступлением темноты вывести в намеченный район, чтобы он мог оттуда нанести удар в тыл противнику. Туда же двину и двести девяносто пятую стрелковую дивизию.

Главком подумал немного и распорядился:

— Ждать темноты нет необходимости. Густой туман скроет перегруппировку. Кавкорпус и стрелковую дивизию надо двигать немедленно.

Ремезов сообщал, что бои под Ростовом не стихают. Сегодня с трудом удалось отбить атаки 14-й немецкой танковой дивизии, пытавшейся прорваться на станицу Аксайская и отрезать город с востока. Командарму приходится спешно перегруппировывать свои силы.

Почему Клейст, словно очумелый, рвется в Ростов, невзирая на смертельную для его армии угрозу, неумолимо надвигавшуюся с севера, со стороны ударной группы Южного фронта? Явно авантюрная затея. Ее можно было объяснить лишь тем, что успехи первых месяцев войны вскружили голову гитлеровским генералам.

Откровенно говоря, мы были тогда более высокого мнения и о фашистской разведке, и о полководческой зоркости немецких военачальников. И нас удивляло, что Клейст так беспечно лезет в ловушку. Лишь после войны, читая дневник начальника генерального штаба гитлеровских сухопутных войск Гальдера, я убедился, что не только Клейст, но и высшее фашистское командование не подозревало об угрозе, нависшей над немецкими войсками под Ростовом. Именно 19 ноября Гальдер благодушно записал в свой дневник: «В общем, снова благоприятный день. Танковая армия Клейста успешно наступает на Ростов». А обстановка уже не сулила армии Клейста ничего благоприятного.

В этот день замысел нашего главкома начал осуществляться. Кавкорпус и 295-я стрелковая дивизия, введенные в сражение на правом фланге 37-й армии, ломая упорное сопротивление врага, двинулись вперед, заходя в тыл немецким частям, оборонявшимся в Дьяково и по реке Нагольная.

Гитлеровцы дрались отчаянно. Тяжело было в этот день частям 96-й стрелковой дивизии. Ее правофланговый 209-й стрелковый полк отразил три вражеские контратаки, в каждой из которых участвовало до двух десятков танков. В бою за высоту Писаная геройски сражались артиллеристы батареи лейтенанта Шатровского, которые выкатили орудия на прямую наводку, приняли на себя удар шестнадцати танков и девять из них уничтожили.

Вражеские контратаки замедляли продвижение дивизий 37-й армии. Тогда Лопатин решил ввести в бой два полка своей последней резервной 216-й стрелковой дивизии. Но положение изменилось, лишь когда в районе Миллерово появились кавалеристы генерала Хоруна, сопровождаемые танками. Их стремительное продвижение в тыл фашистских частей заставило гитлеровцев дрогнуть. Отступающего противника преследовала наша авиация. Сумевшая в этот день сделать около 400 самолето-вылетов.

Начавшийся развал обороны в полосе 14-го немецкого корпуса не отрезвил Клейста. Он бешено рвался в Ростов. Стремясь отрезать войскам генерала Ремезова пути отступления, Клейст бросил 20 ноября три крупные группы танков — на станицу Аксайская, на северную окраину Ростова и на Красный Город-Сад. Фашисты потеряли треть своих боевых машин, но прорвались в город. В руках немецкой мотопехоты оказался железнодорожный вокзал. Ремезов сообщил, что его армия рассечена надвое: отряд артиллерийского училища, 68-я кавалерийская и остатки 317-й стрелковой дивизии с боями отходят на Новочеркасск, а 343-я, 353-я и остатки 31-й стрелковой дивизии ведут бои в городе, прокладывая путь к переправам через Дон. Командарм вместе с Военным советом и штабом находятся с этой группой. Шапошников прислал ему радиограмму с требованием организовать круговую оборону и держаться до конца.

Фашистское верховное военное командование, стремясь сковать наши резервы и тем самым облегчить Клейсту захват Ростова, усилило натиск на других участках. 19 ноября гитлеровцы захватили город Тим. Упорно лезли они на Первомайск. Не ослабевал нажим противника на стыке нашего и Западного фронтов. Это вынудило главкома временно взвалить на генерала Черевиченко все заботы по продолжению наступления, а самому возвратиться в штаб Юго-Западного фронта.

К утру 21 ноября мы были уже в Воронеже. Здесь я узнал, что мой верный боевой товарищ полковник Захватаев, проделавший вместе со мной весь путь от границы в качестве моего заместителя, убыл в Москву. Мне было жаль потерять такого незаменимого помощника, но я рад был за него: он поехал принимать штаб 19-й армии. Перед ним открывался широкий путь.

Приехав в Воронеж, Тимошенко связался по телефону с командующим 40-й армией генералом Подласом.

— Как случилось, что противник захватил Тим? — спросил маршал. — Разведка ваша, видимо, плохо работает.

— Сильным быть на всем фронте невозможно, — пытался оправдаться командарм. — Мы в одном месте укрепимся, а противник бьет в другом, вот и случаются такие неожиданности.

— Пассивных всегда бьют, — возразил главком. — Вы ждете, когда вас ударят, а нужно самому бить первым.

Затем Семен Константинович часа два вел переговоры с генералом Костенко. Тот его успокоил, что положение на стыке с Западным фронтом несколько упрочилось.

Во второй половине дня Военный совет детально обсудил общие перспективы развития боевых действий на нашем направлении. В результате обмена мнениями было принято решение еще до завершения нашего наступления под Ростовом приступить к подготовке новой наступательной операции на северном фланге Юго-Западного фронта, которая должна преследовать две важные цели: задержать продвижение войск южного фланга Гудериана на Москву и одновременно прочно прикрыть наше правое крыло от обхода с севера. Так появились первые наметки операции, о которой мы будем вести речь в дальнейшем.