Тимур Максютов - Князь из десантуры

• Название: Князь из десантуры
• Автор: Тимур Максютов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-097418-4

Всё было не так. Учебники истории врут. Бог давно устал от проекта «Человечество». Да, оно уже погибало – в Древней Индии. В атомном пламени. Но вновь и вновь ОНИ рвали гнилую ткань Времени, возвращались назад – и пытались всё исправить.

Всё было совсем не так… И пировали стервятники на огромных пространствах Великой Степи, когда девять из десяти дружинников погибли в битве на Калке. Когда Русь лежала перед верными псами Чингисхана – беззащитная, беспомощная, обречённая… Кто спас её? Кто не дал начаться игу на пятнадцать лет раньше, в 1223 году, а не в 1237-м?

Золотой конь. Холодная сталь. Верные друзья. Бескрайняя степь. И судьба Родины, зависящая только от тебя.

Ты будешь пытаться снова и снова.

Переделать прошлое, чтобы изменить будущее.

Пока не поймёшь:

ВСЁ ДЕЛО В НАСТОЯЩЕМ.

---

Димка поблагодарил бека и пошёл к костру. Он очень надеялся, что всё правильно помнил из лекций преподавателя истории. Тему домонгольской Руси студентам читали как раз перед сессией, которую Ярилов завалил в хлам и отправился в армию, и лекции были ещё относительно свежи в памяти.

Впервые в жизни незнание предмета могло быть наказано не «хвостом» и пересдачей, а плетьми.

И даже смертью.

* * *

Ночь в зимней степи длится долго. Ещё и середину своего пути не прошла луна, ещё не допит второй бурдюк кумыса. Половцы по очереди рассказывали байки про бои и походы и старинные легенды, пели песни – то долгие и заунывные, как путь через степь, то задорные, как пляски с девушками. Потом, не шелохнувшись, слушали Димкин перевод рассказа франка Анри де ля Тура об удивительном братстве рыцарей-тамплиеров, отказавшихся от прелестей мирской жизни ради служения Спасителю. О жестоких боях с сельджуками в составе войск царьградского кесаря и о невиданной забаве – рыцарских турнирах…

Наконец, тамплиер устал рассказывать, а Ярилов – переводить. Половцы снова завели песню о батыре Чухоре, который раскрутил аркан – да и поймал в него луну и подтащил к земле, чтобы собрать с неё золотую пыльцу и подарить любимой… Огромное ночное светило будто замерло, слушая и соглашаясь: «Да, было дело».

Дима поднялся и пошёл к своей телеге – усталость этого длинного дня вдруг навалилась, делая веки свинцовыми.

– Димитрий!

Девичий голос прозвенел настолько неожиданно, что Ярилов сначала подумал, что показалось. Звякнули браслеты, Юлдуз появилась из темноты, встала совсем рядом – так близко, что Дима почувствовал тепло её тела.

– Что тебе, принцесса?

То ли выпитый кумыс, то ли вот эта сумасшедшая, невозможная близость ударила в голову, и Димка облапил девушку, притянул к себе, ища губами губы.

Юлдуз не оттолкнула – наоборот, потянулась навстречу, приподнимаясь на цыпочках.

Когда устали целоваться, степная принцесса, переводя дыхание, сказала:

– Ты сделаешь то, что я попрошу, русич?

– Конечно, моя девочка.

– И ты не будешь смеяться надо мной и позорить?

– Что ты хочешь, лапушка?

Юлдуз отстранилась, зажмурила глаза, прикусила губку. Было видно: то, что она хочет произнести, страшно для неё и тяжело. Дима снова обнял её, на этот раз бережно, прижал к себе. Сказал:

– Не бойся ничего, принцесса. Я никогда не обижу тебя.

– Правда-правда?

Юлдуз то ли вздохнула, то ли всхлипнула. Медленно заговорила:

– Отец везёт меня в Шарукань, чтобы там крестить в христианскую веру и отдать в жёны Юрию Кончаковичу. Он – мудрый хан и великий воин. Но он давно старик. И наше супружеское ложе будет оставаться холодным… Меня поп учил: нельзя изменять мужу, с которым тебя обвенчали, ибо прелюбодеяние – страшный грех, и за него одно наказание – вечные адские муки.

Дима не понимал, к чему эти откровения, но слушал и не перебивал.

– Вот. Я ещё не познала мужчину и не хочу остаться такой навсегда. Прошу тебя, найдёныш: будь моим первым мужчиной.

Дима замер, переваривая сказанное. Глупо спросил:

– А почему я, Юлдуз?

У дочери Тугорбека, видимо, давно был заготовлен ответ:

– Во-первых, никого из воинов об этом не попросишь, они боятся отца. Во-вторых, ты красивый. Ты – рыжий, и если я вдруг понесу от тебя, то хочу, чтобы моего ребёнка тоже любило солнце, как и тебя.

Ярилов нагнулся и поцеловал Юлдуз.

– Ты согласен, русич?

– Да.

– Тогда мы сейчас пойдём в мою кибитку. Я только прошу тебя: будет ласков со мной. Если честно, мне очень страшно.

Димка кивнул.

Он не стал рассказывать Юлдуз правду: что её будущего мужа уже нет в живых.

Кто осудит его за это?

Глава третья. Шарукань

Ещё один подъем степной дороги – и перед караваном открылся вид на степную столицу кыпчаков.

Димка ещё не очень хорошо освоился в седле, поэтому отстал от товарищей, елозя уставшими от непривычки ягодицами. Хорь по его просьбе выделил самого спокойного мерина. Ярилов дал коню имя «Харлей» и постарался с ним подружиться. Харлей отнёсся к новому хозяину добродушно, с удовольствием съел с Димкиной ладони кусок лепёшки и спокойно выполнял все команды. Пока приходилось ехать шагом рядом с телегами, всё было нормально. Как только показался город, уставшие от однообразия степного пути половцы радостно перешли на рысь и ускакали в голову каравана. Димка отстал, пытаясь разобраться, где у Харлея включается вторая передача. Мерин прядал ушами, но не реагировал на Димины причмокивания и жалостливые просьбы «прибавь, дружочек», продолжая неспешно тюхать возле телеги. Наконец, Ярилов решился и ударил коня пятками по бокам, что оказалось верным решением.

Харлей вылетел на вершину невысокого холма и послушно остановился, когда Дима натянул поводья. Ярилов оглядел Шарукань и удивлённо присвистнул.

Половецкая столица совершенно не походила на средневековый город с яркой иллюстрации из учебника. Никаких крепостных стен на высоком валу и защитных башен, каменных дворцов знати и сияющих позолоченными куполами храмов. Не было даже ворот.

Дима видел перед собой огромный лагерь кочевников из разнокалиберных шатров, палаток и кибиток, неряшливо разбросанных по берегу Донца. На окраине чернели стада скота, по степи шныряли всадники – поодиночке и небольшими группками.

Ближе к городу воздух терял снежную свежесть, становился всё более насыщенным запахами навоза и гниющей требухи, горького кизячного дыма и прокисшего молока. Половцы подтянулись, подбоченились, выстроились в определённом порядке – каждый обыватель должен был видеть, что в город прибывает славный бек Чатыйского куреня, гордый Тугорбек со своими батырами.

После долгого пребывания в пустой степи Дмитрий с жадным интересом изучал кипящую жизнь огромного аула, по ошибке названного городом. Вот хозяйки хлопочут у кипящих котлов с бараниной и просом, подбрасывая в огонь куски кизяка. Здесь неровно сложенная из камней с замазанной глиной щелями низенькая кузница – дым столбом, звон молота. Закопчённый кузнец вышел на улицу продышаться от чада, в прожжённом во многих местах кожаном фартуке на могучем потном теле. Стаи лохматых собак и стайки чумазых детишек с одинаковым азартом бежали за обозом; только собаки лаяли и норовили ухватить запряжённых в телеги быков за ноги, а мальчишки орали что-то неприличное, хохотали и кидались в повозки кусками смёрзшейся земли. Наконец, обнаружилась свободная площадка, и бек приказал разбивать лагерь и варить ужин, а сам, взяв Азамата и ещё пару воинов, а также одного навьюченного верблюда, отправился в город. Персидские купцы вежливо распрощались, забрали свои существенно оскудевшие запасы товара и тоже двинулись в центр этого хаоса – там располагались рынки и даже, кажется, караван-сарай для приезжих иноземцев.

Франкский рыцарь, выкупивший своего нового коня у бека за звонкую монету, тоже собирался уезжать, но Хорь остановил:

– Ярило, скажи ему, чтобы не торопился. Сейчас тут закончим и вместе в город пойдём. Я тут бывал, знаю, где витязю себя после долгого похода потешить можно. И выпить не кумыса этого прокисшего, а настоящего заморского вина.

Хитро подмигнул и рассмеялся.

Тамплиер, услыхав про вино, аж порозовел от предвкушения.

– Добрый друг Димитрий! Ты даже не представляешь, как я соскучился по бургундскому. Последний год по поручению великого магистра я провёл в странствиях по землям, населённым магометанами. А там, как известно, употребление виноградного вина считается страшным грехом. Половецкий кумыс, конечно же, после года воздержания показался мне божественным нектаром, амброзией. Но, согласись, что перебродившее кобылье молоко не может сравниться с соком ласковой земли, с кровью виноградной лозы, жадно пьющей солнце на склонах моей прелестной Бургундии!

Хорь приоделся перед прогулкой в город – надел чистый кожух, поменял разбитые походные сапоги на парадные, из красного сафьяна. Критически оглядел рыцаря и остался довольным. Потом посмотрел на Диму и задумчиво сказал:

– Не пристало тебе идти, словно холопу, безоружным. Есть у меня лишняя сабля. Старенькая, правда, но сойдёт.

Сабля и вправду оказалась не драгоценным булатом: клинок изъеден ржавчиной, потёртые кожаные ножны, обломанный набалдашник крестовины.

– Зато – настоящий сельджукский кылыч, – объяснил Хорь, – я его с боем брал, когда мы с Плоскиней по Корсунской земле гуляли. Эх, были времена!

Хорь вспомнил о чём-то своём, погрустнел. Пока обустраивали лагерь, больше не произнёс ни слова.

Когда Дима помогал ставить кибитку для Юлдуз, девушка отозвала его в сторону. Едва коснулась тонкими пальцами рукава, заглянула в глаза, прошептала: