Маргарет Макмиллан - Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

• Название: Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую
• Автор: Маргарет Макмиллан
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06772-2

Всемирно известный историк, профессор Оксфордского университета Маргарет Макмиллан исследует причины развязывания Первой мировой войны, последовавшей после длительного периода мира в Европе, который, казалось, и впредь сулил ей процветание и прогресс. Автор рассматривает основные политические и технологические преобразования Европы за годы, предшествующие войне, то есть с конца XIX в. до августа 1914 г., когда был убит эрцгерцог Франц-Фердинанд. Анализируя идеи, чувства и решения, которые, выйдя из-под контроля, нарушили равновесие и привели Европу к катастрофе, Макмиллан дает яркое, образное описание участников событий и анализ мотивов их действий. Книга Маргарет Макмиллан – блистательное исследование и наиболее полный отчет о последних годах старой Европы.

---

В XIX в. Британия обладала крупнейшей колониальной империей, господствовала на морях и на рынках всего мира. Вероятно, можно понять, почему она проявляла столь мало симпатии к стремлениям и заботам прочих государств. Уинстон Черчилль, всегда тонко чувствовавший историю, писал незадолго до начала Великой войны: «В то время, когда прочие великие нации были парализованы варварством или внутренними войнами, мы завладели совершенно непропорциональной долей мирового богатства и торговли. Мы захватили все земли, какие хотели, и наше желание в безопасности наслаждаться огромными и прекрасными владениями – приобретенными и оберегаемыми в основном насилием – другим часто казалось менее обоснованным, нежели нам самим».

Более того, Британия часто раздражала другие европейские державы уверенным стремлением свысока руководить политикой на континенте. Англия неохотно участвовала в «европейском концерте», а в европейские конфликты ввязывалась с осторожностью и лишь тогда, когда видела для себя очевидную выгоду. В ходе борьбы за колонии британское руководство нередко утверждало, что захватывает новые территории исключительно для того, чтобы обезопасить уже имеющиеся владения или даже ради блага покоряемых народов – тогда как прочие нации движимы только жадностью.

С другой стороны, Германия демонстрировала разом и слабости, и амбиции укрепляющейся мировой державы. Она была чувствительна к критике и постоянно озабочена тем, что ее недостаточно принимают всерьез. Все же речь шла о большой стране в сердце Европы – стране, которая была в военном и экономическом отношении более сильной и быстрее развивающейся, чем ее ближайшие соседи – Франция, Россия и Австро-Венгрия. И все же в особенно мрачные моменты ее руководство видело себя окруженным. Германская внешняя торговля в мировом масштабе росла и теснила английскую – и все же этого было мало. У нее не было колоний и сопутствующих военно-морских баз, угольных станций и телеграфных узлов, которые в те времена считали признаком державы мирового значения. При этом, когда Германия пыталась приобрести заморские владения – в Африке или на юге Тихого океана, – Британия неизбежно вмешивалась и выдвигала возражения. Так что, когда в 1897 г. новый министр иностранных дел, Бернгард фон Бюлов, произнес в рейхстаге зажигательную речь, в которой говорил, что Германия требует себе места под солнцем, соотечественники приняли его слова благосклонно.

Британия, как и прочие державы-гегемоны до и после нее, осознавала, что мир меняется и нужно отвечать на вызовы времени. Ее колониальная империя была слишком большой и обширной – что провоцировало империалистов внутри страны требовать захвата все новых территорий, чтобы защитить имеющиеся владения, а также морские пути и телеграфные линии. Хотя промышленное производство Великобритании по-прежнему было очень развито, но его доля в общемировом – уменьшалась, поскольку новые державы (Германия и США) быстро догоняли ее, а некоторые старые (Россия и Япония) как раз стремительно вступали в период индустриального развития. Лидирующие позиции могут стать источником проблем в длительной перспективе – промышленная инфраструктура Англии была стара и недостаточно быстро модернизировалась, а ее система образования давала слишком много специалистов по классическим языкам, но недостаточно инженеров и ученых.

И все же остается вопрос – почему главным врагом Британии стала все же именно Германия, хотя на месте последней легко могли оказаться многие другие страны? В конце концов, Германия была лишь одной из целого ряда угроз британскому господству в мире. Другим странам тоже нужно было «место под солнцем». В годы, предшествовавшие 1914 г., война на почве колониальных споров могла начаться между Британией и США, Британией и Францией, Британией и Россией – и во всех этих случаях едва не началась. Тем не менее эти опасные коллизии удалось преодолеть, разобравшись с основными источниками конфликтов. В наши дни нужно надеяться, что США и Китай проявят в этом отношении не меньше здравого смысла и добьются не меньшего успеха.

Верно, в отношениях между Германией и Великобританией в течение многих лет существовала напряженность, склонность подозревать другого в сомнительных мотивах и слишком легко оскорбляться. В 1896 г. кайзером была послана «телеграмма Крюгеру» – Вильгельм практически сразу направил президенту независимого Трансвааля свои поздравления в связи с отражением так называемого рейда Джеймсона, нападения банды английских авантюристов, пытавшихся захватить контроль над этой страной. В Великобритании этот факт вызвал раздражение: «Германский император сделал очень серьезный шаг, – писала The Times, – который должен быть расценен как явно недружественный по отношению к нашей стране»[114]. Когда Солсбери сообщили о телеграмме, он был на званом ужине, и утверждают, что он сказал своей соседке по столу (одной из дочерей королевы Виктории): «Какая дерзость, мадам, какая дерзость!»[115] Британское общественное мнение было в ярости. Совсем недавно Вильгельма сделали шефом полка Королевских драгун – теперь же офицеры этого полка изрезали его портрет и бросили части в огонь[116]. Германский посол Пауль фон Гацфельд сообщал в Берлин: «Общее настроение было, вне сомнений, таково, что если бы [британское] правительство потеряло голову или на каком-либо основании стремилось бы к войне, то имело бы в этом полную поддержку народа»[117]. Накануне Великой войны сэр Эдуард Гошен, британский посол в Берлине, сказал своему коллеге, что «телеграмма Крюгеру» была, по его мнению, начальной точкой раскола между Великобританией и Германией[118].

Даже после того как вопрос удалось урегулировать, эти события оставили осадок горечи и недоверия. Когда в 1898 г. по вине англичан возникли трудности в ходе переговоров из-за португальских колоний, кайзер написал сердитый меморандум: «Лорд Солсбери ведет себя по-иезуитски, чудовищно и высокомерно!»[119] Британцы, со своей стороны, были глубоко возмущены тем, как Германия пользуется их трудностями, вызванными ухудшающейся ситуацией в Южной Африке. Действительно, именно это обстоятельство и позволило вообще вызвать Британию на переговоры. Солсбери, не разделявший энтузиазма Чемберлена по поводу более широкого союза с Германией, говорил германскому послу: «За свою дружбу вы просите слишком многого»[120].

В следующем году Солсбери отказался поддержать германские притязания на острова Самоа, и кайзер угрожал отозвать из Лондона своего посла. Вильгельм поспешно отправил своей бабушке исключительно грубое письмо, в котором раскритиковал ее премьер-министра: «Такое отношение к интересам и чувствам Германии словно громом поразило всех нас и создало впечатление, что лорду Солсбери до нас не больше дела, чем до Португалии, Чили или патагонцев». В письме была и угроза: «Если столь высокомерное отношение правительства лорда Солсбери к делам Германии сохранится, то я опасаюсь, что это станет постоянным источником недопонимания и взаимных обвинений между двумя нациями – а это в итоге приведет к вражде»[121]. Проконсультировавшись с Солсбери, старая королева отвечала очень твердо: «Тон, в котором вы пишете о лорде Солсбери, не может быть оправдан ничем, кроме вашего минутного раздражения, поскольку я не думаю, что иначе вы стали бы писать в такой манере. Я сомневаюсь, что какой-либо государь когда-либо писал в подобных выражениях о премьер-министре другого государя, да еще и собственной бабушки»[122].

Англо-бурская война стала источником новых трений. Фактически германское правительство помогло англичанам, отказавшись присоединиться к коалиции государств, которая должна была принудить Великобританию заключить мир с двумя бурскими республиками. Германия не добилась этим той благодарности, на какую могла бы рассчитывать, – отчасти из-за того, что Бюлов, вслед за другими странами, обращался к Британии в снисходительном и высокомерном тоне. Как позже говорил тогдашний фактический глава министерства иностранных дел, Фридрих фон Гольштейн: «Действуя в дружественной манере, а выражаясь в недружественной – мы провалились между двух стульев (под «мы» подразумевается Бюлов)»[123].

Более того, тот факт, что германская общественность, начиная с императрицы, была настроена главным образом пробурски, подтверждал убежденность Англии в том, что Германия активно способствует британским неудачам. Ходили слухи, что германские офицеры вступают в бурские отряды добровольцами – тогда как на самом деле кайзер запретил им принимать участие в войне. В первые месяцы войны Британия захватила три немецких почтовых парохода, заподозренные (несправедливо, как выяснилось позже) в транспортировке военных грузов для буров. Согласно германскому дипломату Экардштайну, самым опасным грузом на борту одного из них были ящики со швейцарским сыром. Англичане не торопились отпускать суда, и германское правительство в угрожающих выражениях обвинило Великобританию в нарушении международного права. Бюлов, заинтересованный в дальнейшем продолжении переговоров с Чемберленом, писал тогдашнему канцлеру Гогенло[124]: «Острота и глубина той неприязни, которая так неудачно вспыхнула в Германии по адресу Британии, крайне опасна для нас. Если английская общественность ясно осознает, что в Германии сейчас доминируют антибританские настроения, то отношения между нашими странами будут серьезно испорчены»[125]. На самом деле «английская общественность» была стараниями английской прессы отлично осведомлена о настроениях немцев. В элитном клубе Athenaeum была даже специальная экспозиция германских карикатур и антибританских статей[126].