Елена Асеева - По то сторону Солнца. Часть вторая

• Название: По то сторону Солнца. Часть вторая
• Автор: Елена Асеева
• Жанр: Фэнтези

Похищение пришельцами, спейснэпинг, вымысел или, правда?! А что если не вымысел? Что если в похищении людей замешаны органы публичной власти? И что в таком случае происходит с похищенным человеком? Дарья, опутанная проблемами и заботами женщина, внезапно попадает в число тех самых похищенных внеземными созданиями людей. И ее, кажется, окончательно ограниченная по времени жизнь так же стремительно приобретает новый невероятный виток, а вместе с ним необычайные события, путешествия и знания.

Вторая, заключительная часть романа

---

Теперь Арун Гиридхари снова развернулся и медленно-величавой поступью направился к дверям, при каждом шаге, будто перебирая ногами материю медно-золотого паталуна, уже у самой створки, кои неспешно стали отворяться, дополнив:

— Вероятно, твое взросление займет значительный срок времени. И должно происходить на Велесване, самой спокойной, хорошо охраняемой планете, абы не было каких потрясений. Понеже пережитое тобой на Ладодеи вельми скверно сказалось на самочувствие, убежден, таковое рывкообразное развитие диэнцефалона является плохим показателем. И еще, голубчик, о том, что ты пережил, пускай больше никто не знает. Это на тот случай, ежели ты все-таки решил уберечь от неприятностей НгозиБоипело Векеса. — Негуснегести самую толику повел вправо голову, глянув на сидящего на кровати принца, а когда увидел его согласный кивок, досказал, — и прошу, подготовься, абы, скорее всего, вмале я приду к тебе с главным дхисаджем.

— Добро, ассаруа, — немедля откликнулся Камал Джаганатх и теперь оперся спиной полностью об удлинившийся валик, пристроившийся одной своей стороной к стенке кровати.

Глава тридцать первая

Время, каковое отделило уход Аруна Гиридхари и его возвращение, показалось Камалу Джаганатху малым, потому он толком не успел подготовиться к появлению тарховичей. Не удалось даже потолковать с Девдасом, который привел с собой рабов, заставив их передвинуть стоящее посередине комнаты кресло к стене. Он только присел на кровать принца, дабы его успокоить, как мгновенно отворились обе створки и в помещение вошли сначала Арун Гиридхари, а вслед него главный дхисадж и пречистый канцлер-махари. И если тарховичи сразу застыли в проеме двери, негуснегести направился к кровати принца.

— Голубчик, — продышал по-велесвановски Арун Гиридхари останавливаясь возле сидящего Девдаса, придерживая его от попытки встать. — Не тревожься только в промежуток осмотра. Ковин Купав Кун в беседе, состоявшейся в моих покоях заверил, что не он, не канцлер-махари не посмеют читать мысли, або днесь это вельми опасно для твоего диэнцефалона. — Теперь он слышимо выдохнул через ноздри, завершая, таким образом, толкование по-велесвановски и добавил уже по-перундьаговски, и более громко, — обаче ежели вы, ваше высочество, ощутите какое неприятство в мыслях, скажете мне. И мы тот же сиг прервем осмотр.

— Эк! — внезапно долетела от тарховичей, переполненная раздражением разговорная частица. — Мы вже обо всем столковались, ваше превосходительство. Зачем тяперича, перед нашим общением и осмотром, пугать его высочество, вызывая в нем напряжение и волнение, — протянул отрывистый с хрипотцой голос Ковин Купав Куна.

И тотчас не менее раздраженно откликнулся Арун Гиридхари, напомнив замершему на кровати Камалу Джаганатху обиженного, капризного ребенка, которого строгие родители неправедно наказали за провинность, а теперь пытались примириться с ним:

— Может быть, вы мне позволите, пречистый гуру, говорить с моим ссасуа без ваших указаний.

— Спокойнее! Спокойнее ваше превосходительство, главный дхисадж вам не указывал, — также разком отозвался Врагоч Вида Вышя, вероятно, сейчас выступающий в роли миротворца отношений. — Просто он боится, лишний раз взволновать его высочество. Або как мы уже вам ранее сказали, лекари перундьаговцев доложили об обобщенно тяжелом физическом состоянии здоровья его высочества.

Арун Гиридхари в этот раз не ответил, он только сместил ладонь на плечо сидящего Девдаса и слегка его сжал, а когда последний перевел на него взгляд, сказал все также по-перундьаговски:

— Вы, голубчик, отправляйтесь днесь в Великое Вече Рас. Пречистый канцлер-махари уведомил меня, что возобновились разбирательства с верховным правителем НгозиБоипело Векес, каковой решил не настаивать на консоляции, утвердив меж нами согласительный пакт на условиях дальнейшего сотрудничества. Поелику понадобится не только присутствие иттаравади, но и вас, как представителя моего голоса.

— Я заказал ангус для вас, пресветлый авгур, Девдас, — вмешался в разговор Врагоч Вида Вышя. Тарховичи все еще не двигались с места, продолжая стоять в проеме открытой двери, и заслоняемые спиной Аруна Гиридхари были для Камала Джаганатха не видны. Впрочем, когда Девдас поднялся с его кровати, и, развернувшись, направился к дверям, на ходу откликнувшись согласием в сторону негуснегести и благодарностью к канцлер-махари, тарховичи расступившись, стали обозреваемы для принца.

Посему оглядев их, Камал Джаганатх вновь осознал четкость собственной фантасмагории и близость когда-то описанного в последнем романе на Земле во внешних обликах только, что увиденных созданий. В этот раз темно-голубая кожа лица, оголенных до плеча рук сияющая белым светом создавала, словно сплошной ореол с голубой долгополой одеждой канцлер-махари и оранжевой главного дхисаджа залегая на ее полотнищах множеством вертикальных и горизонтальных складок. На ногах у тарховичей были обуты высокие открытые, золотого плетения сапоги на высокой подошве. Эта обувь, чем-то напоминала котурн, который в Древнем Риме на планете Земля носили императоры, приравнивающие себя к богам.

Девдас выступив через проем из комнаты на хрустальный покатый мосток, стыкующийся с дверями и ведущий к лестнице, тем выходом точно подтолкнул к закрытию створки. А нежданно, точнее даже разом (стоило Камалу Джаганатху увидеть вблизи тарховичей), возникшая к ним теплота, родственность также мигом вызвала волнение, отчего его тело резко пробила дрожь. И навалившаяся слабость в позвоночный столб качнула тело вбок, потому если бы не вовремя подскочивший к нему Арун Гиридхари (враз его придержавший), принц повалился, и как бы не с кровати, ибо сидел подле самого края.

— Голубчик, что вы? — беспокойно вопросил негуснегести, укладывая ссасуа на кровати, и надавив на вал, единожды придавая ему пологую форму, подложил под голову.

— Это последствия гибели конечностей, ваше превосходительство, — недовольно протянул Ковин Купав Кун, и медленно тронувшись с места, направился к кровати принца. — Диэнцефалон его высочества стараясь спастись, начинает отторгать отмершие части. Он готов лишиться собственной части организма, дабы сохранить здоровую свою половину. В отличие от вашего или иного какого, принадлежащего созданиям или существам Веж-Аруджана, он в силах сие сотворить без последствий для собственной жизнедеятельности.

— Я не хочу, не хочу ассаруа оставаться калекой, — тягостно дыша, протянул Камал Джаганатх глядя в лицо стоящего над ним негуснегести, оный, чтобы успокоить очень нежно огладил края его ноздрей и глаза.

— И не останетесь, ваше высочество, коль его превосходительство будет мудрым, и усмирит собственные обиды, — произнес Ковин Купав Кун, и в голосе его послышалось превосходство создания более мощного, властного, чем даже был досель для принца негуснегести.

Главный дхисадж, обошел стоящего Аруна Гиридхари, и остановился слева от него возле кровати, таким образом, что его было хорошо видно. И тотчас под темно-голубой кожей (излучающей белое сияние) лица, рук, и, видимо, тела, ног Ковин Купав Куна стал просматриваться удивительный рисунок, дотоль не наблюдаемый на его коже в фантасмагории, Камалом Джаганатхом. Стоило принцу глянуть на этот слегка двигающийся по круговой траектории сверху вниз рисунок, как он мгновенно прочитал его вслух:

— Второй, любый сын Ананта Брхата-патра, последнего великого отца.

А секундой спустя, голубо-розовые перья с красными полосами по поверхности на голове Ковин Купав Куна, досель плотно к ней прижатые враз испрямились, став торчком али дыбом, как сказали бы солнечники и тем, указывая на ужас, испуг, а может лишь потрясение.

— То-то мне все время казалось, — дополнил принц и сам, испытывая не меньшее потрясение, словно в нем в единый момент вместе с нежностью к тарховичам всколыхнулась та же самая теплота, родственность и к самому произнесенному словосочетанию. — Что название озера на Велесване Ананта-Сансар мне знакомо, и не просто знакомо, а еще и близко. Вы знаете почему так, пречистый гуру? — вопросил он, направляя вопрос к главному дхисаджу и вскинув взгляд, воззрился в его выразительное с четкими границами, узким лбом и подбородком, лицо.

— Не будем ноне говорить о волнительном, ваше высочество, — с невыразимой теплотой произнес главный дхисадж вкладывая в свой отрывистый с хрипотцой голос полюбовные чувства, каковые питал к созданию над чьим рождением очень долго трудился. — И я для вас только Ковин, коли позволите.

Камал Джаганатх медлил еще совсем чуть-чуть, а после, будто подчиняясь желаниям собственного диэнцефалона, вскинул лежащую на кровати левую руку и вытянутыми пальцами коснулся темно-голубой кожи главного дхисаджа. Кончики трех пальцев едва коснулись наружного покрова тарховича, как враз с него белое сияние переместилось на зеленовато-коричневую кожу с медным оттенком расплывчатых пятен принца. И немедля сияние заиграло оранжевыми переливами, наполняя ссасуа тоской, болезненной потерей, той самой какую он ощущал, когда видел во сне оранжевую туманность и особенно остро почувствовал при встрече с червем на Ладодеи. Той самой безысходности ушедшего, связанной с движением, ходом самой жизни, существованием всего этого Мироздания, Вселенной, Космоса.