Саша Бер - Кровь первая. Арии. Они

• Название: Кровь первая. Арии. Они
• Автор: Саша Бер
• Жанр: Историческая проза

Арии — легендарная культура, зародившаяся в конце последнего ледникового периода на берегах большого пресноводного озера (сегодня Чёрное море). Образовалась из обособленной группы жителей Страны Рек (семья Адити). В результате территориальной и геноцидной агрессии выдавив жителей Страны Рек с автохтонных областей, породили себе противовес в виде ордынской культуры (русской). В результате длительного противостояния ары были вытеснены на восток в районы верхней и средней Волги, но не успокоились, а начали агрессивную политику в отношении своих дальних родственников иров. К тому времени данные культуры разнились кардинально в том числе языке. Разразилась большая война, победу в которой одержала третья сторона — русская орда. Остатки аров бежали на Южный Урал, где, проиграв биологическую войну волкам, бежали по реке Аргиз (Иргиз) к берегам Аральского моря и прожив некоторое время в междуречье Амударья и Сырдарьи, покинули степи, перебравшись через горы в Индию. Остатки иров, под давлением новоиспечённой ордынской культуры, бежали в горы на Иранское нагорье.

Это третья, заключительная часть трилогии «Кровь первая» эпопеи «Степь», рассказывающая о быте, верованиях и жизни ариев, через главных героев — Ардни и Зорьки.

---

Золото, что с колесниц, что с трупов, снимать оказалось на удивление легко. Оно оказывается просто было раскатано в тонкий лист и обматывалось, либо прилеплялось на то, на что было нужно. На кожаный доспех, на деревянные борта, даже нагрудники у лошадей были такие же тонкие, как лист дерева, не толще. К тому же многие листы с бывших ближников, скрюченными валялись отдельно от своих хозяев, видимо, как шкура снялись, когда они бороздили своими телами землю.

— Ну вот и всё, — тихо сама себе сказала Зорька, направляя Солнышко вдоль усеянной трупами полосы земли.

Солнышко шёл медленно. Зорька давала время на мародёрство, впервые за всё время. В конце концов, а почему бы и нет? Но тут её привлёк шум и гам ругани. Уша сцепилась с Бурей до драки, из-за куска блестящего металла. Всё её умиротворение, как ветром сдуло.

— А ну заткнули оби свои дырки вонючи, — рявкнула Матёрая и тут же на автомате прибивая девок Хавкиным даром.

Те от неожиданности даже на ногах устоять не смогли и обе тут же оказались на задницах.

— Эт мне ишо ни хватало. Ну к все сюды, ебанатки недоёбаны, — проревела она на всю степь.

Бабья «прибивалка» бурлила в ней, как кипяток в котелке. Девки тут же собрались, многие ничего не понимая, но на всякий случай глазки попрятали. Мало ли что?

— Вы чё сучки творите? — продолжила она орать на двух сидящих девок.

— Я первая нашла, — пробурчала обиженно Буря себе поднос.

— Заткнись, пиздятины шматок, — рявкнула Матёрая, вплотную подступая к Буре, которая от Зорькиного ора аж вздрогнула всем телом и тут же прижалась к земле.

— Слушать всем, — продолжила Старшая ледяным тонов, но обращаясь уже ко всем, — всё чё набрали, в лесу на повозку сложите в общую кучу. Всё! Ежели кто занычет, заебашу к *уям маньячным!

Зорька лютовала по-взрослому. Она и так была на взводе из-за размышлений над поверженным мужем, искорёженной жизни и не хватало лишь искры, чтоб она взорвалась. И вот эта искра чиркнула. Драчка девок, по сути мелкий пустяк, её настолько взбесила, что она даже не могла взять себя в руки. Её трясло от злости и негодования. Мало того, что на неё накатила обида за себя любимую, так ещё испортить торжество победы, испоганить чувство выполненного долга. И из-за чего? Из-за сраного куска блестяшки. Суки.

— По коням, дырки вонючи, морковками задрючены! Нева, рукоблудка не ёбана, де тя носит! Веди по прямой. Я вам всем, суходрочки, колы по дырам назаталкиваю. Вы у меня все нараскаряку ссатся будите.

Стаи судорожно сбились сначала в кучу, а затем, чуть отдалившись от Невы с Зорькой, растянулись в ряд.

Не так себе представляла Зорька победу. Не так. Она ещё долго бурлила и не думая снимать с себя «матёрую прибивалку». Закуманенные девки, все как одна, чувствовали это нутром и гусиной кожей. Никогда Зорька не позволяла при налётах брать добычу и в первый раз так обосраться. Злость, ненависть к мелочности этих «недобаб», обида за обосранное настроение, обида за неудавшиеся мечты о красивой и счастливой жизни, обида на всех и за всё обхватила её костлявыми руками и давила, давила, давила. Ведь она только хотела подумать о чём-то важном и возвышенном, а тут эти ебанашки драку затеяли и где, на месте их боевой славы, на месте первой великой победы. «Поубивала бы, дур ебанутых», — не успокаиваясь кипятилась Зорька.

Несколько угомонилась, выпустив из себя пар и спрятала в себе Хавку, она, лишь увидев вдалеке лесок, где расположился их временный лагерь. Но дойдя до него и всю дорогу дальше до дома, Зорька ехала мрачнее грозовой тучи, ни с кем не разговаривая, ни на кого не реагируя. Даже когда Голубава, пару раз подбегала, что-то спросить, она её одаривала таким испепеляющим взглядом, что та сразу забывала о чём хотела поговорить и скрывалась с глаз долой. Девки тоже ехали всю дорогу хмурые и на все расспросы Голубавы, у которой любопытство зашкаливало, отвечали односложно и нехотя. Вскоре Голубава поняв, что там что-то произошло, притом уже после бойни, но так и не поняв, что, отстала от них и поехала на повозке с пленёнными пацанами. Вот в таком мрачном виде и добрался походный отряд до встречающих их Данухи с Воровайкой и Данавы, со всём оставшимся населением. Дануха, как увидела Зорькину морду, не то что спрашивать ничего не стала, а даже по-быстрому спряталась за толпу баб, от греха подальше, но Матёрая её нашла, но только для того, чтоб даже не слезая с Солнышка, забрать с рук Данухи Звёздочку и не проронив ни слова, уехать дальше. Зорька, спрыгнув у своего кута с коня, с психом, чуть не вырвав, откинула входную шкуру и скрылась в шатре и не выходила из него целых два дня. Все эти два дня девки так и ходили, как тени не раскуманенные.

Дануха, закуманенная вместе с девками, весь поход только и делала, что издали следила за чувствами и переживаниями сестёр, а что ей ещё оставалось делать. И в первую очередь, конечно, следила за Зорькой. То, что что-то произошло в самом конце похода, Дануха конечно поняла. Да и как не почувствовать, когда говно в Старшей кипело аж через край плескаясь. Девки по приезду забились в свои шатры, пряча глаза от вековухи, а та, понимая, что рано или поздно всё равно допытается до сути, решила их пока не тормошить. Но тут к ней подошла Голубава, со строем пленных пацанов, которые несли на руках скатанное в рулоны золото аров, сложенные, как чурки.

— Зрав будь Данух, — поздоровалась усталая с дороги баба, — куда это богатство складывать.

— Эт чё? — спросила Дануха, делая вид, что не сообразила.

— Девки золото с аров поснимали и судя по тому, с каким видом они его мне сдавали, у них там чего-то не хорошее из-за него произошло.

— Чё?

— Да не знаю я Данух. Молчали всю дорогу, как воды в рот набрали. Ни у кого ничего не дозналась. Сама видела, какие они приехали.

— Похож перецапалися, — выдвинула предположение вековуха и в этот момент, что-то кольнуло внутри, так, что Дануха даже замерла, ожидая чего-то не хорошего от своего организма.

— Мне тоже так показалось, — высказала в ответ своё Голубава.

— А эт чё за молодцы? — после некоторой паузы, так и не поняв, что с ней произошло, перевела тему разговора Дануха, осматривая чумазых пацанов.

— Так принимай пополнение, Матерь, — усмехнулась Голубава, — Зорька, обоз отбирая, их Славой прибила по самые уши в землю, так они теперь за ней, как утята за уткой бегают. Она, вон чернея ночи, молнии мечет, а им хоть ссы в глаза, всё утренняя роса.

— Эхехе, — старчески прохекала Дануха, — эт дрянь блестящу покеда ко мне в кут, а мальцов сама куды хошь пристраивай. Ты тама царица, — мотнула головой она в сторону лесного городка, — тябе вядней.

Голубава с отрядом пацанов прошла дальше, а Дануха, присев на пенёк, призадумалась. Опять у неё с этим уколом промелькнуло что-то очень важное в мозгу, но она не успела это что-то ухватить. Как в прошлый раз, когда второй закон родился и на этот раз она решила это что-то ускользнувшее не упускать и поймать по горячим следам. Уйдя в себя она раз за разом прокручивала в голове всё только что услышанное, пытаясь нащупать, но каждый раз это что-то ускользало. Вот ведь крутится совсем рядом, зараза, а в руки не даётся. Она со злости ухватила волчий хвост своей клюки и с остервенением начала его теребить и… её осенило. И тут наконец по-особому дух перехватило и в глазах вдруг все краски мира стали настолько яркими, что аж голова закружилась. «Вот он», — сказала она себе. «Вот он третий закон. Не татить. Вся добыча в общую кучу. Кто не вложил, утаил, иль не своё взял — не жилец. Только так с этим можно бороться. Иначе любое сестричество пойдёт коню под хвост. Жадность да алчность родства не признаёт, любые связи рвёт, любые чувства топчет». Вот так, наконец, родился у ней третий закон.

Сначала, она подумывала собрать девок вечером в бане и там всё выяснить, разобраться и там же прибить их новым законом, но потом решила сделать по-другому. Не даром же она столько лет в большухах хаживала. Спец по бабам, а тем более по девкам из неё был отменный. Она просто пришла в кут Невы, этой чистой и не замутнённой девки, уселась у изголовья её лежака, на котором та валялась, отвернувшись лицом к стене, даже не раздевшись и просто спросила её в лоб:

— Кто эт тама подрался?

— Уша с Бурей, — ответила та сразу, уставшим безразличным тоном.

— А ты чё?

Нева тут же встрепенулась, поднимаясь на локти и поворачивая чумазое, заплаканное лицо, недоумённо уставилась на Матерь.

— А я-то что могла?

— А чё тады урёвана вся? — продолжала сбивать с толку девку многоопытная вековуха.

Нева села на лежанку и обидчиво проговорила:

— Да ну их. Всё так хорошо прошло, без сучка, без задоринки, а эти дуры всё испортили. Я ведь зарок исполнила, за папу им всем отомстила, радоваться должна, а тут настроение такое, что хоть топись.

— Ну, ну, девонька, — вставая принялась утешать её Дануха, и разом состроив хитрые глазки, заговорщицки предложила, — а знашь чё? Подём ка мы в баньку. Грязуку с пылюкой твою смоем, да мядку на грудки примем, отпразднуем твою победу, папу твово на небе порадуем и пошли они все в жопу обосрану.