Марьяна Скуратовская - Принцессы Романовы: царские дочери

• Название: Принцессы Романовы: царские дочери
• Автор: Марьяна Скуратовская
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9775-3545-8

С начала XVIII века царские дочери были самым драгоценным дипломатическим «товаром». От них требовалось служение сразу двум государствам: своей отчизне, о которой они никогда не должны были забывать, и той стране, которой им предстояло править. Книга повествует о судьбах дочерей Петра Великого, Павла I, Николая I, Александра II и Александра III. Для большинства «принцесс Романовых» жизненное кредо состояло в исполнении своего долга и смирении. Они находили счастье в служении своей новой стране и покинутой отчизне. Меньше было тех, кто осмеливался бунтовать, любить и выстраивать жизнь согласно собственным желаниям. Через призму 13 индивидуальных женских историй можно прочесть историю великой России на протяжении двух веков.

Для широкого круга читателей

---

Можно назвать и четвертую причину: богатое приданое, роскошные наряды и украшения Александры Павловны.

Во время первого же посещения театра Александра Павловна надела, согласно обычаю русских великих княжон и своему статусу, подаренные отцом-императором бриллианты, которые оказались роскошнее и лучше огранены, чем драгоценности императрицы Марии-Терезии, присутствовавшей на том же спектакле в соседней ложе. Мария-Терезия – воистину «плохо воспитанная» особа, правильно заметила покойная Екатерина! – потребовала, чтобы впредь палатина Венгерская появлялась в присутственных местах без украшений. В принципе, она не имела права требовать чего-то подобного, а Александра Павловна не должна была покоряться. Но кроткая девушка, только и мечтавшая, что о мире в новой семье, покорилась и больше не надевала драгоценностей… И в следующий раз на балу украсила себя только живыми цветами. Но в обрамлении живых цветов ее красота, юная, нежная и свежая, сверкала еще ярче, чем в обрамлении золота и драгоценных камней. И еще сильнее контрастировала с уродством разряженной императрицы. Мария-Терезия вновь разгневалась и запретила невестке вообще посещать празднества – кроме церковных и официальных. Александра Павловна снова покорилась. И муж ее, эрцгерцог Иосиф, тоже не имел воли и смелости, чтобы вступиться за жену. Впрочем, Самборский за него заступается, утверждая, что «горячая любовь и уважение, которые палатин торжественно выказывал как при жизни, так и по смерти своей супруги служат ему лучшей порукой пред целым светом в том, что он никакого не имел участия в причиненных великой княгине оскорблениях…»

Но это было только начало. Вскоре начались неприятности куда более серьезные: политического свойства.

* * *

Венгрия, насильно присоединенная к Австрии, всегда считалась мятежной провинцией. Католичество там насаждалось свыше, но немалую часть населения составляли православные. Бракосочетание наместника австрийского двора в Венгрии эрцгерцога Иосифа с православной русской великой княжной дало этой части населения надежду на улучшение их положения.

Александра Павловна с супругом поселились в небольшом городке Офене, неподалеку от Будапешта. Андрей Самборский сразу начал предпринимать действия для обустройства православной церкви – согласно брачному договору, Александра Павловна должна была иметь возможность присутствовать на православных богослужениях, а православной церкви в Офене не было. Но, как уже выше было сказано, австрийцы прилагали все усилия для того, чтобы уговорить Александру Павловну перейти в католичество.

Отец Самборский вспоминал: «Римская церковь, как настоящая, так и в прошедшие времена, простирала свое владычество на все христианские церкви, рассеянные по вселенной. Ревностные сей церкви проповедники и посланники искали обратить и соединить все народы и безъизятно весь род человеческий; коих не успели они привлечь в свое сборище наружной красотой, льстивым красноречием, индульгенциями и прочими суеверными обетами, тех прещением и буйством низвергали в пургаториум! Таковым духом и доныне дышит римская церковь в Венгрии, хотя и прикрывается непроникаемой завесой. Сия церковь все возможные способы уже было приуготовила ко приятию в свои объятия Ее императорского высочества Великой княгини Всероссийской эрцгерцогини Австрийской, палатины Венгерской Александры Павловны! Обер-гофмейстер палатинова двора устроил было для Великой княгини церковь по католическому обряду, под распоряжением греческого архиерея. Сей пастырь восточной церкви отправлял должность шпиона в Белграде; оттуда спасся бегством и получил в награду епархию Офенскую, в которой имеются греческие и сербские православные церкви. Он уверял, как членов королевского совета, так и других знатных особ, что российская церковь весьма удалилась от греческой и требует реформы. Под сим предлогом он всемерно старался сам совершать в русской церкви священнослужение, быть духовником Великой княгини и, отстранив меня от должности, тем самым споспешествовать присоединению ее к римской церкви; к этому же стремился и богатый князь Батиани, кардинал и венгерский примас. Он употребил значительную часть своих доходов на принесение различных даров Ее высочеству, сверх сего купил великою ценою близ города сад и подарил палатину в том намерении, чтобы почаще иметь уединенную с Великой княгиней конференцию о соединении с Римским престолом; но смерть прекратила и жизнь, и намерение этого ветхого обольстителя. Однако, многие другие заняли его место. На таковых беспокойных искусителей часто жаловалась моя Великая княгиня, верная дочь православной церкви, иногда с усмешкой, иногда с негодованием. И между тем, приказала мне устроить собственную церковь, дарованную ей ее августейшими родителями, искусно расписанную. Когда я этот благолепный иконостас устанавливал на место весьма нелепого их иконописания, выпустили на меня неистовую клевету, будто бы я, разодрав иконостас, топал ногами и с презрением выбросил за порог. А чтобы еще более ненавистным представить меня публике, то везде разглашали, что я крамольник, что раздавая милостыню слепым, хромым, изувеченным и престарелым, коих там очень много, прельщаю народ, и что я послан сюда с тем, дабы всех единоверных сербов взбунтовать и переселить в Россию. Для отвращения таковых страшных поношений, заключил я себя в четырех стенах, почти год не имея ни с кем общения, кроме моей церковной должности».

Отцу Андрею Самборскому всячески препятствовали в его начинании: обвиняли в неуважении к католической церкви, в замыслах против австрийского правительства. Но Самборского не так легко было свернуть с пути, и православная церковь в Офене все-таки появилась. Туда немедленно потянулись верующие православные не только из Офена, но и из окрестностей. Австрийские власти это «гнездо православия» очень раздражало. И они решились на отчаянные меры: в праздник Пасхи 1800 года австрийская полиция принялась изгонять верующих из храма под предлогом чрезмерного скопления. Когда отец Андрей попытался восстать против этого попрания религиозных прав – он был избит палками. Александра Павловна была очень огорчена этим событием и хотела пожаловаться отцу. С трудом Самборский уговорил ее этого не делать: «Многие, в числе коих и духовник палатинов, желали быть на освящении церкви, но всем от правительства было запрещено. После освящения, Великая княгиня ежедневно присутствовала в церкви и приуготовлялась ко причастию Святых Тайн. Со дня на день церковь все более наполнялась народом, который с величайшим удивлением взирал на благоговейное моление Великой княгини. Необыкновенная красота ее лица пленяла зрение, а благоприветливость ее порабощала всех сердца. Таковое расположение народа делало, вне отечества, Великой княгине душевное утешение. Но в последующие дни св. Пасхи, все стечение народа бесчестно и нагло было изгнано палками из церкви, без уважения знатных лиц, от чего чуть было не последовало смятение. Это бесчестие, оказанное русской церкви, произвело такое оскорбление в душе Великой княгини, что она, проливая слезы, вознамерилась было отправить курьера к Его Величеству, Императору Павлу, но я умолял ее оставить это намерение».

Действительно, то был не самый подходящий момент для очередного конфликта. Военная компания 1799–1800 годов против Наполеона подходила к концу, император Фердинанд с помощью русских штыков и военного гения Суворова вернул себе утраченные земли, и теперь уже гораздо меньше нуждался в помощи России: причем он был настолько уверен в том, что теперь обойдется без русских, что даже «позабыл» наградить Суворова. И, разумеется, вспоминать о том, скольким они обязаны русским, а также о вопиющей неблагодарности своего императора, австрийцам было неловко, и это усиливало неприязни ко всему русскому – и, как следствие, ненависть Марии-Терезии и ее двора к русской жене эрцгерцога Иосифа.

* * *

Александра Павловна забеременела.

Андрей Самборский писал: «О бедствиях ли, причиненных французами, или о разрешении от бремени палатины в Венгрии более размышляли австрийские политики, наверно нельзя определить. Известно только то, что они союз с Россией почитали весьма опасным для империи. Честный союз с Россией, конечно, был бы для Австрии спасителен, но их политическая система основана на интригах, вероломстве, гордости и притеснении всех подданных, кои не суть паписты. Дух и преданность к России единоверных сербов, чрезвычайно угнетаемых, а вместе с ними и сообществ евангельской и реформатской церквей, непрестанно ищущих себе ограды, весьма явно открылись во многих случаях. По сему-то министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии…»

Действительно, австрийское правительство было напугано. Александру Павловну обожали православные венгры, да и она выказывала им чрезмерную, по мнению австрийцев, симпатию. На один из придворных маскарадов она даже явилась в венгерском национальном костюме, чего никто до того времени не делал, ибо национальный костюм – крестьянский костюм! – считался чем-то постыдным, одеждой бедняков и оборванцев. Для Александры Павловны его сшили из роскошных тканей и изящнейшим образом украсили. Позже в этом костюме она появилась во время крупного православного праздника, что правительством было сочтено откровенным заигрыванием с народом. Вряд ли у наивной, юной, запуганной новой родней Александры Павловны были далеко идущие политические планы. Вряд ли она заигрывала с будущими подданными и вряд ли думала даже о том, что может призвать Венгрию отделиться от Австрии и стать правительницей самостоятельного государства… Скорее всего, будучи милой и доброй девочкой, она всего лишь хотела доставить своим подданным удовольствие, проявить уважение к их национальным традициям. Но австрийское правительство, особенно же ревнивая Мария-Терезия решили перестраховаться и не допустить раздела империи.