Владимир Конев - Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР

• Название: Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР
• Автор: Владимир Конев
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44298-0

Новая книга от автора бестселлера «Герои без Золотых Звезд»! Продолжение горького рассказа об отверженных и забытых Героях Советского Союза, лишенных званий и наград.

Они получили это гордое звание по заслугам. Они заплатили за почести и ордена собственной кровью. Они много раз заглядывали в лицо смерти. За свои подвиги они были удостоены высшей награды Родины — Золотой Звезды Героя СССР. Они вернулись домой с победой и славой. На них смотрели с восторгом и обожанием. Казалось, перед ними открыты все дороги и впереди — «светлый путь» в достойное будущее.

Почему же их судьбы были сломаны, их жизни пошли под откос, их имена вычеркнуты из наградных списков, а подвиги — из народной памяти? За какие грехи, за какие преступления их лишили заслуженных званий и орденов? Что должен был совершить кавалер Золотой Звезды, чтобы быть проклятым собственной Родиной?.. Невероятные судьбы, забытые трагедии, искалеченные души — в новой книге главной военно-исторической серии!

---

Награжден орденами Ленина (1.11.1943), Красной Звезды (9.10.1943), медалью «За боевые заслуги». После излечения в госпитале комиссован. Проживал в г. Днепропетровске.

Лишен Золотой Звезды Героя СССР 5 сентября 1960 г. в связи с осуждением за совершение тяжкого преступления — по статье за расхищение социалистической собственности.

В БОРЬБЕ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ

До войны Лев Гитман тяжело заболел. Плеврит осложнился кровохарканьем. Долго лежал в больнице. Перенес операцию, но выкарабкался. Когда проходил медкомиссию в военкомате, ему выдали белый билет: к службе в армии негоден.

Через неделю после начала войны Лев пришел в военкомат. Сказал, что родители эвакуировались и в спешке забрали его военный билет. Жалоб он не предъявил, сказал, что ничем не болел.

Стал он разведчиком. Бывший командир разведывательного взвода С. Шпаковский[50] после войны вспоминал о Гитмане: «Золотой был парень, сердечный, скромный. Перед одним из боев спросил я Леву, не страшно ли ему в сражение идти. «Как всем, — ответил он, — жить каждому хочется». Не бахвалился, как некоторые, а в атаку одним из первых поднимался из окопа. Кое-кто, знаешь, осторожничал, не больно в драку торопился. Юнцы — они горячие, отваги им не занимать. Вот таким я знал Гитмана. Вести о страшной трагедии Бабьего Яра, о газовых камерах, где нацисты задушили миллионы людей, не давали парню покоя. Очень хотелось ему до Берлина поскорее дойти, до Гитлера добраться. Мечтал широко, бился яростно… Когда перед боем за Днепр зачитывали список бойцов, он поправил: не Александрович я, а Абрамович. Я ему ответил с усмешкой: бой такой будет, что если живыми вернемся, исправить успеем, а если погибать, то какая разница. Так и пошло в наградной документ «Александрович». Вечная ему память!».

Утром, 24 сентября 1943 г. взвод разведки 496-й орр 236-й сд вышел к приднепровским плавням. Командир взвода Шпаковский доложил об этом по рации в штаб дивизии и получил команду вести разведку в направлении правого соседа. Через 2–3 часа разведчики встретились с подразделениями 31-й сд и около 17 часов возвратились в штаб. Доложив начальнику разведки о прибытии и выполнении задания, лейтенант Шпаковский получил распоряжение отдыхать. Но через час его вызвали к начальнику штаба дивизии, который приказал: «Готовь 20 человек разведчиков. Стемнеет — поплывешь на правый берег».

— Нужны добровольцы! — объявил перед строем лейтенант Шпаковский.

Из числа добровольцев лейтенант отобрал 20 человек.

Доложив о готовности группы, Шпаковский получил более детальное задание: к 23.00 выйти в сектор наступления 509-го сп к лесу, который идет к Днепру. Кроме разведки огневых средств, лейтенанту при возможности ставилась задача захватить плацдарм и удержать его до подхода стрелковых рот. В противном случае, на лодках возвратиться назад. Комдив И. Фесин[51] на КП полка лично проверил готовность разведчиков и разрешил им отдыхать, пока саперы готовили лодки и гребцов.

На правом берегу горели костры и изредка били пушки, взлетали ракеты, строчили пулеметы.

26 сентября в 1 час 40 мин. разведчики сели в лодки: в одной было 10 человек вместе со Шпаковским, в другой — 9 во главе со старшим сержантом Чмыренко[52] (один боец был отправлен в штаб с донесением и не успел вернуться). Была еще одна лодка, только с гребцами-саперами, чтобы подобрать бойцов в случае неудачи.

Лодки быстро, без всплесков, поплыли на точку между двумя кострами. На середине, справа по курсу белая ракета осветила реку на большом расстоянии. Ракета погасла, но немцы огня не открывали. Лодки незамеченными подошли к берегу, и разведчики залегли около воды. Пушки противника вели беспокоящий огонь по левому берегу. Саперам было приказано вернуться назад и сообщить о высадке.

Впереди, метров за 30–40, лесок, трава. Десантники быстро пробегают и укрываются в траве, приняв боевой порядок подковой. За 20–30 метров вражеские солдаты подносят снаряды, заряжают пушки и ведут огонь. К лейтенанту подползает старшина Хазарьян[53] и тихо докладывает: «Немцы оставили наблюдателя поддеревом позади нас. Разрешите снять». Лейтенант отвечает: «Нет необходимости выдавать себя. Скоро начнется бой — тогда и снимем».

В этот миг над рекой вспыхнула белая ракета, потом — другая, третья. 14 лодок приближались к берегу. Слева и справа от разведчиков немцы открывают по лодкам сильный пулеметный огонь. Шпаковский подает команду: «За мной, вперед!» Разведчик Алиев[54]тотчас бросился к вражескому пулемету, уничтожил его расчет. Захватил пулемет и стал из него расстреливать немцев. Отделения под командованием В. Стасюка[55] и Л. Гитмана истребило почти все артиллерийские расчеты стоявшей поблизости батареи. Гитман первым ворвался на батарею, огнем и гранатами уничтожая ее расчеты. Он также захватил пулемет противника, из которого открыл огонь по бегущим немцам и уничтожил восемь из них.

А вот к другому пулемету, стоявшему на правом фланге, не сразу удалось подобраться. Его расчет начал обстреливать группу, но вскоре гитлеровцев отвлекла рота 509-го сп, высадившаяся на берег с криками «Ура!» Этим и воспользовались сержант Н. Гудзь и ефрейтор В. Бойченко [56]. Под свист пуль над головой они поползли. Бросили четыре гранаты и не промахнулись. Чтобы быть уверенным в успехе, Бойченко вскочил в дзот и обстрелял его из автомата. Разведчики быстро принудили замолчать еще несколько вражеских пулеметов. Н. Марков[57] и Ф. Федин[58] также захватывают ручные пулеметы. Немцы, оставив на поле боя свыше десятка трупов, бросая технику, оружие и имущество, отступают к Сошиновке. Сержант Сабанов[59] захватывает вражеский тягач. Разведчики на плечах удирающих фашистов приближаются к селу, что в 2 км от берега. В селе обманчивая тишина. Вдруг навстречу десятки автоматных очередей. С флангов бьют пулеметы. В цепи разведчиков замолчали восемь автоматов. Убит Д. Лях[60], от полученных ранений вскоре умирает сержант В. Кондырёв[61], тяжело ранен старший сержант Гуз[62] и ранен в ногу сержант Гитман. В азарте боя он даже не почувствовал боли, продолжал уничтожать гитлеровцев из ручного пулемета. Ранен также и лейтенант Шпаковский. Стасюк приказывает солдатам залечь, а потом короткими перебежками выдвинуться к укрытиям и отражать контратаку. Раненого лейтенанта заменяет старший сержант Чмыренко, и группа закрепляется на окраине села.

Плацдарм захвачен. В конце ночи установилась относительная тишина. За передовым отрядом переправляются другие подразделения 509-го и 177-го полков. Группе Шпаковского разрешают отойти к берегу и отдохнуть.

А с рассветом началось такое, что многим еще не приходилось видеть и переживать. Бой разгорелся с новой силой. Ад кромешный. Атака следовала за атакой. По всей площади плацдарма рвались снаряды и мины. На протяжении 37 часов десантники отбили одиннадцать контратак. Дважды завязывались рукопашные схватки. Тяжело раненный вторично в грудь, истекая кровью, Л. Гитман ударил штыком уже занесшего над его товарищем руку фашиста. Упал у пулемета и потерял сознание. К вечеру из числа переправившихся за ночь в живых осталось 40 человек.

Сражение за плацдарм шло пять дней. Все это время разведчики 496-й орр были в боях, совершали разведывательные вылазки в тыл врага. На счету каждого из них огнем, гранатами и в рукопашных схватках было по несколько истребленных фашистов. Все раненые остались в строю, но когда подошло подкрепление, только шесть остались на плацдарме, который получил название Аульского.

Очнулся Гитман в тыловом госпитале в городе Горьком. Кружилась голова, донимал кашель, отхаркивался кровью. Сильно было разрушено и без того больное легкое. Врачи делали все возможное.

Однажды в госпиталь принесли свежие газеты. В них сообщалось о присвоении звания Героя Советского Союза воинам, отличившимся при форсировании Днепра. Среди награжденных Героев соседи по палате нашли фамилию Гитмана. Палата оживилась. Прибежали медсестры, пришел главврач.

— Вы, товарищ сержант, — сказал он Гитману, — в госпитале тоже оказались героем, мужественно преодолели смерть. А ведь были почти безнадежны.

Семнадцати разведчикам взвода 496-й орр во главе с лейтенантом С.П. Шпаковским за участие в этих боях было присвоено звание Героя Советского Союза: старшинам В.Д. Стасюку, Хазаряну, старшим сержантам Гузу, Кондыреву, Сабанову, Ф.Д. Федину, Н. Чмыренко, мл. сержантам Н.Н. Маркову, ефрейтору В. Бойченко, красноармейцам Г. Алиеву, Л. Гитману, Грошенкову, Ф. Денисюку, К. Зайцеву, Д. Ляху, С.М. Пузыреву, Л.П. Шиловскому. Половине из них посмертно.

Награду сержанту Л. Гитману вручили 20 июня 1944 г. в Горьком. После госпиталя он получил отпуск на один месяц. Поехал за семьей, которая жила в эвакуации в городе Нальчике. Забрал их и приехал вместе с ними в освобожденный Днепропетровск. Он торопился в свою часть, но снова началось легочное кровотечение. Опять госпиталь, где комиссия признака его инвалидом 2-й группы и на этом основании комиссовала. От пенсии по инвалидности он отказался. Пошел работать. Несколько раз менял профессии. Физически он работать не мог: болела грудь, не прекращался кашель. В конце концов стал мастером производственного обучения в школе-интернате в Чечеговке, стал передавать ребятам свои знания и любовь к слесарному делу. Проработал в нем меньше года. Случилась размолвка с женой, и он уехал в Ригу, где проработал и прожил два года. Женился вторично.