Виталий Владимиров - Колония

• Название: Колония
• Автор: Виталий Владимиров
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Слушай, Истомин, - по чисто партийной привычке Костя назвал меня по фамилии. - Скоро важная дата, какая, не догадываешься?

Я напряг свою память - пусто.

- Что же ты? - добродушно пожурил Костя. - Семьдесят лет славному Всесоюзному Ленинскому Коммунистическому Союзу Молодежи.

- Так когда это будет? И из комсомола я вышел в двадцать восемь лет, как раз двадцать два года назад.

- Почему в партию так долго не вступал? - с прохладцей спросил Гриценко. Он помнил назубок все анкетные данные своих прихожан.

- А ты попробуй вступи в Октябрьском районе, где одни научные институты и другие интеллигентские заведения.

- Верно, - подтвердил Гриценко. - В Октябрьском квота была самая жесткая. Ох, и мучились мы тогда с этими квотами - сколько рабочих? А женщин? А нацменов? Ты в комсомольских выборных органах не работал?

- Нет.

- А я работал. И не один. И уж так получилось, что приехала делегация, а в ней два моих дружка по комсомольской молодости, вот и возникла идея отметить юбилей ВЛКСМ, пусть и заранее. Как репетиция.

- Чем могу? - понял свою роль я.

- Правильно ставишь вопрос. В совгородке не получится мне их принять, сам понимаешь, секретарь пьянку устраивает на глазах у всех Сусликовых, а в гостинице - делегация. У тебя можно? Выпить мы принесем.

Так я оказался соучастником встречи комсомольских соратников и воспоминаний о том, "как закалялась сталь". Они с сожалением поминали минувшие дни застоя, все эти почины, призывы, движения, вахты, субботники, воскресники, учебы актива. Сначала с ноткой ностальгии, а как подпили, всплыли и обиды, дело дошло чуть не до драки, потом распили мировую уже из моих запасов и продолжили бы, если бы Лена по-женски не разогнала их. При прощальных лобызаниях Костя твердо сказал, что при случае должок вернет.

С председателем месткома Женей Гусаровым у всех были хорошие взаимоотношения, кроме его бывшего кунака Айвазяна. Я был заместителем Гусарова, регулярно составлял планы несуществующих мероприятий и отчеты об их фиктивном выполнении, аккуратно писал протоколы несостоявшихся заседаний.

Что касается нашего "конторского", то он был прекрасно осведомлен о моих близких отношениях со Святославом. И Лена не испортила этой радужной картины - она никогда не влезала в интриги женсовета, добросовестно выполняла поручения и, работая в библиотеке, снискала славу приветливой женщины, которая всегда подскажет, о чем та или иная книжка.

Но главным было мнение торгпреда. После долгих колебаний я решился напрямую его спросить, а получилось просить, о продлении.

Он, как всегда, когда надо было ответить на трудный вопрос, откинулся в кресле. Неоднократно присутствующие в его кабинете вздрагивали - казалось, что он врежется головой в стену. При этом с грохотом откидывал очки на стол.

- Ну, что ты от меня хочешь, Истомин? Прежде всего, я бы не ставил вопрос как ты: хотел бы продлиться... Мало ли кто чего хочет? Надо было по-иному: а как вы, Семен Иванович, отнесетесь к идее моего продления?

- А как вы, Семен Иванович, отнесетесь к идее моего продления?

- Совсем другое дело. Отвечаю - отрицательно. Объясняю почему. Это была моя идея ввести должность журналиста-экономиста в штат торгпредства. Выдаю тебе государственную тайну: я уже больше не торгпред. Сам видишь, что творится. Перестройка. И не таких, как я, отправляют на пенсию. А как к тебе новая метла отнесется, не знаю.

Дед юлил. О его уходе всем было давно известно, никакая это не государственная тайна. Наоборот, он сам просил о продлении. Хотя бы на полгодика. Его уважили. А на заслуженный покой торгпреды уходят персональными пенсионерами союзного значения. Если чего не стрясется напоследок. Я видел перед собой не фронтового разведчика, которому разворотило живот гранатой, не полуголодного студента академии внешторга, не генерального директора внешнеторгового объединения, не работника ЦК и не торгпреда, который решился отчислить средства своей сметы на Чернобыль, а старика, который устал карабкаться и удерживаться на этой лестнице и мечтает закончить свою жизнь на подмосковной даче в шесть соток.

Я всегда хорошо относился к деду и почти ненавидел его в этот момент. Чего ты боишься сделать благо? Не тебе же объяснять, почему просят о продлении. Тем более после закрытия "Березки". Кому нужен счет в сбербанке на спецдеревянные рубли вместо валюты?

Давай готовиться к отъезду, сказал я Лене.

- А как же мы хотели Юле и твоей маме... - начала она и умолкла.

Мы вспомнили первые дни приезда, как ей здесь ничего не нравилось и я отвез ее в центр города побродить по магазинам.

Мы шли, разморенные непривычной ноябрьской жарой, когда к Ленке подошел какой-то оборванец с плетеной корзинкой. Он протянул корзинку Алене, она близоруко прищурилась и склонилась к ней, он скинул крышку, и Елена увидела рядом свернувшуюся в клубок кобру.

Крик стоял на всю площадь. Испуганный хозяин кобры, решивший подзаработать на иностранке, захлопнул плетеное сооружение с чудовищем и кинулся наутек, а Аленин гнев излился лавой на меня.

- Куда ты меня привез?! Немедленно, слышишь, сейчас же уезжаю отсюда. Что ты стоишь? Где здесь кассы, купи мне билет на поезд вот тут же, сию минуту, ну?!

- Поезда через Гималаи не ходят.

- Ой, - опомнилась она. - А я самолетов боюсь. Что же делать?

Через два с половиной года я спросил Ленку:

- Поездом обратно поедешь?

- Ага, - хитро улыбнулась она. - Давай подождем, когда рельсы через Гималаи проложат.

Ричард, узнав о наших невеселых планах, расстроился:

- Валери, сделаем совместное предприятие, - предложил он.

- Будете директором. А пока можно устроить совместное путешествие.

Я никогда не решился бы на эту поездку, а тут... все равно полгода осталось, ну, выгонят из страны на полгода раньше, зато увидим то, что, пожалуй, из совколонии мало кто видел.

Сад чудес.

Ехать надо было в эпицентр терроризма. Именно там каждый день убивали двоих-троих. На улице. Днем. Подходили и стреляли. Или перерезали горло. Так тише. Ричи утверждал, что все это басни журналистов, падких до сенсаций. Ричи гарантировал, что ничего не случится, он - адвокат, но ехать все-таки решили двумя машинами. В первой - Сита с братом, во второй - мы с Ричи.

За полдня добрались до сонного тихого городка. Видно, жара доставала и террористов. И вход в сад чудес не отличался от входа в обычный парк.

Это - не сад. Наши впечатления сильно зависят от положения точки зрения, точки взгляда. Можно лечь на землю, и булыжник окажется пирамидой Хеопса, можно зависнуть на вертолете над Руанским собором, и готика вознесенного ввысь храма опрокинется в щемящую бездну.

Это - сад. Но ходить приходилось между пологими лбами небольших холмов, как по узким ходам сообщения на войне. На уровне глаз поднимался вверх склон, на котором рядами стояли тысячи фигурок то ли африканских воинов в пестром оперенье, то ли роботов космических пришельцев. Они спускались шеренгами, появляясь из-за гребня холма, и было молчаливое единство в этом войске, застывший марш из "Ленинградской симфонии" Шостаковича, за поворотом открывался новый склон со странными всадниками или кентаврами, еще один, а затем вдруг мирный пейзаж с изящной дугой мостика рядом с водопадом, низвергающимся со скалы, каждый уступ которой был высечен так, чтобы вода сверкающими перепадами точно складывалась в вибрирующий узор, как на полотнах Поллока, исхлестанных красками из пистолетов. И параллельно водопаду застывшие переплетения воздушных корней, словно клубки длинных анаконд.

Я поднял голову и увидел бородача в чалме, по пояс торчащего из-за холма. Он казался гигантским императором, двинувшим на нас тьму своего войска, из-под красной чалмы горели ненавистью его черные - такие бывают только у террористов - с наркотической поволокой глаза. Как, хоть и погасшие, у того отравившегося на площади у храма. Я ощутил себя в траншее, как солдат, у которого кончились патроны.

- Только ничего не говорите и не глядите им в глаза, - вспомнил я твердое наставление Ричи.

Я прошел дальше, кожей ощущая горячий взгляд бородача, и возблагодарил бога за близорукость Алены.

Чудеса сада сотворил один человек, чиновник почтового или какого другого ведомства - неважно. Ушел на пенсию и начал копать свои траншеи, лепить фигурки, строить мостики, высекать скалы для водопадов. И не помешал ему худсовет и не остановил его секретарь парткома по идеологии, не погасил его искру Божию. Тем страшнее обитающие в саду чудес террористы.

До столицы оставалось километров тридцать, мы возвращались с ощущением благополучного исхода нашей опасной затеи. Впереди, не торопясь, рулил брат Ситы, она же пересела к нам. Мы видели, как девочка лет пятнадцати перебежала дорогу, но ее окликнули, она обернулась, опять двинулась вперед и, передумав, резко побежала обратно. Скрип тормозов, сандалетка, взлетевшая вверх от удара. Девочка скатилась на обочину, автомобиль брата, вильнув, резко ускорил движение, а мы невольно остановились.