Ричард Адамс - Шардик

• Название: Шардик
• Автор: Ричард Адамс
• Издательство: Азбука-Аттикус
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-08023-2

Ричард Адамс покорил мир своей первой книгой «Обитатели холмов». Этот роман, поначалу отвергнутый всеми крупными издательствами, полюбился миллионам читателей во всем мире, был дважды экранизирован и занял достойное место в одном ряду с «Маленьким принцем» А. Сент-Экзюпери, «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Р. Баха, «Вином из одуванчиков» Р. Брэдбери и «Цветами для Элджернона» Д. Киза.

За «Обитателями холмов» последовал «Шардик» — роман поистине эпического размаха, причем сам Адамс называл эту книгу самой любимой во всем своем творчестве. Изображенный в «Шардике» мир сравнивали со Средиземьем Дж. P. Р. Толкина и Нарнией К. С. Льюиса, и даже с гомеровской «Одиссеей». Действие начинается на острове Ортельга — дальней окраине могущественной Бекланской империи. Ортельгийцы поклоняются богу в медвежьем обличье и верят, что когда-нибудь Шардик Сила Божья вернется вызволить их из многолетнего изгнания. И вот однажды молодой охотник Кельдерек по прозванию Играй-с-Детьми находит исполинского медведя. Уверенный, что зверь этот не кто иной, как Шардик, он решается на, казалось бы, невозможное. Впереди у него — битва за империю, и трон короля-жреца, и неожиданная любовь, и мучительный поиск себя…

Перед нами разворачивается не просто панорама вымышленного мира, продуманного до мельчайших деталей, с живыми и дышащими героями, но история о поиске человеком бога, о диалоге с божественным, о вере и искуплении.

Современная классика — впервые на русском.

Знак информационной продукции 16 +

---

Месяцем позже барон заболел. В Зерае многие болеют — оно и понятно: грязь, крысы, вши, всякая зараза, постоянное душевное напряжение и страх, бремя вины и безысходное отчаяние. Тяжелая жизнь подорвала силы барона, и он угасал на глазах. Можете представить, как мы ухаживали за ним, Анкрей и я. Так ночью в дремучем лесу, полном хищных зверей, одинокие путники поддерживают костер и молятся о скорейшем наступлении рассвета. Но костер погас… погас. — Резким движением Мелатиса смахнула слезы, подступившие к глазам, на мгновение закрыла лицо ладонями, а потом с глубоким вздохом продолжила: — Однажды Бель-ка-Тразет заговорил о вас. «Тот малый, Кельдерек… — сказал он. — Я бы убил его, не призови нас тугинда к себе той ночью. Я больше не желаю ему зла, надеюсь лишь, что он сумеет завершить начатое дело ради блага Ортельги». Несколько дней спустя барон, собрав остатки сил, обратился с речью к нашим людям — тогда он был уже совсем плох. Наказал приложить все усилия, чтобы разузнать о намерениях Сантиля, и, покуда остается хоть малейшая надежда, любой ценой поддерживать порядок в Зерае до прихода йельдашейцев. «Иначе уже через год никого из вас не останется в живых, — сказал он, — и Зерай превратится в еще более гнусное место, чем был когда-либо прежде». После этого только мы с Анкреем находились при нем до самой его кончины. Умирал он мучительно, как и следовало ожидать. Последними словами Бель-ка-Тразета были: «Медведь… скажите им… медведь…» Я наклонилась к нему и спросила: «Что там насчет медведя, мой повелитель?» — но он уже ничего не ответил. Я смотрела, как лицо барона — то ужасное лицо — обмякает и расползается, будто талый воск догоревшей свечи. Когда он испустил дух, мы сделали что положено. Я накрыла глаза покойного влажной тряпицей, а когда мы укладывали его руки вдоль тела, помню, тряпица соскользнула, и мертвые глаза страшно уставились на меня.

Вы видели могилу Бель-ка-Тразета. Уныние и страх владели сердцами, когда в нее опускали тело. Было это чуть больше месяца назад, и с тех пор с каждым днем наша власть в Зерае слабеет. Мы еще не полностью ее потеряли, но я скажу, на что это похоже. Помню, однажды в детстве я стояла и наблюдала, как мельник гоняет по кругу вола, приводящего в движение жернова. Двое мужчин, заподозривших мельника в мошенничестве, затеяли с ним ссору и в конце концов оттащили в сторону и жестоко избили. Вол продолжал ходить по кругу, сначала с прежней скоростью, потом все медленнее, медленнее и наконец — отчаянно робея, как видел мой зоркий и незамутненный детский взор, — осмелился проверить, что произойдет, если он и вовсе остановится. Ничего не произошло, и тогда вол лег. Половина людей в Зерае сейчас задается вопросом, достанет ли у них смелости восстать против нас. Со дня на день кто-нибудь да попытается. Я знаю наших людей — людей барона. Без него они не смогут держаться вместе. Рано или поздно взбунтуются.

Каждый вечер я прихожу на могилу Бель-ка-Тразета и молюсь о помощи и спасении. Иногда меня сопровождает Анкрей или еще кто-нибудь, но обычно я прихожу одна. Народ в Зерае неистовый и безудержный, но я уже ничего не боюсь. Покуда никто не осмеливается открыто оскорблять меня, я питаю надежду, что мы все еще имеем какую-то власть над людьми, и не вижу никакого вреда в том, чтобы вести себя так, будто бы я и впрямь уверена в нашей власти над ними. Порой я молюсь, чтобы армия Сантиля пришла в Зерай, но чаще не произношу ни единого слова, ни вслух, ни мысленно, просто являю божьему оку свое чаяние, свое страстное желание и свое присутствие здесь, у могилы человека, уважавшего и почитавшего меня.

На Квизо тугинда учила нас, что настоящая и подлинная вера в бога явлена всей жизнью жрицы. «Бог может позволить себе ждать, — говорила она. — Обратить ли неверующих, вознаградить ли праведных, покарать ли грешных — бог может позволить себе ждать. В конечном счете он все расставит по своим местам. Наш святой долг не только верить в это, но и доказывать нашу веру каждым своим словом и поступком».

Мелатиса тихо расплакалась и продолжила сквозь слезы:

— Я постаралась забыть, как и почему оказалась в Зерае. Мое предательство, моя трусость, мое святотатство — мне казалось, что пережитые страдания уже искупили все это и пролегли пропастью между мной нынешней и той жрицей, что нарушила клятву, предала владыку Шардика и не оправдала доверия тугинды. Сегодня, когда я обернулась и увидела, кто стоит у меня за спиной, знаете, что я подумала? Я подумала: «Она пришла в Зерай, чтобы найти меня — и либо отречься от меня навеки, либо простить; либо вынести мне суровый приговор, либо забрать обратно на Квизо». Да, такая вот мысль посетила меня, погрязшую в скверне глубже некуда. Я пала к ногам тугинды, дабы умолять о прощении, дабы сказать, что я недостойна ее внимания и готова умереть, только бы она простила меня. Теперь я знаю: она говорила истинную правду. Бог… — Мелатиса уронила голову на руки, сложенные на столе, и горько разрыдалась. — Бог может позволить себе ждать… Бог может позволить себе ждать…

Кельдерек положил ладонь ей на плечо:

— Ну полноте, Мелатиса, довольно разговоров на сегодня. Давайте прогоним все подобные мысли и просто займемся ближайшими делами. Зачастую это лучше всего помогает в трудных обстоятельствах и приносит великое утешение в беде. Ступайте к тугинде. Засните с ней рядом, а завтра увидимся.

Как только Анкрей постелил ему, Кельдерек лег и заснул крепким сном, каким не спал со дня своего ухода из Беклы.

44. Откровение сердца

Луч полдневного солнца медленно полз по стене, и где-то далеко в лесу раздавался мерный стук топора. Тугинда с закрытыми глазами нахмурилась, словно потревоженная шумом, и беспокойно заметалась в постели, тщетно пытаясь найти удобную позу. Кельдерек в очередной раз вытер у нее со лба испарину тряпицей, смоченной в глиняной миске, стоящей у кровати. С раннего утра она находилась в тяжелом полузабытьи, не узнавала ни Мелатису, ни Кельдерека, изредка бормотала бессвязные слова и один раз отпила чуток разбавленного вина из поднесенной к губам чаши. За час до полудня Мелатиса в сопровождении Анкрея отправилась на встречу с бывшими сторонниками барона, чтобы обсудить с ними положение дел и сообщить последние новости, а перед уходом наказала Кельдереку заложить дверь засовом и присматривать за тугиндой до своего возвращения.

Стук топора прекратился, и Кельдерек сидел в тишине. Время от времени он брал женщину за руку и разговаривал с ней в надежде, что она очнется и немного успокоится. Он ощущал под пальцами частое биение пульса и теперь видел, что локоть у нее распух и покрыт воспаленными, сочащимися сукровицей царапинами от шипов тразады. Тугинда ни словом не обмолвилась ни о них, ни о глубоком порезе на ноге, который обнаружила и перевязала Мелатиса накануне вечером.

Мысли ползли медленно, как солнечный луч по стене. Кельдерек размышлял обо всем, что с ним случилось. Дни, прошедшие со дня ухода из Беклы, думал он, сами по себе подобны некой Избоине времени, куда он спускался шаг за шагом и откуда сейчас выбрался, чтобы еще немного продлить свое существование. В конце концов, ему нет необходимости искать смерти, чтобы искупить свое святотатство: как бы ни повернулись события, она уже предрешена. Если Эркетлис одержит победу, но армию за Врако все равно не пошлет — либо потому, что так и не получил послания от Бель-ка-Тразета, либо потому, что не посчитал предложенную сделку выгодной, — рано или поздно он, Кельдерек, умрет от чьей-нибудь руки или от болезни либо в Зерае, либо при попытке выбраться из этих краев. Но если солдаты Эркетлиса, переправившись через Врако, обнаружат в Зерае бывшего короля-жреца (а скорее всего, его будут искать), они непременно с ним расправятся, как и пообещал Эллерот. Если Эркетлис потерпит поражение, возможно, Зельда и Гед-ла-Дан, заняв Кебин, пошлют людей за Врако на поиски Шардика. Но как только станет известно о смерти медведя, они и думать забудут про бывшего короля-жреца. А если опозоренный король-жрец попытается вернуться из Зерая — на Ортельгу ли, в Беклу ли, — в живых его точно не оставят.

Никогда больше не будет он изображать перед людьми посредника Божьей Силы. И никогда больше не сможет стать тем бесхитростным духовидцем, который, не ведая страха в своем боговдохновенном восторге, ходил и спал рядом с Шардиком в лесах Ортельги. Почему же в таком случае, несмотря на решение, принятое четыре дня назад в лачуге Рувита, несмотря на прежний безысходный стыд и жестокие угрызения совести, теперь он чувствует в себе волю к жизни? Обычная трусость, подумал Кельдерек. Или, возможно, оставшаяся в нем гордость, сперва заставившая задуматься о добровольной искупительной смерти, теперь воспротивилась при мысли о гибели от икетского меча или зерайского ножа. Так или иначе, Кельдерек вдруг поймал себя на том, что сосредоточенно размышляет, а не стоит ли попытаться, вопреки всем обстоятельствам, сначала доставить тугинду обратно на Квизо, а потом сбежать в какую-нибудь страну за Тельтеарной. Но желание выжить, понял Кельдерек, было не единственной причиной, почему он отказался от намерения умереть.