Рэй Брэдбери - Давайте все убьем Констанцию

• Название: Давайте все убьем Констанцию
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49478-1

Кинозвезда Констанция Раттиган получает по почте Книги Мертвых – старый телефонный справочник и записную книжку, фамилии в которой отмечены надгробными крестиками. Чтобы спасти ее и раскрыть загадку последовавшей за этим цепочки смертей, потрясших Голливуд воспоминаний и Голливуд современности, героям нового романа Брэдбери (уже знакомым читателю по «Смерть – дело одинокое») придется Констанцию убить. Причем всем вместе.

---

– Гром и молния, нет! – отказался Крамли. – Меня в двенадцать лет выставили с исповеди: не с теми женщинами знался.

– Будешь еще когда-нибудь причащаться?

– Перед смертью. Ну, выпрыгивай, красавчик. От Царицы Калифии к царице ангелов.

Я выбрался наружу.

– Прочти за меня «Аве Мария», – проговорил мне в спину Крамли.

Глава 15

В соборе, сразу после полудня, было пусто, явившийся священник застал около исповедальни одну-единственную кающуюся, которую знаком пригласил войти.

Увидев его лицо, я понял, что попал по адресу.

Когда женщина вышла, я, потеряв от смущения дар речи, нырнул в противоположную кабинку.

В зарешеченном оконце двигалась тень.

– Да, сын мой?

– Простите, отец, – выпалил я. – Калифия.

Послышалось проклятие, вторая дверь исповедальни со стуком распахнулась. Я приоткрыл свою дверь. Священник отшатнулся, словно от выстрела.

Раттиган, дежа вю. Но не гибкая женщина, девяносто пять фунтов загорелой, коричневой, как тюленья шкура, плоти, а ее подобие – ходячий скелет, вешалка, флорентийский священник эпохи Ренессанса. Внутри прятались кости Констанции, но плоть, их облачавшая, была бледней черепа, уста священника алкали спасения, а не скоромного стола с ночлегом. Тут был Савонарола[29], моливший Господа простить его неистовые речи, и Господь безмолвный, с духом Констанции, горящим в очах и взирающим из черепа.

Расколотый надвое отец Раттиган убедился, что, помимо произнесенного мною слова, другой опасности от меня не исходит, мотнул головой в сторону ризницы, впустил меня внутрь и закрыл дверь.

– Вы ее друг?

– Нет, сэр.

– Хорошо! – Он запнулся. – Садитесь. У вас пять минут. Меня ждет кардинал.

– Тогда вам нужно идти.

– Пять минут, – произнесла Констанция под маской своего близнеца. – Ну?

– Я только что побывал у…

– Калифии. – В голосе отца Раттигана послышалось подавленное отчаяние. – Царица. Посылает сюда людей, которым не сумела помочь. У нее своя вера, от моей отличная.

– Констанция опять исчезла, отче.

– Опять.

– Так сказала Царица, то есть Калифия.

Я протянул отцу Раттигану Книгу мертвых. Он перелистал ее.

– Откуда она у вас?

– От Констанции. Сказала, кто-то ей прислал. Чтобы напугать, навредить – бог знает для чего. То есть только ей известно, вправду ли это так страшно.

– Подозреваете, она прячется просто из вредности? – Он задумался. – У меня самого в мозгу двоится. Но были же такие, кто тогда сжег Савонаролу, а теперь прославляет. Странное дело: святость и греховность в одном лице.

– Но ведь подобное бывает, отче? – осмелился я заметить. – Немало грешников сделались святыми, да?

– Что вам известно о Флоренции тысяча четыреста девяносто второго года, когда Савонарола заставил Боттичелли сжечь свои картины?

– Мне известен единственный век, сэр… отче. Тогда Савонарола, теперь Констанция…

– Если бы Савонарола был с ней знаком, он бы покончил с собой. Нет, нет, дайте подумать. У меня с рассвета ничего не было во рту. Тут есть хлеб и вино. Давайте заморим червячка, а то я свалюсь.

Отец-благодетель извлек из стенного шкафа каравай и кувшин, и мы сели за стол. Священник преломил хлеб и налил себе малую толику, а мне побольше, каковую я принял с радостью.

– Баптист?

– Как вы догадались?

– Об этом я лучше промолчу.

Я осушил стакан.

– Вы мне поможете с Констанцией, отче?

– Нет. О господи, господи, может быть.

Он налил мне еще вина.

– Вчера ночью… Возможно ли? Я припозднился в исповедальне. Словно бы ждал кого-то. Но вот к полуночи вошла женщина и долго молчала. Наконец, как Иисус, воззвавший к Лазарю, я настоял, и она расплакалась. Высказала все. Грехи возами и тележками, грехи за последний год, десять, тридцать лет; остановиться не могла, дальше и дальше, от ночи к ночи страшнее, потом она замолкла, и я уж собрался дать наставление, пусть читает «Аве Мария», но слышу, она убегает. Сунулся в кабинку, но там только запах остался. Боже мой, боже.

– Духи вашей сестры?

– Констанции? – Отец Раттиган откинулся на спинку стула. – Тысячу раз проклятые, эти духи.

Вчера ночью, подумал я. Наступали на пятки. Что ж мы вчера-то не поехали.

– Вам, наверное, пора идти, отче, – заметил я.

– Кардинал подождет.

– Ну хорошо, вы мне позвоните, если она вернется?

– Нет. Священник что адвокат, сведения о клиентах должен держать в секрете. Вас это так расстроило?

– Да. – Я рассеянно стал крутить на пальце обручальное кольцо.

Отец Раттиган это заметил.

– Ваша жена обо всем этом знает?

– В общих чертах.

– Похоже на гедонистическую мораль.

– Моя жена мне доверяет.

– Для жен это характерно, благослови их Господь. Вы считаете, моя сестра достойна спасения?

– А вы так не считаете?

– Бог мой, я оставил всякую надежду, когда сестра назвала искусственное дыхание рот в рот позицией из Камасутры.

– Констанция! И все же, отче, если она снова появится, не могли бы вы набрать мой номер и повесить трубку? Я пойму, что вы мне даете знак.

– В такте вам не откажешь. Дайте мне ваш телефон. Я вижу в вас не столько баптиста, сколько порядочного христианина.

Я дал ему два номера, и свой, и Крамли.

– Всего один звонок, отче.

Священник всмотрелся в наши номера.

– Все мы живем на откосе. Но некоторые чудом пускают корни. Не ждите. Вдруг телефон не прозвонит. Но я дам ваш номер и своей помощнице, Бетти Келли, на всякий случай. Почему вы это делаете?

– Она катилась в пропасть.

– Смотрите, как бы она не увлекла за собою и вас. Мне стыдно это говорить. В детстве она выкатилась на роликах на середину улицы и остановилась среди машин – ради смеха.

Он уставил на меня пристальный, светящийся взгляд.

– Только почему я вам об этом рассказываю?

– Это мое лицо.

– Что-что?

– Лицо. Я гляделся в зеркало, но поймать себя не сумел. Выражение непрерывно меняется, не уловишь. Прямо-таки смесь младенца Иисуса и Чингисхана. У друзей ум за разум заходит.

Это помогло священнику немного расслабиться.

– Idiot savant[30], так можно сказать?

– Почти что. У школьных задир от одного моего вида чесались кулаки. Но вы что-то говорили?

– Разве? Ах, да, если та крикунья была Констанцией – голос как будто был не ее, – она отдала мне распоряжения. Представляете, священнику – распоряжения! Назначила срок. Сказала, что вернется через двадцать четыре часа. Я должен буду простить ей все прегрешения, безвозвратно и окончательно. Словно в моей власти выдать такое оптовое отпущение. Я сказал, она должна простить себя сама и просить других о прощении. Бог любит тебя. Ничего подобного, ответила она. И сгинула.

– Она и вправду вернется?

– С двумя голубками на плечах или с громом и молнией.

Отец Раттиган проводил меня к порталу собора.

– А как она выглядит?

– Как сирена, что заманивает в пучину обреченных мореходов.

– А вы – бедный обреченный мореход?

– Нет, я просто человек, который пишет о жителях Марса, отче.

– Надеюсь, они счастливее, чем мы. Погодите! Бог мой, она еще кое-что сказала. Что вступает в новую церковь. И может, больше не станет мне докучать.

– Что за церковь, отче?

– Китайская. Китайская и Граумана. Церковь, ну да![31]

– Для многих это и есть церковь. Вы там бывали?

– Смотрел «Царя царей»[32]. Внешний двор произвел на меня большее впечатление, чем фильм. Судя по виду, вам не терпится сорваться с места и бежать.

– В новую церковь, отче. Китайскую. Граумана.

– Избегайте следов на зыбучем песке. Там сгинуло немало грешников. Какой фильм сейчас крутят?

– Эббота и Костелло в «Джеке и бобовом стебле»[33].

– Плачевно.

– Плачевно. – Я рванул к выходу.

– Не забудьте о зыбучем песке! – Крик отца Раттигана достиг меня уже за дверью.

Глава 16

По пути в другой конец города я чувствовал себя воздушным шаром, наполненным Большими Надеждами. Крамли все время пихал меня в локоть: спокойней, спокойней. Но мы должны были добраться до этой другой церкви.

– Церковь! – бормотал Крамли. – С каких это пор двойной киносеанс, помимо всего прочего, стал заменять Отца, Сына и Святого Духа?

– «Кинг-Конг»! С той самой поры! Тридцать второй год! Фэй Рэй поцеловала меня в щеку.

– Елки-палки. – Крамли включил автомобильное радио.

«…В полдень… – сказал голос. – На горе Лоу…»

– Слушай! – В животе у меня похолодело.

Голос продолжал: «Смерть… полиция… Кларенс Раттиган… жертва… – Статический разряд. – Нелепый случай… жертва раздавлена, раздавлена старыми газетами. Помните братьев из Бронкса? Как накопленные штабеля газет обрушились и похоронили их под собой? Газеты…»

– Выключи.

Крамли выключил радио.

– Бедная заблудшая душа, – сказал я.

– Такая ли заблудшая?