Диана Удовиченко - Верховный маг империи

• Название: Верховный маг империи
• Автор: Диана Удовиченко
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0487-2

Он снова победил. Храмовники наказаны, его главный враг бежал из дворца, правящая династия спасена. У него есть все: благосклонность императрицы, поддержка друзей, богатство, власть и честное имя. Ему дано право карать и миловать. Нет лишь одного – спокойствия. Его истинная сущность берет над ним верх, но разве он давал на это согласие? Мир Аматы залит кровью. Эльфийское войско вторгается в Лесной край, орки диких степей обретают былое могущество, колониальная война проиграна, в столице вспыхивают народные бунты, а по всей империи встают из могил кровожадные носферату. В своем стремлении к власти смертные сами не понимают, что отдают этот мир на растерзание бездне… И он опять вступает в бой.

---

Я не сразу заметил у его ног, заканчивающихся огромными раздвоенными копытами, распростертого ниц Падерика, который причитал:

– Пощадите, темнейший князь!

В самом сердце Главного храма Луга всеблагого, в его тайном святилище, перед нами стоял всемогущий князь мрака, покровитель убийства, Верховный демон Варрнавуш. Он внимательно, с любопытством ученого, разглядывал ворвавшихся людей, не предпринимая никаких попыток расправиться с нами. Палец Лютого лег на спусковой крючок.

– Не стоит… – пробормотал я, – ты его только разозлишь.

Сопротивление было бесполезно. Никакой арбалетный болт не возьмет этого древнего демона. И ни один смертный, будь он воин, маг, шаман, думаю, даже полноценный изначальный, не сумеет справиться с Варрнавушем. Низшего демона, при удачном стечении обстоятельств, сумеет уложить даже обычный человек, разбирающийся в магии. Очень сильный демонолог, возможно, убьет или загонит обратно во мрак среднего – темного барона. Но встреча с высшими означает верную смерть. Когда же на тебя с высоты своего роста и бескрайнего могущества взирает Верховный демон – можно лишь молиться. Или не молиться. Просто ждать своей участи. Мне хотелось лишь одного – встретить свою смерть достойно, без воплей, мольбы о пощаде, коленопреклонения и пачкания штанов, что, судя по запаху, уже сделал Падерик. Поэтому я спокойно проговорил:

– Лютый, на всякий случай прощай. Извини, если что не так. Да, давно хотел тебе сказать: возможно, Вериллий и мой отец тоже.

Наверное, это прозвучало неуместно, но мне очень хотелось, чтобы Ом знал. А другого случая сообщить могло и не представиться. Отреагировал он интересно, бросив:

– Сочувствую, – потом, немного поразмыслив, спросил: – Так мы, выходит, братья?

– Догадливый ты, – усмехнулся я.

Лютый хотел что-то ответить, но не успел. Тело Варрнавуша словно потекло, изменяя форму, становясь длинным и гибким, как у змея. Изогнувшись, демон наклонился ко мне так, что его морда оказалась прямо перед моим лицом. Хищные золотистые глаза пронзили меня ледяным взглядом. Словно увидев во мне что-то, что подтвердило его мысли, князь мрака кивнул и переместился к Ому. Тот вскинул голову и дерзко уставился в сияющую бездну глаз демона. Спустя несколько бесконечно долгих секунд Варрнавуш, внезапно потеряв к нам всякий интерес, выпрямился, извиваясь и колыхаясь, превращаясь в бесформенную субстанцию. Черная масса опустилась на полумертвого от страха Падерика, втянула его в себя и с невероятной скоростью вылетела через пролом в стене. Поднявшийся при этом вихрь сбил нас с ног. Мы вскочили и кинулись вслед за сгустком мрака, который удалялся в сторону выхода. Не знаю, почему темнейший князь пренебрег нашими жизнями, но он мог уничтожить всех людей, находившихся в ритуальном зале и на храмовой площади. Впереди слышались крики ужаса, сливавшиеся в один громогласный вопль. Я не знал, чем могу помочь перепившимся бунтовщикам. Но все равно бежал, бежал, ощущая, как сердце выскакивает из груди, как замирает сама душа от одной мысли о том, что может произойти…

В дверях ритуального зала образовалась давка. Люди, обезумевшие от страха, позабывшие, зачем они здесь находятся, ведомые лишь одним стремлением – скрыться от воплощенного ужаса, толкались, топтали друг друга, орали и даже плакали. Толпа пребывала в истерике, и ни усилия нашего отряда, ни призывы Копыла с Александриусом успокоиться, ни даже успокаивающие заклинания дяди Ге не могли навести порядок. Демона в храме не было, очевидно, он пронесся через зал и вылетел на улицу. Тем более мне было непонятно желание людей покинуть храм. Поняв, что так они просто передавят друг друга, я сотворил заклятие Тушения и обдал толпу широким потоком ледяной воды. Это отрезвило напуганных бунтовщиков, и нам кое-как удалось вывести их наружу. Лучше бы мы этого не делали. Посреди храмового двора, не обращая внимания на завывания обезумевших людей, высился Варрнавуш, вернувший себе то обличье, в котором мы с Лютым его увидели. В лапах его болталось обвисшее тело Падерика. Как мне показалось, жрец был еще жив, но находился в глубоком обмороке. Люди с криками о помощи выбегали из ворот, около которых тоже царила бессмысленная толчея. К ограде жались трясущиеся городские стражники, которые в своей лучшей манере прибыли в самом конце событий. Впрочем, поправил я себя, когда им было приказано, тогда и явились. Скорее всего, приказал Вериллий. Верховный маг, спрятавшийся на время беспорядков, сейчас сидит и руководит происходящим, словно сумасшедший дирижер безумным оркестром. Но вот появления Варрнавуша он не мог предвидеть, в этом я почему-то был уверен. Не Вериллию мы обязаны визитом темнейшего князя…

Тем временем демон, которому, очевидно, надоел царящий вокруг шум, одной лапой поднял Падерика, а другой оторвал ему голову – легко, словно ребенок тряпичной кукле. На мостовую хлынула кровь, а князь мрака равнодушно отшвырнул в визжащую толпу все еще извивающееся в агонии тело. Голову он аккуратно водрузил на одну из каменных стел, украшавших вход в храм. Одновременно с этим когтистые пальцы схватили что-то бесплотное, видимое ему одному. Потом Варрнавуш сделал несколько шагов по двору, давя онемевших горожан, расправил огромные крылья и тяжело, словно дракон, взмыл в воздух. Сделал широкий круг, на мгновение накрыв и храм, и двор черной непроницаемой тенью, потом вдруг исчез.

Люди, очнувшиеся от сковавшего их ужаса, с новыми воплями разбегались кто куда. Мы с Лютым остались стоять на ступенях крыльца. К нам постепенно стягивался весь отряд, ожидавший приказаний. Я обвел их взглядом. Валид, не выпускавший из объятий Агниту. Копыл, держащий в руках стопку пыльных книг. Александриус, невозмутимо разглядывающий установленную на стеле, словно уродливое, чудовищное украшение, голову великого отца с выпученными глазами и высунутым синим языком. Покряхтывая, подошел дядя Ге.

– Ты был прав, сынок, – сказал он, указывая куда-то мне за спину. – Луг здесь больше не живет.

Я оглянулся. Стены древнего храма сочились кровавыми ручьями.

* * *

Не знал Уран-гхор сколько дней и ночей провел он в клетке. Да и самому времени он давно потерял счет. Лишь одно удерживала изменница-память – ненавистное лицо рыжей человеческой шаманки. Она приходила часто, очень часто, скручивала руки и ноги орка неведомой мощью, словно невидимой веревкой стягивала. И насильно вливала в рот остро пахнущее, горькое дымящееся варево. От той горечи судорога сводила скулы, закатывались глаза, боль разливалась по всему телу. Потом шаманка зачем-то ощупывала его обездвиженные плечи, скованную волшбой грудь и уходила. Тогда оцепенение отпускало Уран-гхора, и он чувствовал разливающуюся по жилам злую силу. И бросался на прутья клетки, пытаясь сломать их, грыз неподатливое железо, в кровь раздирая рот. Обеими руками брался за ошейник, тащил в разные стороны, дергал тянущуюся от него цепь, снова и снова пробуя разомкнуть звенья. Добраться, добраться до проклятой шаманки, которая снова и снова пытает его болью! Схватить, сдавить хрупкое белое горло, почувствовать, как выходит жизнь из слабого женского тела. Отомстить. Но безжалостная клетка не поддавалась, ошейник был крепок, а цепь нерушима. А потом, когда орк, утомившись от бесплодных метаний, задирал голову и выл, точно тоскующий вулкорк, снова являлась шаманка и швыряла ему свежий, сочащийся кровью кусок сырого мяса:

– Жри, зверь!

И он жадно хватал подачку и, задыхаясь от нетерпения, рвал ее зубами, сдавленно рыча. Словно действительно был зверем…

Потом он впадал в забытье – горячее, тревожное, страшное. И даже в этом полусне-полубреду одержим был одним желанием – убить мучительницу. И росло орочье тело, становясь могучим, и наливались мышцы его небывалой силой. И рождался в этом теле дикий зверь, который хотел убивать. А разум угасал, уступая ему место.

– Крепись, Уран-гхор, будь сильнее! Борись, прогони из себя зверя! – шептал Сварг-гхор, прижимая лицо к прутьям решетки. – Ты – орк! Орк, а не зверь!

Но и на него бросался молодой вождь, рычал, брызгая слюной. И на губах его вскипала пена бешенства.

– Хорошо, зверь! – смеялась рыжая шаманка, глядя, как ее пленник сотрясает клетку. – Хорошо! Скоро ты будешь готов!

Он забывал. Забывал родную степь, свое племя, отца. Даже Айку. И само имя свое иной раз не мог вспомнить. Печально смотрел на него Сварг-гхор, прощаясь с товарищем.

Но однажды, глубокой ночью, когда Уран-гхор забылся тяжелым сном, к нему пришло видение. Прикатилось из черной пустоты пылевое облако. И вышел из него старый орк, в руке державший кривой посох. Посмотрел он на молодого вождя, покачал седой головой. И увидел тогда Уран-гхор глаза старика, окруженные глубокими лучами морщин. Выцветшие от времени, мудрые и всезнающие, древние, как земля орочьего гнезда.