Елена Миллер - Светлая полоска Тьмы

• Название: Светлая полоска Тьмы
• Автор: Елена Миллер
• Жанр: Любовно-фантастические романы

История девушки, жизнь которой резко изменилась после попытки суицида. Она открыла для себя иной мир, где магия стала реальностью. Противоборство Сил: Свет и Тьма, Закон и Хаос. Пришельцы-драконы, некроманты и оборотни. Ожившие легенды и мифы. Другие вселенные и расы. Прошлое и настоящее. Картины грядущего: сны и реальность. Заговоры, интриги, предательство. Водоворот страстей: противостояние двух магов, чьим яблоком раздора ей пришлось стать. Любовь и Смерть

---

Смерть или рабство, что выбрать? К первому я была готова. Знала, что домой не вернусь, а отправлюсь прямиком в Лондон на дальнейшее разбирательство и казнь. Рабство? Можно до бесконечности кричать, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях, но когда у тебя на руках несовершеннолетняя дочь, которая останется никому ненужной сиротой, то выбора нет. Так я и заключила свой контракт с "дьяволом", поклялась Мирославе Светом, что стану ее рабой и пособницей.

Дело о незаконной инициации Анастасии замяли, официально объявив ее смерть несчастным случаем. Советница убедила мою твердолобую идеалистку мать молчать. Не знаю, как ей это удалось, но Неженская доносить на меня Моргане не стала, зато порвала все наши родственные связи.

— Ты более мне не дочь. Забудь, что мы вообще родственницы. И будь добра, не попадайся мне больше на глаза, видеть тебя не желаю, — заявила она, выйдя из кабинета Мирославы. Дверью она не хлопнула, но ярость в ней так и клокотала.

Моя мать вообще не стремилась контролировать свои эмоции, по крайней мере в семье. Зато "жертвы" ее спасительных миссий считали ее эталоном материнской любви и заботы. Для меня же с сестрой она была женщиной, вытолкнувшей нас из чрева в этот жестокий мир и не пожелавшей ни воспитать, ни поддержать, ни защитить. Тем не менее было больно, очень.

Мирослава первую пару лет держала меня подле себя, присматривалась. С дочерью я стала видеться редко, оставив ее на попечении гувернантки и домработницы, которым всецело доверяла. Наталья Синицкая, гувернантка, тоже была из Древа, тринадцатое колено рода Исиды. Она стала бы целительницей, но оказалась слишком слабой для магии. Мы сошлись еще в Академии, подружки не разлей вода. После ее фиаско с Силой, я предложила ей пожить у себя. Она охотно согласилась, не хотела с позором возвращаться в Нижний Новгород, к матери и старшим сестрам. Когда родилась Настя, она стала ее нянькой, а потом и гувернанткой, считая, что должна хоть как-то оправдать свое присутствие в моей семье. В последствии она взялась присматривать и за Сеней.

Полину Ермолову, домработницу, я подобрала голодной сиротой-оборванкой зимой двадцатого. Она побиралась на улицах и торговала собой, чтобы выжить. Девочка-подросток благородных кровей, угодившая в жернова революции, буквально замерзала на улице. Я сжалилась, позвала ее с собой, накормила и обогрела. Выслушав ее историю, я предложила ей остаться. В благодарность за кров и спасение Полина взяла на себя обязанности по дому. Она знала, что я ведьма, но ее это не тревожило. От людей она видела куда больше зла.

Спустя два года после разрыва с матерью, я ментально ощутила рождение еще одной сестры. Неженская со мной этой новостью не поделилась. Лишь в январе 41-го года в ежегодном бюллетене, выпускаемом Древом, я прочла: "Аделаида Сергеевна Лаврова (9.01.1940 г.). Десятое колено рода Пресветлой Виллы, Ветвь березы. Праправнучка советницы Мирославы. Третья дочь Ирины Неженской. Совет поздравляет мать и главу рода с рождением будущего мага Влияния." В бюллетене за 38-й год упоминалось о смерти Насти: "Анастасия Анатольевна Садова (17.04.1920 — 17.04.1938 гг.). Десятое колено рода Пресветлой Виллы, Ветвь березы. Праправнучка советницы Мирославы. Вторая дочь Ирины Неженской. Погибла в результате несчастного случая. Совет скорбит и передает свои соболезнования матери и сестре почившей. Да пребудет ее дух в Свете." Я сберегла оба этих бюллетеня, поскольку только эта пара строк и осталась от моей связи с матерью и сестрами.

В марте 41-го Мирослава услала меня в Лондон, поручив шпионить за шпионами Морганы. Там я узнала о вторжении Германии в Советский Союз, а потом и о блокаде Ленинграда. Я рвалась домой, стремясь вывести дочь, Наталью и Полину из осажденного города, но советница не пустила, пообещав лично уладить их переезд в Москву. Свое обещание она не сдержала. 8-го февраля 1942-го года я ощутила смерть Есении. Она умерла в шестнадцать, так и не став видящей. Пройди она инициацию — выжила бы. Увы, наученная горьким опытом Насти, она берегла себя до совершеннолетия.

Много позже, уже после войны, я вернулась в Питер и нашла дневник дочери. Она вела его во время блокады. Для своих записей Сеня использовала мои учебные тетради по магии. Заговоренные особым образом они уцелели: не были найдены непосвященными или же украдены. Из них я узнала, что Полина скончалась 5-го января 42-го, Наталья дотянула до 2-го февраля. Моя дочь жила еще неделю, в полном одиночестве умирая от голода и холода. Там были все ее мысли и чувства, боль и голод. Она ждала меня, до самого конца верила, что я приду, звала, даже в бреду. Последние записи были бессвязны, но слов "мама" в них хватало. Я не пришла, не посмела ослушаться Царицу беззаконий, доверилась ей — предала дочь. С тех пор в моей душе февральская стужа блокадного 42-го, там стыло и пусто, если и есть Ад, то он там.

Больше я рожать не собиралась, но Мирослава настояла, причем дважды. Ей позарез нужны были новобранцы в той затянувшейся войне за трон, что она вела. В 49-м меня свели с Томасом Виндом, которого госпожа советница посчитала подходящим самцом, прямо как на случке у собак. Пришлось подчиниться. Так на свет появилась Антония, чьим воспитанием я заниматься не стала, сдав ее в интернат при Академии. В восемнадцать она благополучно прошла инициацию, порода Томаса себя оправдала. Практически сразу по возвращению из Швейцарии Тоня примкнула к заговору Мирославы. Она абсолютно добровольно стала рьяной поборницей женщины, сгубившей ее сестру.

Отца третьей дочери, Веры, я выбрала сама, ткнула пальцем в первого встречного, назло и себе, и Мирославе. Ваня Серов был забулдыгой и вором по кличке Серый. Он всего пару месяцев, как откинулся из зоны. Далеко не красавец, маргинален и вульгарен, но с ним было весело и пьяно. Я хотя бы на краткий миг, что длилась наша связь, забыла о рабстве. Результат вышел достойным протеста: Вера не прошла инициацию. Зато Мирослава перестала настаивать на моем размножении. Аллилуйя!

↑

Глава 23. Всадница апокалипсиса

Алла.

— Выздоравливает, — ответила я Мирославе о состоянии Беловой. — В пятницу выписывают, но возникли осложнения.

— Говори, — Царица подалась вперед, поза выдавала напряжение. Боится нарваться на гнев дракона. Только к лорду Тарквину она испытывала такой страх, даже ужас. Потому и стремилась уничтожить его любой ценой, веками искала способ. Страх и амбиции — истинная причина ее партизанской войны, а не вендетта за смерть Ольги.

Все бы отдала, чтобы Мирослава меня так боялась. Мечты, мечты… Но как же порой нестерпимо хочется вбить кол в ее черное сердце, заглянуть в стекленеющие глаза и прошептать на ухо имя Сени, чтобы она осознала, кто ее истинный враг, чтобы имя моей дочери было последним, что она услышит перед уходом в Бездну.

Подавив захлестнувшую меня жажду мести, я ответила:

— Один тип, выдающий себя за следователя, побывал в квартире Беловой, потом навестил ее в клинике. Вероятно, это кто-то из даркосов. Я наводила справки в Калиновском РОВД, встретилась со следователем Стрельцовым. Он утверждал, что на квартиру не ездил и дело зарыл практически сразу. Но тот Стрельцов, что приходил к Беловой, говорил ей обратное. По его версии, Алису намеренно доводили до самоубийства.

— Как интересно, — Царица откинулась на спинку кресла, расслабившись. — Ты не права насчет даркосов. Никто из них не сунется на территорию патриарха без приглашения. Квинт держит существование Беловой в строжайшей тайне — никого сюда не пускает.

— Не спорю, но этот "следователь" явно владеет магией, причем весьма искусно. Ему удалось скрыть все ментальные следы. Я узнала о нем лишь со слов Беловой и ее соседки по лестничной клетке.

— Маг — не обязательно даркос. Кстати, ты прибрала за собой в квартире Беловой? Если она туда явится и обнаружит следы твоей порчи — последствия нас не обрадуют, особенно тебя. Не разочаруй меня снова, Алла, — она обожгла меня взглядом.

— Я прибрала за собой. Белова ничего не узнает, а вот Лже-Стрельцов, наверняка, в курсе. Он побывал там раньше меня. Кстати, квартиру обокрали.

— Кто? Этот якобы следователь?

— Нет, ограбление произошло до его визита. Дело рук двух местных наркоманов, узнали, что хозяйка в больнице, и влезли.

— Серьги, подарок Энтаниеля, пропали?

— Да. Я потому и пошла по следу этих идиотов, но нашла лишь два трупа в заброшенном дачном домике на окраине. Следов насильственной смерти на них не было, передоза тоже. Спонтанная остановка сердца — странный конец для молодых лоботрясов, пусть и наркоманов. Кстати, бармен, что опоил Белову зельем "Храбрости", скончался точно также, сердечный приступ, а он не наркоман и здоров был как бык.

— Сережки нашла?

— Нет, светлейшая. Все обыскала. Вещи из квартиры Беловой были: ноутбук, пара золотых цепочек, часики, но серег с изумрудами не было. Их явно убийца забрал.