Сара Дж. Маас - Двор шипов и роз (ЛП)

• Название: Двор шипов и роз (ЛП)
• Автор: Сара Дж. Маас
• Жанр: Фэнтези

Когда девятнадцатилетняя охотница Фейра убивает в лесу волка, мстить за него приходит чудовищное существо и, в обмен за отнятую жизнь, забирает её в опасные земли, полные магии, о которых она знает только из легенд. Фейра узнаёт, что её пленитель не животное, а Тамлин — один из смертельно опасных бессмертных фэйри, которые когда-то правили их миром. Пока Фейра живёт в его поместье, её чувства к Тамлину переходят от ледяной вражды к огненной страсти, прожигающей любую ложь и предупреждения, которые ей твердили об опасном и прекрасном мире фэйри. Но древняя, ужасная тень витает над землями фэйри, и Фейра должна найти способ остановить её… или обречь на гибель Тамлина и его мир.

---

Если он фэйри, я уже должна была бежать.

Тем не менее, может быть… может быть, это было бы услугой миру, моей деревне, себе самой — убить его, пока он меня не заметил. Пустить стрелу ему в глаз не будет бременем.

Но, несмотря на его размеры, он выглядел как волк, двигался как волк. Животное, заверяла я себя. Всего лишь животное. Я не позволяла себе рассматривать альтернативы — не когда я нуждаюсь в ясной голове, в ровном дыхании.

У меня есть охотничий нож и три стрелы. Две стрелы обычные — простые и эффективные, и для волка такого размера они не более чем укусы пчёл. Но третья стрела длиннее и тяжелее, я купила её у странствующего торговца летом, когда у нас было достаточно медяков для лишней роскоши. Стрела, вырезанная из горного ясеня и с металлическим наконечником.

Из спетых песен нам вместо колыбельных над нашими кроватками, все мы знали с младенчества — фэйри ненавидят железо. Но именно древесина ясеня делает их смертными, исцеляющая магия колеблется достаточно долго, чтобы человек нанёс смертельный удар. Так утверждали легенды и слухи. Единственным доказательством эффективности ясеня была его сущая редкость. Я видела его на картинках и никогда собственными глазами — не после того, как давным-давно Высшие Фэ сожгли их все. Их осталось мало, большинство из них малы и больны и скрыты за высокими стенами в рощах знати. После покупки я тратила недели на сомнения, был ли этот кусочек древесины по завышенной цене пустой тратой денег, или подделкой; три года стрела из ясеня без дела пробыла в колчане.

Теперь я вытянула её, прилагая минимальные и эффективные движения, чтобы избежать взгляда чудовищного волка в мою сторону. Стрела достаточно длинная и тяжёлая, чтобы причинить вред — возможно, убить его, если я правильно прицелюсь.

Грудь сдавило до боли. В тот момент я поняла, что моя жизнь свелась к одному вопросу: в одиночку ли здесь волк?

Я стиснула лук и натянула тетиву. Я хороший стрелок, но я никогда не сталкивалась с волком. Я думала, это делает меня счастливчиком, даже благословенной. Но теперь… Я не знала, куда выстрелить и как быстро они двигаются. Я не могу позволить себе промахнуться. Не когда у меня всего одна стрела из ясеня.

Если под этим мехом действительно бьётся сердце фэйри, тем лучше. Счастливое избавление, после всего, что их вид сделал нам. Я не рискну оставить его в живых, чтобы позднее он явился в деревню убивать, калечить и мучать. Пусть умрёт здесь и сейчас. Я буду рада прикончить его.

Волк подкрался ближе, под одной из его лап, каждая из которых больше моей руки, хрустнула ветка. Олениха застыла. Она посмотрела по сторонам, уши настороженно встрепенулись к серому небу. Волк крался с подветренной стороны, она не могла увидеть или учуять его.

Он опустил голову ниже, и его массивное серебристое тело — так идеально сливающееся с тенями и снегом — припало на задние лапы. Олениха всё ещё смотрела не в ту сторону.

Я перевела взгляд с оленихи на волка и обратно. По крайней мере, он один — в этом случае у меня будет больше шансов уцелеть. Если волк спугнёт олениху, я останусь ни с чем, а огромный волк, возможно фэйри, будет искать следующую подходящую добычу. Если же он убьёт её, уничтожая бесценное количество шкуры и жира…

Если я рассчитала неправильно, пропадёт не только моя жизнь. Но последние восемь лет, что я охочусь в лесах, моя жизнь сводилась исключительно к риску, и в большинстве случаев я рассуждала правильно. В большинстве.

Волк бросился из куста вспышкой серого, чёрного и белого, сверкнули жёлтые клыки. На открытом пространстве он оказался ещё огромнее, изумительное сочетание мышц, скорости и грубой силы. У оленихи не было и шанса.

Я выпустила стрелу из ясеня до того, как он слишком сильно изувечил её.

Стрела попала ему в бок, и я могу поклясться — земля содрогнулась. Отпустив шею оленихи, он зарычал от боли, его кровь брызнула на снег — яркая как рубин.

Он повернулся ко мне, жёлтые глаза расширились, шерсть на загривке поднялась дыбом. Его глухой рык эхом отозвался в моём пустом желудке, я вскочила на ноги, снег взметнулся вокруг, я достала ещё одну стрелу.

Но волк просто смотрел на меня, его пасть запачкана кровью, моя стрела вульгарно торчала из его бока. Снова пошёл снег. Он смотрел удивлённо и осознанно, и это заставило меня выпустить вторую стрелу. На всякий случай — на случай, если это интеллект бессмертного, порочного вида.

Он не пытался увернуться от стрелы, она попала ровно в широко раскрытый жёлтый глаз.

Он повалился на землю.

Цвет и тьма закружились и перемешались со снегом у меня перед глазами.

Его лапы подёргивались, тихий вой прорывался сквозь ветер. Невероятно — он должен быть мёртв, а не умирать. Стрела вонзилась в глаз почти до гусиного оперения.

Не важно — волк или фэйри. Я не оставлю стрелу из ясеня у него в боку. Он скоро умрёт. Тем не менее, мои руки дрожали, пока я отряхивалась от снега и подходила ближе, всё ещё соблюдая достаточную дистанцию. Из нанесённых мною ран хлынула кровь, окрашивая снег в тёмно-красный.

Он скрёб землю лапами, его дыхание замедлялось. Было ли ему настолько больно, или его скулёж был попыткой отогнать смерть? Я не уверена, что хотела это знать.

Снег кружил вокруг нас. Я наблюдала за ним, пока шерсть оттенков угля, обсидиана и слоновой кости не прекратила подниматься и опускаться. Волк — определённо, просто волк, несмотря на его размеры.

Давящая тяжесть в груди ослабла и я облегчённо вздохнула, дыхание заклубилось облаком пара передо мной. По крайней мере, стрела из ясеня доказала свою смертоносность, независимо от того, кого или что она убила.

Беглый осмотр оленихи показал, что я смогу нести только одно животное — и даже это будет тяжело. Но и оставить волка будет позором.

Несмотря на то, что это была трата драгоценных минут — минут, в которые любой хищник мог учуять свежую кровь — я освежевала его и очистила стрелы настолько хорошо, насколько могла.

Как бы то ни было, это согрело мои руки. Кровавой стороной его шкуры я завернула смертельную рану оленихи и забросила её на плечи. До нашего дома несколько миль и мне не нужно, чтобы за мной тянулся кровавый след, ведущий любое животное с клыками и когтями прямо ко мне.

Кряхтя под весом, я крепко перехватила ноги оленихи и бросила последний взгляд на тушу волка, над ней поднимался пар. Его оставшийся золотистый глаз теперь смотрел на тяжёлое снежное небо, и, на мгновение, я подумала, что должна испытывать угрызения совести за подобное.

Но это лес, и это зима.

Глава 2

Когда я вышла из леса, солнце уже зашло, а мои колени дрожали. Руки, застывшие в крепкой хватке за ноги оленихи, абсолютно онемели несколько миль назад. Даже туша не спасала от пробирающего холода.

Мир купался в глубоких оттенках синего, прерываемого лишь лучами мягкого света, вырывавшегося из-за закрытых ставен нашего ветхого дома. Это как идти сквозь ожившую картину — мимолётное мгновение тишины и неподвижности, синева стремительно сменялась сплошной тьмой.

Я плелась по тропинке, и каждый шаг подпитывался лишь головокружительным голодом, когда я услышала голоса сестёр. Мне не нужно различать слова, чтобы знать, что они, скорее всего, болтают о каком-то парне или о лентах, что они заметили в деревне, в то время как они должны были рубить дрова, но, тем не менее, я улыбнулась.

Я ударила ботинками о каменную дверную раму, чтобы выбить снег из них. Кусочки льда отлетели от серых камней дома, открыв выцветшие охранные знаки, выгравированные вокруг порога. Когда-то мой отец убедил проходящего мимо шарлатана обменять гравировки против фэйри на одну из его деревянных статуэток. Было так мало того, что отец был способен для нас сделать, что у меня не хватило духу сказать ему, что гравировки бесполезны… и, несомненно, подделки. Смертные не обладают магией, не обладают какой-либо сверхъестественной силой и скоростью фэйри или Высших Фэ. Человек, заявивший, что в его родословной есть немного крови Высших Фэ, только вырезал завитки, вихри и руны вокруг дверей и окон, пробормотал несколько бессмысленных слов и неторопливо ушёл своей дорогой.

Я распахнула деревянную дверь, обледеневшая железная дверная ручка гадюкой укусила за кожу. Я проскользнула внутрь и тепло и свет ослепили меня.

— Фейра!

До моих ушей донёсся мягкий вздох Элейн, я сморгнула, чтобы привыкнуть к яркому огню и найти свою вторую старшую сестру, среднюю в семье. Хотя она была закутана в потёртое одеяло, её золотисто-каштановые волосы, как и у всех нас троих, были идеально уложены вокруг головы. Восемь лет бедности не отняли у неё желания выглядеть очаровательно.

— Где ты это достала?

Голод предавал её словам резкость, что стала обыденной в последние недели. Никакого упоминания о крови на мне. По правде говоря, я давно потеряла надежду, что они замечают, возвращаюсь ли я из леса каждый вечер. По крайней мере, пока они снова не проголодаются. С другой стороны, моя мать не заставляла ни в чём их клясться, когда они были рядом перед её смертью.