Сергей Минутин - Странник и Шалопай

• Название: Странник и Шалопай
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: ООО «Издательский дом «Диалог культур»
• Жанр: Проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-902-390-17-6

---

— Там…

И вдруг она произнесла: «Я отказываюсь от претензий к сёстрам. Надеждин, как шар на бильярдном столе. Кто бы его кием ни шарахнул, он всё равно упадёт ко мне в лузу.

Выслушав всех, Бог — Отец сказал просто и понятно: «Ну что, дочери мои любимые. Воля ваша».

Глава сорок вторая Законы Космоса

1. Чрезмерное истечение психической энергии происходит в результате неправильного использования запаса психической энергии. Но кроме того происходит постоянное истечение энергии. Наше тело медленно горит, так как постоянно истекает психическая энергия — выделяется эктоплазма. Может быть чрезмерное истечение эктоплазмы в результате стресса, страха, испуга, желания сильно помочь, физической усталости и перенапряжения или в результате ритма Космоса, микро и макро окружающие условия, атмосфера.

2. В организме мужчины от рождения психические энергии сконцентрированы в области половой чакры, а у женщин — в области сердечной чакры. Но бывает и наоборот, или смешанное состояние. Для солнечного человека кристалл психической энергии должен находиться над темечком. У людей 5‑й расы — в Духовном Сердце.

3. При перекачке психической энергии некоторые цивилизации Антимира пользуются специальными приёмами: нагнетание депрессии, взрывы сознания индивида, подключение к подсознанию, лжерелигии. Пользуясь несовершенным мыслительным аппаратом человека, они могут подключаться к сознанию. Человек сам даёт дорогу Антимиру — используется любопытство, неверие в Господа, в Высший Разум Совершенного Сердца, Светлые силы. Отсюда страх, невежество. НЛО — это существа в основном из Антимира, которые используют деструктивную энергию нашего мира.

Дочки–музы стали чудить. Надеждин впал в депрессию. Ладно бы в творческую, а то просто «по жизни». Надеждин вместе с выдохом воздуха выдохнул и все свои силы. Он сильно устал, его ничего не радовало, и он ничего не видел впереди, что могло бы его обрадовать.

Надеждин уехал из города в лес. Он бродил по осеннему, дождливому, холодному лесу и пытался искать грибы. Он продрог под моросящим и нескончаемым дождём. В корзинке вместе с несколькими груздями лежал шкалик водки. Он свинтил пробку и в два больших глотка выпил её всю. Стало теплее. Он сел на пенёк. Он устал. Он выдохся. Он слишком сильно и впустую горел.

Холодный мелкий дождик, шум качающихся от ветра деревьев напоминали Надеждину о внешнем мире. Внутренний мир продолжала согревать водка. Надеждин сделал вывод, что водка в таких случаях единственное спасение от холода внешнего мира.

Надеждин залез под ель. Её густые и раскидистые ветви не пропускали ни дождь, ни ветер. Надеждину стало спокойно. Он лёг на спину и стал искать причину вдруг обрушившейся на него внутренней опустошённости.

Причину он нашёл быстро. Он решил, что не нужно было отказываться и заглушать свою влюблённость к Аннушке. Нужно было парить на волне этой влюблённости как можно дольше. Чёрт с ней, с Аннушкой, — думал Надеждин, — разве она причина его влюблённости. Причина — это его Душа, его Муза, а Аннушка просто милое дитя, пробудившее их. А Надеждин их предал, он пошёл против них.

Надеждин был стопроцентным мужичком. Уж если ему приходила в голову мысль о женщине, а вместе с ней и желание, то всё в Надеждине опускалось ниже пупка и требовало: «Вынь да положь». Раньше срабатывало без последствий. Раньше ему было абсолютно всё равно, в кого быть влюблённым и с кем спать. Часто эти женщины и его устремления не совпадали, но его не мучила совесть, и он никогда не чувствовал себя пустым и заброшенным. Что–то произошло в нём.

Ас Надеждин был сбит. И теперь он лежал под еловыми ветками и смотрел вверх. Ветви ели были так густы, что неба Надеждин не видел. Но он видел, что мир над его головой живёт как ни в чём не бывало. Паучок раскинул паутину и ждёт свою муху, жук ищет место для зимней спячки…

— Как им хорошо, — думал Надеждин, — они обречены Богом всё делать правильно. Правильно ползать, правильно летать, правильно, по–своему, по–насекомому или по–животному — жить. Даже если кто–нибудь из них зазевается и станет добычей другого или просто будет раздавлен ногой грибника, то и это будет правильно. Всё у них правильно. А у человека обнаружился интеллект. Ум — «маразум». И с тех пор никто ничего не может понять. Что правильно? Что неправильно?

— И на хрена я растратил столько сил и времени на женщин, которых совсем не любил. Эта запоздалая мысль привела Надеждина к мысли о своём возрасте.

— Раньше, — размышлял он, — я бы перемахнул это событие, как узкий ручей, одним махом, а теперь, — он сбил муху щелчком пальца с лацкана плаща прямо в паутину, — теперь былое и думы. Для таких, как Аннушка, я уже старик, для таких, как окольцованная полубогиня, воспоминания о днях минувших, о своих бывших.

Надеждин отчётливо увидел свою жизнь со стороны. В его жизни не было ничего постоянного. Поэтому женщины хоть и тянулись к нему, хоть и любили его, но в итоге предпочитали ему, хоть грешного забулдыгу, но понятного им и главное управляемого. Да и Надеждин никого не держал возле себя. Он говорил своим женщинам: «Живите рядом. И это всё». Не вместе, а рядом. Это их и пугало.

Надеждин никого не удерживал. Сам он любил один только раз, ещё в ранней юности, но очень пылко, очень нежно. Это чувство он хранил в самых заповедных уголках своей души, хотя и понимал, что именно тогда и «перегорел».

Потом ему нравились женщины. Он влюблялся. Как правило он влюблялся, видев красивую женщину в бедности. Дешёвой, коротенькой сатиновой юбчонки и обтягивающей тонкое тело водолазки или кофточки было достаточно, чтобы Надеждин потерял голову. Он не бросался на этих женщин в стремлении обуть, одеть и украсить драгоценностями. Желающих плодить мифических лярв хватало и без него. Надеждин осторожно и бережно открывал им новые грани жизни. Он их учил говорить, он их учил думать, он их учил любить. С Надеждиным они быстро шли в гору, их двигали вверх на работе, у них появлялись деньги, они начинали нравиться себе и другим. Но всякий раз, достигнув какого–то своего внутреннего покоя, они останавливались и не хотели идти дальше. Надеждин говорил им: «Не останавливайтесь, то, куда вы пришли, это даже не середина пути». Но они переставали его слышать. Они начинали считать, что это им самим так свезло и что от их женского ума и красоты все блага.

Надеждин начинал скучать и уходил от одних к другим. Какой смыл продолжать, если женщина пришла к своему концу. Благо красивых женщин в бедности вокруг Надеждина было не меньше, чем воробьев или муравьев, встречались среди них и подающие надежды на понимание. Но Надеждину не везло.

Девушка иль дама, иль старуха —
Содержанье неизменно здесь:
На уме одна лишь бытовуха,
Чепуха и выгода и спесь.
В материнстве чуть мелькнут просветы —
Комплекс этот заиграет вновь;
На цепи у этого букета
Даже их сердечная любовь.
Этот комплекс как заголодает —
Ты увидишь, будешь сам не рад:
Под красою их и обаяньем
Зубы безобразные торчат…

/Владимир Мусин, Санкт — Петербург/

После таких потерь Надеждин понимал, что в мире ничего нового нет и быть не может. Всё уже где–то было и есть. Если здесь и появляется что–то новое, то где–то это уже давно забытое и старое. И с женщинами всё в точности так же. Кто–то и до него пытался делать то же самое. Так же пытался тянуть женщину на самый вверх, но иссяк, надорвался, и обозвав её «курицей и дурой», ушёл в пустынь, в лес, и ещё чёрт знает куда, лишь бы от неё подальше. Стремление тащить бедную «Дюймовочку» наверх сохраняется, пока в тебе самом кипят страсти и чувства.

И всё–таки где–то глубоко в душе Надеждина жила уверенность, что женщина может быть другом, что она может быть очень мудрой, и что возможно именно новая влюблённость Надеждина станет его большой любовью, так как будет в состоянии понять, чего он от неё хочет. А поняв, она, благодарная, скажет Надеждину: «А давай пойдём вместе. Пойдём не за новым кухонным столом в магазин, а пошагаем к звёздам. Давай удвоим наши силы».

Но пока таких женщин Надеждин не знал. Даже самые юные уже были безнадёжно испорчены родителями, подругами и другими существами.

И вот теперь, лёжа под елью, в осеннем промозглом лесу, Надеждин понял, что он «приплыл». И что, видимо, (он оставлял ещё себе надежду) ему не повезло в этой жизни точно так же, как и многим другим до него. Он был абсолютно пуст. Он не нашёл свою вторую половинку.

— Наверное, здесь не обходится без слуг Дьявола, — думал Надеждин. Ведь кто–то же подводил всех этих дур к нему, кто–то взрывал его чувства, чтобы потом порадоваться и поплясать на их обломках.