Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Глава шестьдесят пятая

Взрослые в стране опыта

В стране опыта произошло неординарное событие. Скульптор видел, что все жители страны опыта, пережив застой, диктатуру и проживая в «перестройке», сильно хотят возвратиться обратно в диктатуру. Бывает же такое. Живут всё в тех же домах, на той же земле и всё время по–разному, и хотят то туда, то обратно…

— Странные люди, — думал он. И эта его мысль эхом катилась по стране опыта: «Странные люди, странные люди…».

Как раз в это время в небесной канцелярии бился головой об облако недавно прибывший из страны опыта человек.

Его любили на небе, а он всё равно бился головой об облако. Поэтому Скульптор решил отправить его сначала на остров, а затем видно будет.

Краткая история жителя страны опыта выглядит так:

Неизвестный, поступивший с Земли, был зачислен в штат небесной канцелярии на должность чиновника миграционной службы. Он кое–что делал для общего блага всего человечества. Но его воспоминания о прожитой на Земле жизни, о больших деньгах, крутых машинах и красивых женщинах не давали ему на небе покоя.

Надо заметить, что в небесную канцелярию этот неизвестный попал в качестве исследуемого для проведения опыта по возможному перевоспитанию атеиста в верующего в другой, отличной от земной среды, раз уж наставить его на путь истинный на Земле было не под силу ни церкви, ни государству.

Сдуру два эти учреждения задались вопросом, что первично «дух» или «материя», хотя для Бога приоритетов нет. Но местные его слуги, ставя этот многотрудный вопрос, решали совсем другой: «Кто главнее?»

Опыт затягивался, неизвестный рвался на Землю, совершенно изматывая своим нытьём небесных коллег. Его коллегами на небе были в основном земляне из среды честных тружеников–творцов, с ярко выраженными талантами.

Замечу, что труд чиновника на небе отличается от работы чиновника на Земле примерно так же как Рай от Ада. На Земле крупный чиновник вынужден иногда ходить на работу, вести приём, брать взятки за свои «судьбоносные» решения, постоянно боятся быть пойманным до поры, пока не станет «вором в законе». Мелкий вынужден отсиживать на стуле рабочие часы, чтобы получать мизерную «зря — плату». Такое положение и тех и других приводит просто к бредовым ситуациям, при которых Пушкин А. С. — мелкий чиновник или Балакирев М. А. — мелкий чиновник, Ю. Лермонтов, Фёдор Достоевский — всё «мелочь», а местный царь над ними вождь, а сколько всякого разного ещё и перед царём — царит.

Это на Земле, на небо бесталанные чиновники не попадают. Зато с талантом путь открыт всем на любые небесные должности. Причём, чем выше талант, тем выше и должность. На своих местах небесные чиновники продолжают развивать свои таланты и оказывать покровительство и поддержку светлым душам на Земле.

У неизвестного тоже был кое — какой талант, но на Земле он про него быстро забыл и занялся обиранием граждан и дошёл до крайней низости, приложив руку к обиранию детей и стариков. Его постоянные послания к земному народу так и заканчивались: «Всё детям».

Где — то внутри он сопротивлялся, но против земной социальной защиты не попрёшь, он и не упирался, как впрочем в своё время и Понтий Пилат. Поэтому Неизвестному «свезло», как булгаковскому Шарику, он стал объектом небесного опыта. Его желание дать кусок земли каждой семье в стране опыта после рождения третьего ребёнка сильно позабавило Пуделя. В своей книге записей земного юмора он сделал пометку: «Чтобы было где закопать первых двух…».

Но оказалось, что если на Земле у тебя не было никакого желания творить, даже развивая данные тебе Богом возможности, то и на Небе тебе ничем помочь невозможно. Это было полезное знание для «Шарикова», приобретённое в результате опыта, хотя и не радующее.

Да и Неизвестный к тому времени так надоел, что его решено было отправить обратно на Землю, но не как чиновника, а наоборот, как «вечного» виноватого.

Поступили с ним по–человечески, не по–божески же с ним было поступать, надоевшую муху и ту газетой бьют, но с большим юмором и просто. Некий неизвестный человек где–то в конце XX века попал в автомобильную катастрофу. От сильного удара головой, конечно, обо что–то очень твёрдое, он впал в коматозное состояние. Машина, на которой он ехал, была очень дорогая, при нём было полно денег, и приехавшая «скорая помощь» числилась за приличной больницей. Словом, «свезло» человеку. Человек выжил вопреки всем спасательным службам страны опыта.

Его привезли в больницу, подключили к разным аппаратам и стали ждать, когда, либо очухается, так как повреждений сильных не было, либо помрёт, мало ли чего. Но человек дышал и дышал, не подавая признаков сознания, и так почти двадцать лет. Сначала его не отключали, помня о дорогой машине и найденных при нём деньгах, потом просто привыкли, а затем человек стал предметом показа, наблюдения и изучения для студентов–медиков. Вот в этого человека и был перемещён Неизвестный.

Так случилось, что человек очнулся в XXI веке под утро, часа в четыре, когда все, даже самые стойкие медицинские сёстра и братья, мирно дремлют. Он очнулся, и сильно шатаясь, вышел на улицу, никем не замеченный. На улице его сразу же «сцапала» милиция как бомжа, кормящегося возле больницы, и, следовательно, наносящего непоправимый ущерб всему здравоохранению россиян.

В милиции попытались составить протокол, но Неизвестный только мычал, хотя и смотрел с пониманием. Мычание его, конечно, никто не слушал, таких мычащих, ничего не помнящих, ежедневно через это отделение милиции проходило десятки. Только детишек по России бегало более трёх, а самые осведомлённые говорили о шести миллионах, а взрослых вообще никто не считал, как впрочем и в начале XX века.

Короче, дежурный милиционер, который в своё дежурство был честным «ментом», а во всё остальное время бандитом, видя, что у «пациента» нет никаких документов, и личность установлению не поддается, спросил: «Жить хочешь?». Неизвестный опять что–то замычал. Милиционер куда–то позвонил. Приехали двоё, очень похожих на Неизвестного мужчины, отличие было только в цвете лиц. Неизвестный был бледен и напуган, а приехавшие — розовощёки и наглы. Милиционер высказал догадку, что, наверное, в его сети попал «новый русский», неудачно решивший «откосить» от срока, либо укрыться от «братков», а может юродивый, что с определённого момента одно и то же, поэтому можно его включить в схему. Неизвестного увезли… Больше их никто не видел.

Глава шестьдесят шестая Дети в стране опыта

Гуляли во дворе дома–интерната две собачки. Одна огромная овчарка — сука по кличке Аза, другая — маленький кобель по кличке Кузя. Мир между ними был полный. Кузя едва доставал Азе до колен и часто бывал сбит с ног Азиным хвостом, который был раза в два больше Кузи. Но Кузя был настойчив, и любовь продолжалась. Аза терпела Кузю во всех случаях, кроме одного. Того редкого случая, когда гуляла не одна, а с маленькой девочкой Машей. Машка с Азой была в полной безопасности. В эти редкие случаи Кузя искал своей смерти. Он приближался к Азе, а значит и к Машке. И всякий раз бывал затоптан в песок, в грязь, в снег по самые уши. Именно затоптан, кусать Аза его не решалось, уж больно мелким он был. А Машка всякий раз визжала и кричала: «Аза, зараза, слезь сейчас же с Кузи». И Аза слушалась. Каждый раз Кузя вылезал из песка, грязи, снега со съехавшимися к переносице счастливыми глазами. Затем стоял минут по пять, пошатываясь, и только потом начинал отряхаться.

Любопытно в этой истории то, что только Машу Аза и слушалась. Над Кузей начальников не было, хотя пёс он был домашний, но сохранял при этом полную независимость. Его кормили и ему не мешали жить так, как ему хотелось. Но когда его, будучи сильно придавленным Азой, Машка брала на руки, Кузя затихал. Он тоже признавал в Машке авторитет.

Что — то было общего между этой троицей. Какое — то внутреннее понимание. Маша не была сиротой. У неё был отец — лесничий. Прекрасно образованный лесничий. О том, как он стал лесником, история умалчивает. Время было перестроечное. Очередное смутное время в России. Кандидаты наук, бойцы плаща и кинжала, самые засекреченные учёные вдруг стали никому не нужны.

У государства сменилась ориентация по отношению к людям, ковавшим щит родины. О том, что щит можно больше не ковать, мало кто сожалел. Сожалели больше о том, что образовалась масса свободного времени, так как эти люди привыкли думать постоянно, и вдруг их этого лишили. Многие запили вглухую от полной своей невостребованности. Машкин отец был из их числа. С ним плохо обошлись. Он защитился, как сумел. Он не подставлял щёки для битья. Он сам вышиб мозги у обидчиков. Проснулась совесть.

Падал он недолго, но резко. Оказавшись на дне, он с удивлением обнаружил очень интересный мир. В этом мире не было привязки к материальному. В нём жили одним днём, хотя и с надеждой на завтрашний день. Принцип был такой. Если силы с утра есть, то к обеду найдёшь себе и еду. Нет сил с утра, жди их прилива к вечеру, и будешь сыт. А если их нет ни утром, ни к обеду, то ночью представишься. Раз выдохся, нечего на Земле маяться, тело в землю, душу на небо.