Борис Воробьев - Убу

• Название: Убу
• Автор: Борис Воробьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1968

---

Б. Воробьев, Е. Кондратьев Убу

Рассказы о животных От авторов

Человек и животное… Не так уж часто волнует читателей сочетание этих слов — мы как-то больше привыкли обращать внимание на самих себя. А между тем взаимоотношения человека и животного — звено одной и той же бесконечной цепи, которая ведет ко все большей и большей познаваемости мира. Сейчас, например, странно подумать, что еще совсем недавно человеку почти ничего не было известно о дельфинах! И кто знает, какие результаты принесет дальнейшее изучение этих удивительных созданий? Но не будем далеко ходить за примерами. Животный мир окружает нас со всех сторон, и нужно только пристально присмотреться, чтобы увидеть, насколько этот мир многообразен. Некоторые человеческие качества свойственны и животным. Даже самые дикие из них чутко реагируют на добро. Они преданны и самоотверженны. В конце концов многие просто умны, но мы не всегда замечаем это.

Мы живем на Земле. Это наша Земля, Земля людей, и, чтобы она оставалась таковой, нужно помнить, что бок о бок с нами живут четвероногие и крылатые друзья, которые, как и мы, родились на Земле и имеют на нее полное право. Лучше всего эту мысль выразил Сергей Есенин, сказав: «…и зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове».

Прекрасные слова.

Е. Кондратьев Убу

Не все ли равно, про кого говорить?

Заслуживает того каждый из живших на земле.

Ив. Бунин

1

Когда Убу родился, он был почти шести метров в длину — на целый метр больше, чем полагается горбачу, — и китиха-мать, видя малыша таким дылдой, отнеслась к нему с любопытством и особой привязанностью: в замечательном роду горбачей любят все непривычное.

Мать находила приятными возню, шалости такого большого сына, его нетерпеливые требования пищи, хотя ее немного утомляла прожорливость Убу. Китенок съедал в день почти сто литров молока и все же нередко оставался голодным. Тогда он начинал реветь. Он сворачивал язык трубкой, чтоб захватить сосок, но китиха отстраняла его. Китенок плыл за матерью и отчаянно трубил:

— У-у-у-ббу!

Его крики разносились далеко под водой, их слышали все знакомые киты, и потому для них звук «убу» сделался тем, что у людей называется именем.

Китенок рос не по дням, а по часам, первое время прибавляя в месяц по метру и все больше доставляя хлопот.

Часто, утомленная его ненасытностью, мать всплывала на поверхность океана и, выставив на воздух макушку головы и глянцевитую спину, засыпала, покачиваясь на волнах. Первое время сын пытался ее будить, но каждый раз она отвечала ему шлепками. Чтобы заглушить голод, Убу придумал себе развлечение. С тех пор, стоило матери сомкнуть глаза, он тотчас уплывал от нее, чего обычно детеныши не делают. Но таков был Убу, егоза.

У китов нет обоняния. Мир лишен для них запахов и потому обеднен. Мало того — он лишен для них цвета и весь кажется черно-белым. Когда Убу глядел на мать, она ничего не теряла в его глазах. Она и в действительности, то есть на наш взгляд, была такой: черная голова, черная спина и белое, исполосованное складками брюхо. Но весь подводный и надводный красочный мир океана выцветал, блекнул, когда на него смотрел Убу, что не мешало китенку глядеть вокруг с большим любопытством. Его глаза величиной с яблоко, посаженные в углах рта, то омывались водой, то обвевались ветерком, бегущим над морской гладью. Убу веселел, когда открывал что-нибудь новое, — он словно коллекционировал тучи, диск солнца, звезды, странствующих альбатросов. В ту же коллекцию шли редкие корабли, играющие под солнечными лучами всеми переходами от белого к черному.

Как-то раз, приблизившись к судну и подняв глаза, Убу разглядел лицо человека.

Карие и блестящие глаза молодого матроса, не мигая, смотрели куда-то вдаль с крутой высоты торгового судна. Стальное существо, это спокойное животное, перестало интересовать Убу. Он стал вглядываться в незнакомца. Безмятежно было в океане. Шумели винты, мерно бурлила и взбулькивала вода. Трепетал на корме флаг темного цвета. Наконец человек поглядел вниз, удивился.

— Кит? — спросил человек. — Ай, на меня смотрит! — крикнул он.

Рядом с лицом матроса появилось еще несколько физиономий. Матрос показывал пальцем на Убу и не мог вымолвить ни слова.

Больше Убу не встречался с тем судном, но и много лет спустя человек любил рассказывать, как видел кита и как тот глядел на него своим осмысленным лошадиным глазом, словно желая что-то сказать, выспросить… Убу тоже с полчаса помнил взгляд и голос человека, но потом забыл надолго.

Киты прекрасно слышат. Даже то, что недоступно человеческому уху. И главное развлечение малышу доставляли, конечно, не глаза, а уши. В море есть все для того, чтобы любознательному китенку быть счастливым. Море цветет радугой, струйками, водопадами звуков. От одного дружного, как будто даже веселого щебета испуганных летающих рыбок можно радостно сойти с ума и, подражая им, начать выпрыгивать из воды! Море щебечет, лает, воркует, визжит, щелкает, барабанит и хрюкает. Оно мелодично поет и безутешно плачет. Рыба морской петух кудахчет, а сциены, играя на своем плавательном пузыре, каркают, как вороны. Куда кинуться? Кругом столько заманчивого, волнующего! Все вокруг невиданное и неслышанное…

И Убу отплывает от матери на сто-двести метров.

Это для него путешествие за тридевять морей.

Однажды его ухо уловило идущий из-за горизонта нестройный гомон китового табуна. Тоньше и звонче других прорезался в этом шуме голос маленького китенка. Убу с трудом узнал голос своего сверстника. Этот голос оборвался на такой задавленной ноте, что Убу вместо любопытства охватило темное предчувствие, с силой толкнувшее его к матери, под ее защиту. Мать уже проснулась. Она была напугана отсутствием Убу, сигналами китов, и там, где проносилось ее мощное тело, вода клокотала и кружилась бешеными завитками. Убу кинулся к китихе, прижался к ее спасительному животу.

Мать еще долго делала большие бессмысленные круги, держа сына плавниками. Потом она стала успокаиваться и попробовала накормить малыша. От пережитого волнения молоко не било из железы струей, а вытекало по каплям. Убу сердито бодался, капризничал и только через четверть часа смог утолить свой голод.

Китиха сама не знала, чего испугалась. Врагов у горбачей мало, нападения редки, а память у китов слабая. Киты стали собираться вместе. Подплывали новые и новые. Встреча с китами-горбачами, поднявшими переполох, ничего не дала. Эти киты, встретившись с товарищами, издавали дыхалами звуки, которые говорили о возбуждении, но не могли заменить рассказа. У некоторых горбачей были поранены и сочились кровью плавники, у кого-то была прокушена губа. Видны были следы острых больших зубов.

Одна китиха вернулась без своего детеныша.

Куда исчез ее сын — этого Убу так и не узнал. Вскоре он забыл о предсмертном крике своего однолетка. Забыла о своем страхе за сына и беспечная мать Убу. Китенок продолжал шалить.

2

В ту пору горбачи подошли к Западной Африке, и молодой кит впервые услышал шум берегового прибоя. Африканский песчаный берег был пустынен и накален. Изредка показывались антилопы. Какие-то черные птицы, похожие на чаек, пролетали над головами китов. Поднимался шквальный ветер — казалось, что побережье сотрясается ревом неведомого зверя. Приходил штиль — зверь исчезал. Тогда киты начинали поиски пищи в прибрежной зоне. Убу, плывя рядом с матерью, прислушивался, как вода с шорохом гладит песчаный пляж, — и китенка тяготило смутное желание, чтоб у него выросли, как у антилоп, ноги и можно было побежать по суше. Откуда это бралось в нем? Может быть, просыпалась память далеких-далеких сухопутных предков? Или просто китенку мало было одного океане?

Пока мать занималась поглощением рыбешек, Убу все пытался подплыть к самому урезу воды, но всякий раз отступал, как только его плавники вспахивали дно, а под брюхом, царапая, начинали перекатываться камешки. Делалось неприятно, и Убу недовольно отфыркивался.

Но он был неугомонен, этот Убу!

Какой-то день выдался особенно усыпляющим, знойным, почти беззвучным: даже вечная симфония океанских глубин как будто подчинилась тягучей тишине надводного мира: медленней шевелились плавники рыб, реже щелкали клешнями поселившиеся в кораллах креветки, сонные акулы лениво преследовали свой обед, а тем, кто попадал все-таки в их пасть, казалось, лень было лишний раз пискнуть.

Киты спали. Убу еще раз попытался добраться до пляжа, но не преуспел и замер в полной неподвижности вблизи берега, чувствуя дно животом и приятно ощущая здоровую тяжесть своего четырехтонного мешковатого тела. Исподволь малыша охватила та незабываемая счастливая истома, какая знакома любому живому существу, погруженному в созерцание и бездействие, когда солнце греет спину, вода охлаждает тело, а жизнь кажется долгой, как бессмертие, и ласковой, как эта безмятежная минута.