Ольга Гурьян - Колумб

• Название: Колумб
• Автор: Ольга Гурьян
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1940

---

О том, как кончилось их плаванье

Ужасная была эта зима в Палосе! Ветры ревели и рвали крыши с лачуг. С трёх сторон света налетали ветры, свивались клубком и, подымая морские воды, топили корабли. Каждая каравелла, осмелившаяся выйти из речного рейда, погибала. И даже в этот мелкий рейд нагоняли свирепые ветры огромные морские волны.

А наверху, на горе, где стоял монастырь, было ещё ветреней и холоднее. Но отец Маркена каждый вечер выходил из своей кельи; заслонив глаза рукой, смотрел вдаль, на запад, не забелеют ли паруса, квадратный и треугольный на «Санта — Мари», косые треугольные — на «Пинте» и «Нинье».

От этих вечерних прогулок отец Маркена простудился и слёг. Тогда он написал Диего и попросил его приехать, проститься перед смертью.

Диего очень не хотелось ехать. При дворе было весело. Он научился плясать. Он очень хорошо играл в мячи. Он брал уроки фехтования и верховой езды. Принц Хуан был к нему благосклонен, а сама королева как–то ущипнула его за подбородок и сказала:

— А как индийское золото?

Но всё же, хотя ему очень не хотелось ехать, он отпросился у воспитателя пажей, и его отпустили. И теперь он гостил в мрачном монастыре на вершине горы над Палосом.

Ах, лучше бы ему было не приезжать! Всё кругом говорило о гибели. Когда он подошёл к окну, выходившему на море, отец Маркена сказал печально и кротко:

— Ты ещё надеешься, мой мальчик? Это хорошо, — и отвернулся.

И Диего вдруг понял, что если отец не вернётся, а он может не вернуться, он наверное не вернётся, то всё лёгкое благополучие рассеется, как дым. Он вдруг ясно представил себе измождённое лицо отца, его белые мягкие волосы и большие нежные руки. Он вспомнил, как они странствовали по дорогам Португалии и отец прикрывал его своим дырявым плащом. И сандалии, которые отец ему сплёл. И его голос. И его рассказы. И, прислонившись к косяку окна, Диего горько заплакал, закрывая лицо и стыдясь своих слёз.

Наутро он спустился в Палос. Там было ещё хуже. В каждом доме оплакивали тех, кто погиб в прибрежных плаваньях, или тех, кто ушёл в море Тьмы и никогда–никогда не вернётся.

Диего зашёл к Пинсонам. Ласковая, тихая жена Мартин — Алонсо угостила его сладким вареньем, но она плакала, доставая его из банки, и оно стало солоноватым.

Диего скорей вернулся к отцу Маркена, потому что с этим тихим маленьким старичком было всё же легче.

Но на другое утро — это было 15 марта 1493 года — Диего не выдержал и снова спустился в Палос. Он пошёл бродить по пристани. Здесь на камнях сидело несколько женщин, проводивших в ожидании свои дни. Диего присел рядом с ними.

Было около полудня, когда вдали показался парус. Одна из женщин встала и поглядела, потом опять опустилась наземь, безразличная ко всему на свете. Каравелла всё приближалась, и уже были видны её мощные паруса и тонкий изогнутый корпус.

— Она похожа на «Нинью», — сказала одна из женщин.

— Ты дура, — ответили ей. — У «Ниньи» паруса косые, и если это «Нинья», то где же остальные корабли?

У Диего сильно и неровно билось сердце. Он не видел кораблей перед отплытием и не мог узнать их, но он знал, что отец ушёл на «Санта — Мари», а возвращалась «Нинья». Да, это была она, хотя и с новыми парусами; все её уже узнали и, трепеща, смотрели ей навстречу.

Из ближних лачуг выбегали семьи моряков и спешили на пристань. Но уже в самые дальние домишки проникла весть, и люди, торопясь, пробирались среди холмов, ещё не зная, что ждёт их — радость или горе.

Но вот «Нинья» причалила, с берега подхватили брошенный ею канат. И тогда по откинутому трапу двинулось с корабля удивительное шествие. Впереди шли шесть индейцев, совершенно нагих, но увешанных тяжёлыми золотыми цепями. Они ступили наземь и остановились. Толпа, шарахнувшаяся от них, снова надвинулась, потому что теперь на берег спускались попарно матросы. Они несли на поднятых руках разноцветных попугаев и других удивительных птиц с ярким опереньем, шкуры неизвестных животных и невиданные растения. И последним на берег сошёл Колумб в скромной и тёмной одежде поверх сверкающих лат. Тогда Диего, очнувшись от оцепенения, закричал и бросился к отцу навстречу.

Кругом них раздавались ликующие возгласы тех, кто встретил своих родных, и недоуменные вопросы тех, кто не видел своих близких. Но никто не умер, если только не потонула «Пинта». Те, кого здесь нет, остались в далёкой Индии добывать золото. Они вернутся через год богачами.

Колумб отправил гонца с вестями к королевскому двору, а сам поднялся с Диего в Рабида — навестить старого друга и отдохнуть в ожидании королевского ответа.

Маркена, со всех сторон обложенный подушками, сидел в постели и слушал рассказы Колумба. Его измождённое болезнью лицо расцвело и порозовело. Когда Колумб дошёл до страшной бури, едва не погубившей малютку «Нинью», Маркена завозился на постели, выпростал руки из–под одеяла и схватил Колумба за рукав.

— …На следующий день на заре буря стихла, — рассказывал Колумб. — Мы увидели на горизонте Азоры; ещё через день благополучно достигли их берегов. Но «Пинту» отнесло далеко, и так как у неё была повреждена мачта, а Пинсон болен и им уже не владеет прежний отважный дух, то боюсь, что каравелла и все бывшие на ней погибли. И хоть Пинсон причинил мне много горя и пытался покинуть меня и опередить — первым рассказать королям о моём великолепном открытии и, быть может, приписать его себе, — но мне жаль его, потому что он был отважный человек и без его помощи нелегко мне было бы осуществить моё плаванье.

Затем он рассказал, как уже у европейского побережья снова настигла их буря. Корабль долго боролся с волнами в виду близлежащего города, пока наконец удалось войти в реку Тахо, и таким образом Колумб высадился на берег Португалии. И он рассказал о великолепном приёме, который был оказан ему португальским королем.

Тут Диего важно сказал:

— Короли всегда так. Их пугают великие замыслы, но победителей они приветствуют, надеясь пожать плоды их побед.

— Что ты говоришь, Диего! — в ужасе воскликнул Mapкена. — Этому ли тебя учили при дворе?

— Конечно, это так, — упрямо сказал Диего. — Португальский король теперь пошлёт своих капитанов по следам твоих каравелл и попытается перехватить у нас золото Индии.

— Семь месяцев прошло с тех пор, как я покинул Палос, — сказал Колумб. — Переход в ту сторону я сделал в семьдесят один день; обратный путь был много быстрее и легче, хотя в течение тринадцати дней меня теснили бури. Скоро плаванье по морю Тьмы станет простой увеселительной прогулкой, приятнее, чем плаванье у наших берегов, потому что море там спокойнее, ветры ровны и воздух полезен для дыхания.

В дверь негромко постучали, и послушник просунул в комнату голову.

— Сейчас вернулась «Пинта», — сообщил он. — Она пришла потихоньку, как будто тайком. Она совсем истрепалась, а Пинсон болен и заперся в своём доме.

— Он боится, как бы я не наказал его за то, что он пытался покинуть меня, — сказал Колумб. — Но я не собираюсь мстить ему. Он и так заболел от злобы и зависти.

Несколько дней в Рабида прошли спокойно и радостно. Маркена выздоравливал и уже спускался в свой садик, опираясь на руку Диего. Из Палоса подымались моряки со своими семьями и с восхищением смотрели на Колумба, а он выходил к ним с улыбкой, озарявшей довольством его лицо.

Вскоре вернулся гонец, посланный к королям. Он сообщил о том глубоком впечатлении, которое произвела при дворе его весть. Слава новых западных владений затмила собой завоевания мавританских войн.

Короли готовили Колумбу небывалую встречу. И города, лежащие по пути, уже соревновались друг с другом, желая оказать изумительные почести великому мореплавателю, открывшему новый мир.

ЭПИЛОГ

Весна в Вальядолиде ранняя, и ласковое солнце пригревает старые кости. Но тоскливо целыми днями быть прикованным к креслу, когда ноги распухли, как брёвна, и не можешь шевельнуться без посторонней помощи. А мальчишке–слуге скучно сидеть с больным стариком. Он убегает на улицу и играет со своими сверстниками. Из окна Колумбу видно, как они играют на пыльной улице. Они устроили бой быков. Один мальчишка привязал ко лбу две ножки от скамейки — и это бык. Другой на четвереньках — конь, а на нём верхом Колумбов слуга — пикадор. Он держит в руке пику — костыль Колумба — и машет его красным шейным платком. Они визжат на всю улицу, гоняются друг за другом, и бык бодает коня ножками от скамейки. А Колумб принуждён сидеть здесь один, и, если он хочет пить, он должен ждать, пока кончится игра и слуга вернётся.

Но игра кончится не скоро, у него много времени, он может сидеть и думать о своей жизни.

Диего, дитя его сердца, стал важным человеком при дворе. Вероятно, он женится на Марии Толедо, двоюродной сестре короля. Но он забыл отца. Он не пишет ему и не приезжает его навестить. Конечно, ему некогда, он занят важными делами, но, ах, как хотелось бы увидеть его перед смертью! Сам Колумб пишет ему через день. Он пишет: