Вольдемар Балязин - За полвека до Бородина

• Название: За полвека до Бородина
• Автор: Вольдемар Балязин
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

Повесть о детстве, отрочестве и юности Михаилы Ларионовича Голетщева — Кутузова, о его времени и о людях, окружавших его; о царствующем граде Санкт — Петербурге, где он родился и возрастал до шестнадцати лет; о его уме и нраве, привычках и привязанностях. Написанная с Историями и Лекциями, с Объяснениями, Отступлениями и Беседами, в коих разъясняются забытые или малопонятные сюжеты, а также сообщается о дальнейшей судьбе тех, кто встретился с нашим героем в первые годы его жизни. Помогающая, как надеется автор, понять, каким образом за полвека до Бородина сложился и окреп великий характер, свершивший подвиг, достойный исполина

---

В 1731 году строительство канала было закончено, и тогда же Миних получил указ сената «на строение Инженерной школы, коликое число надобно каких материалов и припасов и во что то строение ценою станет, смету и тому строению обрис, ему, графу фон Миниху, учиня, подать в Сенат». Граф все сие «учинил» и предложил купить для Инженерной школы собственный его дом, находящийся на Инженерном дворе.

Тогда же — в 1731 году — на Литейном дворе, который выходил одною стороной на Неву, а другой — на Литейную улицу, разместилась и вновь образованная Санкт — Петербургская артиллерийская школа. Она заняла двухэтажный каменный дом с высокой башней.

Так как впоследствии две эти школы были слиты в одну, имеет смысл рассказать и о новом учебном заведении — Артиллерийской школе.

В нее принимались главным образом незнатные дворяне и офицерские дети. Сначала их было 60, затем — 90. (В Инженерной школе училось в то время 100 человек.) Артиллерийская школа делилась на две части — арифметическую и чертежную. Ученики проходили практику в артиллерийской лаборатории, помещавшейся на левом берегу Невы, неподалеку от Смольного дворца царевны Елизаветы Петровны, большой любительницы пушечной пальбы и фейерверков.

С 1737 года в той и другой школах были установлены строгие сроки сдачи экзаменов. Там еще помнили старожила Московской пушкарской школы Якова Назарова, который, поступив учиться в 1703 году, окончил курс наук в 1722, успев за девятнадцать лет учебы не только постареть, но и сильно попортить зрение и слух, в связи с чем, только окончив школу, вышел в отставку «на пенсион».

Для приема экзаменов, производившихся публично, собиралась особая комиссия во главе с одним из сенаторов. Однако же от сего правила тотчас же пришлось отказаться: первый ее председатель генерал–аншеф Чернышев честно пред государынею Анной Иоанновной — дело происходило в ее царствование — признался, что будет на экзамене бесполезен, «подобно прочим сенаторам за необучением другим наукам, кроме военной экзерциции», сиречь строю и шагистике.

В это же время многие ученики и Артиллерийской и Инженерной школ стали жить не на вольных квартирах, а в помещениях своих заведений.

И содержание, и форма в обеих школах были почти одинаковы. Воспитанники получали на пропитание по гривеннику в день, носили кафтаны красного сукна с черными воротниками и обшлагами, красные суконные камзолы и штаны, кожаные башмаки зимою, а в остальное время года холщовые штиблеты и треугольные шляпы, в Инженерной школе — с серебряным позументом, а в Артиллерийской — без позумента.

Воспитания, в том смысле слова, как сегодня, в школах не было. Обучению же уделялось все внимание. От учащихся требовалось серьезное и добросовестное отношение к делу, ибо их дело понималось всеми как рано начатая военная служба.

И потому в стенах школы воспитанники были маленькими солдатами, вне стен — дворянскими недорослями, предоставленными самим себе.

Если же случались «куражи и пассажи» — а они случались, и нередко, — виновных судили по всей строгости военных судов и приговаривали и к шпицрутенам, и к розгам, и к отдаче в солдаты.

Воспитанники в обеих школах были разного возраста — от 10 до 25 лет, но и самым старшим из них не разрешалось жениться.

Еще при жизни Петра, в 1723 году, на воспитанников военно–учебных заведений была распространена 77 статья «Воинского артикула», по которой «школьникам во всех науках, как артиллерийских, так и инженерных, отнюдь не жениться, под штрафом бытия трех лет в каторжной работе». Запрет этот сохранялся и двадцать лет спустя.

Что же касается образования, то следует признать, что оно было на высоте. Из числа первых ее учеников вышли и Михаил Васильевич Данилов — неплохой писатель и первый переводчик английского поэта Попа, автора знаменитого «Опыта о человеке», и создатель русской конной артиллерии генерал–аншеф Корнилий Богданович Бороздин.

Двенадцати лет Бороздин был определен Петром I в Инженерную школу и по окончании ее стал служить в артиллерии.

С назначением Шувалова генерал–фельдцейхмейстером Бороздин стал одним из деятельнейших его помощников.

В 1757 году с началом Семилетней войны Бороздин был назначен командующим артиллерии в действующей армии и затем отличился в трех самых крупных сражениях — при Цорндорфе, Пальциге и Кунерсдорфе.

Трижды раненный, Бороздин в августе 1759 года оставил армию и переехал в Петербург, где прослужил еще пять лет, а затем вышел в отставку и уехал к себе в имение Ладино в Новоржевский уезд Псковской губернии.

Известно также, что в разное время воспитанники этих школ, еще не окончившие курса обучения, направлялись и в иностранные миссии в Бухару и Швецию, и для устройства крепостей на, юге Украины в команде фортификатора генерал–майора де Биньи, и со знаменитым историком и администратором Василием Никитовичем Татищевым в Сибирь и на Урал — помощниками и шихтмейстерами, и при снаряжении Второй Камчатской экспедиции на Камчатку, когда того потребовал составитель атласа России Иван Кириллович Кирилов, и, наконец, по многим приказам Миниха для наблюдения за строительством Кронштадта и Ладожского канала.

В 1742 году попавший в немилость Миних был сослан в Пелым, и его место заступил принц Людвиг Вильгельм Гессен — Гомбургский — один из дальних родственников новой царицы.

Может быть, о нем не стоило бы и упоминать, но как раз принц Людвиг оказался первым, кому императрица вменила объединить под своим началом все военные учебные заведения, и в том числе школы Инженерную и Артиллерийскую.

За то время, когда Инженерная школа объявилась в Петербурге, ее командирами уже побывали и француз де Кулон, и инженер–капитаны — немцы Гольцман, фон Виттиг, Браке, и снова француз — поручик де Марин, отличавшийся, кстати, несмотря на малый чин, и образованностью, и деловитостью. (Именно в те годы, когда школой командовал инженер–капитан фон Виттиг, и учился здесь кадет Ларион Голенищев — Куту–зов.)

В 1745 году начальником обеих школ стал князь Василий Аникитич Репнин, сын петровского фельдмаршала Репнина, человек строгих правил, прекрасно образованный, убежденный враг чужеземного засилья.

И все же он оставил поручика де Марина во главе Инженерной школы, а во главе Артиллерийской поставил старого, но еще весьма бодрого петровского сподвижника, основателя горного дела в России голландца Вильгельма Геннина.

Вильгельм Иванович, как стали звать Геннина в России, сначала работал на литейном дворе, затем стал артиллерийским офицером и во время Северной войны дослужился до чина полковника.

Затем Петр назначил Вильгельма Ивановича «комендантом Олонецкой провинции и командиром литейных заводов, в ней находящихся». Геннин быстро наладил производство пушек, причем они были не только превосходными по качеству, но и самыми дешевыми в производстве. Тому виною были не одни экономические причины, но и вошедшее в поговорку бескорыстие Геннина.

Отправленный затем на Урал, он вместе с Татищевым основал новый город, названный в честь жены Петра Екатеринбургом.

Особой заслугой Геннина было то, что в годы его «командирства» воспитанники школы часто посещали лекции Михаила Васильевича Ломоносова.

Однако Геннин недолго возглавлял Артиллерийскую школу — из–за независимого характера он перессорился с начальством, был отставлен от должности и вскоре умер.

В 1748 году князь Репнин скончался, и вместе с ним умерло и единоначалие в управлении школами.

Инженерная школа после этого, правда не сразу, была подчинена уже знакомому нам инженер–генерал–майору Абраму Петровичу Ганнибалу, а непосредственными ее командирами были при Ганнибале только природные российские офицеры — Деденев, Зембулатов и Пурпура.

Абрам Петрович учредил для школы учебный артиллерийский полигон, выхлопотав под него немалую территорию на Выборгской стороне, и ввел новые занятия — практические, коими раньше пренебрегали, почитая их неблагородными, на практике утверждая принцип Вобана: «Больше пота — меньше крови».

С этих времен саперная лопата и артиллерийский банник стали столь же привычны для будущих господ офицеров, как гусиное перо и чертежный рейсфедер.

* * *

17 апреля 1759 года Ларион Матвеевич подал на имя Петра Ивановича Шувалова рапорт, в коем писал: «Имею я сына Михаила, а как оный сын мой ревностное желание и охоту имеет служить в Артиллерийском корпусе, того ради Ваше высокографское сиятельство всепокорнейше прошу, дабы повелено было означенного сына моего по желанию определить в Артиллерийский корпус, а для обучения артиллерии и окончания зачатых наук отдать мне… А сверх грамоты обучился сын мой немецкого языка с основанием, по–французски, хотя несовершенно, говорит и переводит и в латинском грамматику оканчивает и переводить зачал, тако ж арифметике и геометрии, и фортификации один манер прочертил, несколько рисовать, тако же истории, географии…»