Николай Браун - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Николай Браун
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1968

Николай Браун (1902–1975) — русский советский поэт, переводчик, редактор, автор книг «Мой светлый край», «Живопись», «Я слушаю время», «Я жгу костер», «Гимн одержимым» и др. В них — раздумья поэта-лирика о времени, о творчестве, стихи о Ленинграде, о природе, о любви, о пережитом в годы Великой Отечественной войны.

---

1956

Арка Главного штаба

Строенья раздвинув плечами,
Взлетает она в высоту,
Сто лет и ночами и днями
Бессменно стоит на посту.

И все же она знаменита
Не тем, что столетье над ней
Упрямо вздымают копыта
Шесть бронзовых ярых коней,

Но тем, что с великою верой,
Для штурма равняя штыки,
Из прошлой в грядущую эру
Отсюда шагнули полки.

1956

Кони на Аничковом мосту

Веленью мастера покорны,
Пройдя чистилище огня,
Взвились на воздух вихрем черным
Четыре бронзовых коня.

И в тот же миг четыре юных
Могучих всадника, с земли
Вскочив, поводья, словно струны,
В единоборстве напрягли.

Напрасно кони бьют копытом,
Сорваться с места норовят,
И ржут, и прядают сердито,
И рвут поводья, и храпят.

Но мышцы юношей могучих,
Сноровка, разум и напор,
Остепеняя нрав кипучий,
Уже решают старый спор,

Поводья натянув тугие,
Смиряют дикий нрав коня…
Так город мой смирял стихии
Воды, и стали, и огня.

1956

«Заката лучи догорели…»

Заката лучи догорели,
Весь город укрыт синевой.
Как сумерки долги в апреле!
Как свеж ветерок над Невой!

Как чуткие ночи бессонны!
Теперь и ночам не до сна.
Опять под мостами со звоном
Свой лед разбивает весна.

Он ладожский, северный, синий,
Серебряный весь по краям.
Он зимнюю стужу России
Уносит, уносит к морям.

Когда бы и мне мою стужу
Угнать бы в моря, за моря!
Когда бы и мне в мою душу
Запала веснянки заря!

1956

«Врываясь в жизнь, горя, любя…»

Врываясь в жизнь, горя, любя,
Вдыхая жизни аромат, —
И запах роз, и чад, и смрад, —
Я ветром чувствую себя,
Что вносит воздух для живых,
Огнем я чувствую себя,
Что закаляет молодых,
Водой я чувствую себя,
Что может жажду утолить,
Свинцом я чувствую себя,
Что может грудь врага пробить,
Лучом я чувствую себя,
Что может вытянуть росток,
Ключом я чувствую себя,
Что может вырасти в поток,
Скалой я чувствую себя,
Что может реку преградить,
Я словом чувствую себя,
Что может выше скал парить,
Что свет любя,
Что, мрак губя,
Способно мир преобразить.

1956

«Когда уйду с пути земного…»

Когда уйду с пути земного
От всех тревог, забот и снов,
Когда я стану только словом,
Негромким томиком стихов,

Возьми меня с собой в дорогу,
Открой, проснувшись поутру;
Пусть я уйму твою тревогу,
Пусть я слезу твою утру.

Открой меня, когда ненастье
Затмит все дали впереди.
Открой меня, когда от счастья
Займет дыхание в груди.

И все, чем я горел когда-то,
Воспламени, переживи,
Все, чем душа была богата,
В своей душе восстанови.

И я воскресну, и незримо
С твоей сольется жизнь моя,
Я стану другом и любимым,
Твоей опорой стану я.

1956

Вечер Александра Блока (Из поэмы «Молодость»)

Туманной памяти внимая,
Я воскрешаю этот год.
И вот он —
Белый вечер мая,
К театру хлынувший народ.
Дверей распахнутые створки,
Волненье, говор, теснота
И от партера до галерки
Заполоненные места.
Задернут занавес.
И где-то
За ним, вот здесь, — так недалек!
Он сам —
«Дитя добра и света».
Он сам,
Волшебник слова — Блок!

И вот уж словно легкий ветер
Прошелся.
Занавес открыт.
И вот уж слово о поэте
Корней Чуковский говорит.
И голос звонкий и высокий
Поет магические строки,
Как «ворон канул на сосну»,
Как «тронул сонную струну».
России образ,
Тень Равенны.
В снегах двенадцать без креста —
Он все напомнил вдохновенно.
Ушел.
Все стихли.
Ждут.
А сцена
Светла, огромна и пуста.
Все ждут.

И вдруг неслышной тенью
На сцену слева он шагнул
И встал.
Еще шагнул.
В волненье
Ему навстречу колыхнул
Весь зал, вставая, гул приветствий,
Аплодисментов бурный шум.
А он стоял, застыв на месте,
Весь в черном, строен и угрюм.
Стоял, пережидал…
А в зале
Со скольких мест — не сосчитать —
Стихов названья выкликали,
Его просили прочитать.
Когда ж возможность отозваться
Пришла к поэту, он сказал
Усталым голосом:
«„Двенадцать“
Читать я не умею», —
   Зал
Притих.
И голос глуховатый
«Седое утро» стал читать.

И он, влюблявшийся когда-то,
Опять влюбляется, опять.
Опять лепечут колокольцы,
Опять разлуки боль в сердцах,
Опять серебряные кольцы
Блеснули на ее руках.
Опять все молодо.
И снова
Россия, Русь, Ермак, тюрьма,
И вновь над полем Куликовым
Зарей пронизанная тьма.
И пусть копье дрожит и гнется,
Стальные ломятся щиты,
И пусть над степью ворон вьется —
Не пропадешь,
Не сгинешь ты!
И как раскаяться, расстаться,
Оставить боевой редут —
Там, впереди, уже двенадцать
В снегах с винтовками идут…

Тревоги полный голос Блока
Дышал грядущего судьбой,
Как бы в раздумье, одиноко
Он сам беседовал с собой.
Он был как ясное виденье,
Светловолос и сероглаз.
И не угрюмство,
Не паденье —
Крылатый стих летел на нас.
И пусть мы строки эти знали,
И пусть они знакомы, пусть, —
За ним неслышно повторяли
Мы эти строки наизусть.
И молодых сердец биенье —
Все было —
Так и назови —
Не только знаком уваженья,
Но и раскрытием любви.

В любви к нему,
К его России
Иная зрела в нас любовь —
К России той, что в дни иные
Расплатой за года глухие
Детей своих теряла кровь,
Что, землю кровью обагряя,

На небывалый встала путь…
И зал от края и до края
Гремел.
Душили слезы грудь.
И вместе радость накипала.
И памяти уже невмочь
Припомнить, как тогда из зала
Мы в белую шагнули ночь…

1956

Ленинградская гравюра

День — как на дереве гравюра,
Где ярок свет и тень резка,
Где льдом покрытая, как шкурой,
В граниты врезана река.

В садах деревья, словно смерчи,
Застыли в инее седом,
И в купол неба смело вчерчен
Рукой искусной каждый дом.

Пронзает воздух луч веселый —
И каждый штрих горит ясней,
И клочья снега, будто седла,
На спинах клодтовских коней.

И Невский, длинной панорамой
Развертываясь прямиком,
Летит к Неве и ввысь упрямо
Взлетает золотым штыком.

Сработал мастер нелукавый
Весь этот взлет, и тень, и свет,
Все, что не меркнет в лаврах славы,
Не увядает сотни лет.

1960

«Конопляники. Клевер. Полынь…»

Конопляники. Клевер. Полынь.
Край, что с детства вошел в мое слово,
Ты меня не забудь, не отринь,
Не суди меня слишком сурово.

Ты, как в детстве, повей надо мной
Той веселой березовой рощей,
Ты дохни мне опушкой лесной,
Где черемуху ветер полощет.

Материнскую ласку верни,
Прошуми на рассвете хлебами,
Родником под горой прозвени,
Затеряйся в хлебах за холмами.

Тихим словом, что шепчет не раз
Материнское сердце в разлуке,
Вспомяни меня в трудный мой час,
Протяни мне родимые руки.

Сколько лет от тебя я вдали,
От твоей первородной теплыни!..
Мне бы горсточку тульской земли,
Мне бы веточку тульской полыни!

1960