Джеймс Лусено - Тысячелетний сокол

• Название: Тысячелетний сокол
• Автор: Джеймс Лусено
• Жанр: Прочие приключения

«Тысячелетний сокол» — пожалуй, самый прославленный корабль в Галактике «Звездных войн». Это он помог уничтожить обе «Звезды смерти» и выиграть бессчетное множество других битв; это он своевременной поломкой гиперпривода свел вместе Хана Соло и Лею Органу… Но что, в сущности, нам известно о «Соколе»? Как он был построен и кто им владел до Хана и Чуи? Какие приключения пережил корабль и какую тайну скрывает? На все эти вопросы ответит новый роман маститого Джеймса Лусено, написавшего такие бестселлеры, как «Темный повелитель: Становление Дарта Вейдера» и «Дарт Плэгас»!

Роман «Тысячелетний сокол» — это необыкновенно легкое, но притом захватывающее приключение, с беспринципными пиратами и несметными сокровищами, ловкими пройдохами и ослепительными красотками. Никому не придется спасать Галактику от очередной неистребимой угрозы. Вместо этого вас ждет увлекательное путешествие по самым разным эпохам галактической истории, главным героем которого выступит… сам «Сокол». Его «глазами» вы увидите историческую битву при Корусканте, осажденном флотилиями генерала Гривуса, его «ушами» подслушаете сокровенные тайны Сената и Ордена джедаев. Вместе с ним побываете в бандитских притонах Нар-Шаддаа и в галактическом цирке; на выставке домашних питомцев и в космических битвах на заре Альянса повстанцев. А закончите путь в тихой семейной идиллии — в обществе Хана и Леи Соло… а также их неугомонной семилетней внучки Алланы!

---

— Мясо можно заморозить, — парировала Безант. — Пациентов можно законсервировать в карбоните. Но мозг — это вам не мышцы.

— Мы наделили его снами и воспоминаниями. Его разум здоров.

— Имплантированными воспоминаниями, — еще более твердо указала Безант. — Памятью о жизни, которой у него не было. Даже если он очнется, он будет ходячим психическим расстройством.

Сомпа отмел возражения:

— Побочные эффекты можно вылечить. Так же просто, как и дурные сны.

— Он будет лечиться весь остаток жизни!

— Многие лечатся. Иметь такие повреждения, как у него, для этого вовсе не обязательно.

Лекку Безант задрожали. Тви’лека выдохнула, признавая поражение:

— Не понять мне вас, Лиэл. У вас и так полон шкаф Фаан’еровых премий.

— Дело не в премиях, доктор.

— Тогда в чем? Только не говорите, что такой подход применим повсеместно. Удержать этого парня на плаву стоило безумных денег. Многие из наших пациентов за целую жизнь столько не потратят.

— Доктор Сомпа, — перебил его 2-1Б.

Хо’дин повернулся. Веки пациента дрогнули, моргнули, затем широко распахнулись, и голубые зрачки уставились на скопление человеческих, инородческих и механических лиц.

— Рассогласованное движение глазных яблок, — доложил тот же дроид.

— Притушите свет, — распорядился Сомпа, не сводя глаз с мониторов, которые отображали интенсивность сердцебиения и дыхания. Склонившись над пациентом, он негромко позвал его: — Капитан Джадак.

Зрачки Джадака расширились, сердце забилось сильнее.

— Лежите смирно, — продолжил Сомпа. — Говорить вам пока рано. — Хо’дин дождался, когда пульс Джадака стабилизируется. — Вы в медицинском центре, капитан. И уже давненько, позволю себе заметить — но об этом позже. Из-за обширных повреждений головного мозга вы впали в кому. И мы сочли нужным держать вас в этом состоянии до тех пор, пока не уверились, что ваши раны полностью исцелились. Мы провели ряд операций и лечебных процедур. Стимулировали ваши мышцы, чтобы предотвратить ресорбцию и атрофию, и внедряли в ваше сознание сны, которые сейчас могут показаться вам отрывочными воспоминаниями. Со временем, однако, вы научитесь отличать их от настоящих.

Джадак часто заморгал, и в уголках его глаз проступили слезы.

Успокаивающим жестом Сомпа положил ладонь ему на плечо:

— Я хочу задать вам несколько вопросов. Моргните один раз, если ваш ответ — «да», и дважды, если «нет». Вы меня поняли?

Пациент моргнул.

— Мы подключили к вашему горлу чувствительный микрофон. Позднее, когда почувствуете силы, вы сможете говорить. Понимаете?

Джадак моргнул.

— Я назвал вас по имени. Вы узнали это имя?

Моргнул.

— Помните что-то из своей жизни?

Моргнул.

Сомпа бросил быстрый взгляд на Безант, которая стояла рядом, скрестив руки на груди.

— Здесь, в «Авроре», мы продлеваем жизни пациентов, — продолжил Сомпа все так же тихо и неторопливо. — Позволяем на много лет пережить отведенный им срок. Но вы — случай один на миллион… Кто-то назовет это врачебным чудом. Немногим предоставляется шанс начать жизнь заново. Вы понимаете?

Пациент моргнул.

Сомпа распрямился:

— Вы что-нибудь помните об аварии, из-за которой впали в кому?

Джадак моргнул дважды.

Сомпа покосился на монитор сердечного ритма:

— Не страшно, капитан. Память со временем вернется. Вас что-нибудь беспокоит? Боль, неудобство?

Моргнул дважды.

— Ощущаете свое тело?

Моргнул.

— Хотите сесть?

Когда пациент подтвердил желание, один из меддроидов нажал кнопку на пульте, и изголовье кровати поднялось. Другой подал стакан воды, и Джадак стал жадно пить через трубочку.

— Попробуете поговорить? — предложил Сомпа через минуту.

— Да, — прохрипел Джадак и откашлялся. — Риз?

Сомпа поднял взгляд на дроидов, ожидая объяснения.

— Второй пилот, — подсказали ему.

— Сожалею, капитан. Ваш напарник не пережил аварию.

Джадак понурил голову, но через мгновение вновь ее поднял:

— Корабль.

Сомпа позволил тому же дроиду ответить:

— У нас нет информации о корабле.

Внезапно лоб Джадака рассекли морщины, и он обвел взглядом собственное тело:

— Я не чувствую ног.

Головные отростки Сомпы покачнулись.

— Мы были не в силах сохранить вам нижние конечности. Мы решили не устанавливать протезы до тех пор, пока не будем уверены, что вы в состоянии ими пользоваться.

Джадак проглотил это известие молча.

— Сколько я уже в койке? — наконец спросил он.

Сомпа перекинулся быстрым взглядом с Безант, и та опередила его с ответом:

— Шестьдесят два стандартных года.

Голубые глаза Джадака выскочили из орбит — почти в буквальном смысле этого слова.

Глава 9

Привыкая к новым ногам, Джадак плавал в фирменной бакта-камере от «Залтина», наполненной прозрачным голубоватым гелем, который был разогрет до температуры его тела и изготовлен по специальной рецептуре, чтобы соответствовать солености его собственных телесных жидкостей. «Чудо-смесь для чудо-человека», — схохмил ботан-санитар в день его первой продолжительной процедуры. Джадак был одет в одни плавки, а на лице у него был закреплен легкий дыхательный аппарат и маска-голоэкран, который транслировал записи, подготовленные Сомпой и его коллегами: краткую сводку новостей за последние шестидесят два года галактической истории.

В первые две недели после выхода из комы Сомпа не подпускал пациента к ГолоСети и регулярно вводил ему легкое успокоительное. От зеркал Джадака тоже держали подальше, но однажды ему удалось краем глаза углядеть свое отражение на отражающей поверхности одного из механизмов, следивших за его здоровьем. Постарел, но отнюдь не так, как должен был. Оброс бородой. Волосы — все такие же светлые — имели пробор посередине и ниспадали почти до самых плеч.

Медсестры и санитары — как люди, так и инородцы — водили его на прогулки по широким, надраенным до блеска коридорам медкомплекса и по ухоженной прилегающей территории, которая, казалось, тянулась до самого горизонта — к высоким башням столичного города Оброа-Скай. На прогулках он встречал и других пациентов, многие из которых находились на восстановлении после омолаживающих процедур. И всем без исключения строго-настрого наказали сводить все разговоры с Джадаком к светской беседе. Ни слова о прошлом, ни слова о новостях. «Ах, какой чудесный день! Эти сады великолепны, вы не находите? А на ужин обещают нечто особенное…» Его разум был заторможен препаратами, а рутинный распорядок дня и ночные сны почти убедили его в том, что ничего неординарного не произошло и он как будто бы поправляется после аварии на свуп-гонках — вроде той, в которую он попал на Фондоре еще до войны.

И что прошла всего неделя, а вовсе не шестьдесят два года.

Но посреди ночи, когда действие очередного препарата подходило к концу, правда нагоняла его, била обухом по голове, и он просыпался от вскрика.

Шестьдесят два года!

Прибавить к его фактическому возрасту, и в общей сумме выходило девяносто три, но он отнюдь не выглядел и не ощущал себя ровесником века. Хатты, вуки, мууны и другие долгожители в девяносто три лишь переступали порог взросления, но что касается людей, у них по-прежнему было в обычае умирать, когда их возраст переваливал за сотню. Если, конечно, они не были достаточно богаты, чтобы позволить себе омолаживающие процедуры, которые с готовностью предоставляли здесь, в «Авроре». Тогда сто двадцать пять, даже сто пятьдесят — это был еще не предел. Но речь шла не об этом — Джадак был не просто одарен долголетием, он за какой-то миг проскочил сразу несколько десятков лет.

Он перепрыгнул.

Днем ли, ночью ли, Сомпа или Безант всегда были рядом: помогали побороть приступы отчаяния, напоминали о том, что он должен привыкать к новой жизни постепенно, шаг за шагом, помогали отделить истинную память от ложной. Не было у него ни жены, ни детей, ни уютного домика на Брентаале-4. Он не проделал и половины тех вещей, о которых помнил.

Несмотря на их помощь и поддержку, происходящее по-прежнему виделось ему долгим, затянувшимся сном — казалось, стоит лишь проснуться, и он вновь окажется на борту «Звездного посланника» и увидит Риза, что-то стряпающего на камбузе. Сомпа и Безант не желали говорить с ним об аварии, из-за которой он оказался в «Авроре». Они признавали, что извлечь сведения из его памяти возможно, но настаивали на том, что для его психического здоровья будет лучше, если память восстановится естественным путем. Последнее, что он помнил с относительной ясностью, — то, как он сидел за пультом старенького ИТ-1300, рассекавшего гиперпространство. Но он не мог определить, когда это было, откуда они с Ризом летели, куда направлялись и зачем. И как же, скажите на милость, ему удостовериться, что все происходящее с ним реально, а не очередной запрограммированный сон?