Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

• Название: Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни
• Автор: Пьер-Жан Беранже
• Издательство: Художественная Литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1975

В настоящем томе любители поэзии найдут избранные песни Беранже, знакомые каждому русскому читателю со школьной скамьи; они смогут составить себе более полное представление о поэзии Барбье, менее у нас известного, и о творчестве Дюпона, песни которого много лет не издавались во Франции и впервые представлены в столь значительном объеме на русском языке.

Составление, вступительная статья и примечания С. Брахмана.

---

Черви

Перевод Л. Остроумова

Тебе, о Франция, развесистое древо,
Я пел двенадцать лет: «Плоды свои лелей
И вечно в мир кидай щедроты их посева:
Их возрастил господь в течение трех дней.

И вы, что мне вослед в восторженных глаголах
Воспели дерево и сей обильный год,
О дети счастия, — с ветвей его тяжелых
Привитый предками срывайте спелый плод!»

Они торопятся, — и кончен сбор до срока.
Но вижу я: плоды изгнившие лежат,
Надежду обманув старинного пророка,
Льют в сердце и в уста ему свой тлен и яд.

О древо родины, не с неба ли пролился
Источник гибели и беды возрастил?
Иль благородный сок нежданно истощился?
Иль ядовитый ветр побеги отравил?

Нет, черви, тихие, глухие слуги смерти,
Замыслили беду принесть исподтишка,
Осмелились они, губительные черви,
Нам осквернить плоды в зародыше цветка.

И вот один из них предстал перед глазами:
«Чтоб ныне властвовать, надменно хмуря лоб,
Нам подлость низкая протягивает знамя:
Эй, братья-граждане, готовьте трон и гроб!

Пусть это дерево, чья так пышна вершина,
Под нашим натиском, сгнивая, упадет,
А у подножия разверзнется пучина,
Что роем мы тебе, о дремлющий народ!»

Он правду говорил: святого древа лоно
Посланники могил прожорливо грызут;
С небесной высоты легла на землю крона,
И древний ствол его прохожий топчет люд.

Ты верить нам три дня дозволил, боже правый,
Что снова греет нас луч милости твоей;
Спаси же Францию и всходы ее славы
От сих, в июльский зной родившихся червей!

Бонди Перевод И. и А. Тхоржевских

{153}

Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Мы все поклонники Ваала.
Быть бедным — фи! Что скажет свет?..
И вот — во имя капитала —
Чего-чего в продаже нет!
Все стало вдруг товаром!
Патенты, клятвы, стиль…
Веспасиан недаром
Ценить учил нас гниль!..{154}
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Живет продажей индульгенций
Всегда сговорчивый прелат.
И ложью проданных сентенций
Морочит судей адвокат.
За идеал свободы
Сражаются глупцы…
А с их костей доходы
Берут себе купцы!..
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Дать больше благ для большей траты
Спешит промышленность для всех,
Но современные пираты
Ей ставят тысячи помех!..
И не стыдятся сами
Обогащать свой дом
Отчаянья слезами
И гения трудом!
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Корона нынче обнищала…
Лохмотья кажет всем она.
Но миллионы, как бывало,
С народа стребует казна.
Немало есть, как видно,
Тиранов-королей,
Что нищим лгут бесстыдно
О нищете своей!
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Поэт — и тот не чужд расчета!
Все за богатством лезут в грязь:
Закинуть удочку в болото —
Спешит и выскочка и князь!
Вот — жертва банкометов —
Понтер кричит: «Мечи!»
И сколько сводят счетов
На свете палачи!
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Сюда! Скорей! Рукой Фортуны
Здесь новый клад для вас открыт:
В Бонди, на дне одной лагуны,
Кусками золото лежит…
Хоть каждый там от смрада
Зажмет невольно нос,
Но жатвы ждать и надо
В том месте, где навоз!
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

И все — да, все! — в болоте смрадном
Сокровищ ищут… Плачу я!
Но стыд утрачен в мире жадном, —
И скорбь осмеяна моя!
Солдаты! В битву шли вы,
Как шел Наполеон:
От рыцарей наживы
Закройте ж Пантеон!
Всяких званий господа,
Эмиссары
И корсары —
К деньгам жадная орда —
Все сюда,
Сюда!
Сюда!

Смерть и полиция Перевод Я. Лебедева

{155}

Я из префектуры к вам направлен.
Наш префект тревожится о вас.
Говорят, вы при смерти… Доставлен
Нам вчера был экстренный приказ —
Возвратить здоровье вам тотчас.
Прекратите всякое леченье:
От него лишь докторам жиреть.
Ваша смерть теперь под запрещеньем, —
Не посмейте, сударь, умереть!

Хоронить вас было б нам неспоро!
Гроб окружат тысячной толпой
Плакальщики низкого разбора,
Падкие на всяческий разбой.
Или вы хотите, сударь мой,
Чтоб империя о гроб споткнулась,
Чтоб в могилу с вами ей слететь?
Вам смешно, вы даже улыбнулись!
Не посмейте, сударь, умереть!

Запретили вам сопротивленье
Император и его совет:{156}
«Хоть он пел народу в утешенье,
Все же он — нестоящий поэт,
В нем совсем к нам преданности нет».
В списке нет такого гражданина!{157}
Велено за вами глаз иметь,
Вы со всяким сбродом заедино, —
Не посмейте, сударь, умереть!

Дайте срок. Законность, сытость всюду
Милостию трона процветут.
Золота нам всем отсыплют груду,
А свободе руки отсекут.
И тогда уж болтовне капут.
О печати сгинет даже память!
Баста — разномыслие иметь!
Вновь народ помирится с попами!
Не посмейте, сударь, умереть!

Что ни год, то будет умаляться,
Доложу вам, ваша слава! Да-с!
И венок ваш будет осыпаться…
Вот тогда-то, сударь, в добрый час
Помирайте, не тревожа нас.
Без шумихи отвезем вас сразу
На кладбище втихомолку тлеть.
А пока извольте внять приказу —
Не посмейте, сударь, умереть!

Огюст Барбье Стихотворения

{158}

Вступление Перевод П. Антокольского

{159}

Ни кротостью, ни негой ясной
Черты любимых муз не привлекают нас.
Их голоса звучат сурово и пристрастно,
Их хор разладился, у каждой свой рассказ.

Одна, угрюмая, как плакальщица,{160} бродит
В ущельях диких гор, у брега волн морских.
С гробницы короля другая глаз не сводит,{161}
Владыкам сверженным свой посвящает стих,
Поет на тризнах роковых.

А третья, наконец, простая дочь народа,
Влюбилась в город наш, в его тревожный ад,
И ей дороже год от года
Волненье площадей и залпы с баррикад,
Когда, грозней, чем непогода,
Шлет Марсельеза свой рыдающий раскат.

Читатель-властелин, я с гордой музой этой
Недаром встретился в крутые времена,
Недаром с той поры мерещится мне где-то
На людной улице она.

Другие музы есть, конечно,
Прекрасней, и нежней, и ближе к дали вечной,
Но между всех сестер я предпочел ее,
Ту, что склоняется к сердцам мятежным близко,
Ту, что не брезгует любой работой низкой,
Ту, что находит жизнь в любой грязи парижской,
Чтоб сердце вылечить мое.

Я тяжкий выбрал труд и не знавался с ленью,
На горе голосам, звучащим все грозней,
Хотел я отвратить младое поколенье
От черной славы наших дней.
Быть может, дерзкое я выбрал направленье,
Махины, может быть, такой
Не сдвину и на пядь слабеющей рукой.

Но если жизнь пройдем мы розно,
Мы оба, дети городов, —
Пусть муза позовет, ответить я готов,
Откликнуться готов на этот голос грозный!

Читатель-властелин, пусть я замедлю шаг,
Но праведные изреченья
Вот этих медных губ звучат в моих ушах,
Пусть наши партии, постыдно оплошав,
Равно повинны в преступленье —
Но пред лицом вседневных зол
Поэт узнал свое гражданское значенье:
Он — человечества посол.{162}

Ямбы