Вадим Тарасенко - Спасите наши души

• Название: Спасите наши души
• Автор: Вадим Тарасенко
• Жанр: Современная проза

---

— Заказывайте, — мужчина передал девушке меню.

— Я, перед тем как ехать на Вашу лекцию плотно пообедала, так что я буду пить одно кофе.

— Ясно, — Сергей согласно кивнул головой, — девушка, пожалуйста, два кофе, — попросил он официантку.

— Так о каком евангелие от Бога Вы говорили? — продолжил священник, как только официантка ушла исполнять заказ.

— Святой отец, — после некоторой паузы, начала Инна, Вы когда–нибудь входили в сеть Интернет.

— Во–первых, давайте сразу договоримся, что вне церкви я просто Сергей. А во–вторых, если Вы не против, давайте перейдем те на ты.

— И с первым и со вторым предложениями я согласна, — девушка улыбнулась.

— Ну а что касается Интернета, то я не то, что туда не входил, я даже за компьютером не сидел.

— Ну хоть понятие об Интернете Вы… ты имеешь? — девушка быстро поправила себя и вновь улыбнулась собеседнику.

Тот улыбнулся ей в ответ:

— Самые общие. Знаю, что с помощью его можно узнать массу полезной информации, переслать куда угодно любые сообщения, связаться с кем нибудь…

— Стоп, Сергей. Ты уже сказал достаточно. Так вот, у меня дома есть компьютер, подключенный к сети Интернет. И я люблю часто в Интернете посещать чаты.

— Что, что посещать?

— Чаты. Чат дословно по–английски — беседочная комната. Chat room — комната для бесед. Заходишь в него, туда же заходят и другие люди, и ты начинаешь с ними болтать.

— Как это болтать?

— Набираешь на компьютере, например: «Хай, меня зовут Джульетта». И тут же получаешь в ответ, от какого нибудь парня с солнечного Магадана: «Салют, а меня зовут Ромео» и пошло поехало. Иногда часами сидишь за компьютером и как ненормальный стучишь по клавишам — общаешься.

— А почему Джульетта? — задал вопрос Сергей.

— В чатах не принято называться своими собственными именами. Каждый придумывает себе какую–нибудь кличку. Например — говорун, спящая красавица и так далее.

— Ясно.

— И о чем ты беседуешь по Интернету?

— О чем угодно. О политике, моде. Спорим о чем угодно. Можно даже в любви признаться. Этакая виртуальная любовь.

— Ну а как Интернет связан с твоей репликой там, в кинотеатре.

— Напрямую. По Интернету я связалась с Богом, вернее Бог связался со мной.

Ошеломив Сергея тем, что с ней связался сам Бог через Интернет, Инна потом и рассказала ему, что Бог ей показал по компьютеру и как Христос защитил блудницу Марию. После недоверчивых восклицаний, взглядов свершилось то, что должно было свершиться — Инна пригласила Сергея к себе домой, а тот принял ее предложение.

— Так вот значит, как выглядит Глас Божий конца двадцатого века, — Сергей кивнул на компьютер, войдя в комнату, где он стоял.

— Смейся, смейся. Я посмотрю, как ты будешь смеяться, когда я покажу то, что сама недавно увидела. Кстати после того я безоговорочно поверила в Бога.

— А почему компьютер показал тебе именно спасение Христом блудницы?

Девушка внимательно посмотрела на Сергея и тихо сказала:

— А ты разве не догадываешься? На исповеди, я кажется, внятно сказала кто я, — после некоторой паузы ответила девушка.

— Извини, — Сергей опустил глаза. И вновь он увидел ее, Инну, тогда, в церкви, коленопреклоненную перед ним: «Батюшка, я грешна». И вновь, только безмолвно он спрашивает: «В чем твой грех, сестра?» Мужчина вновь поднял глаза и встретился с глазами девушки и из них получил безжалостный ответ: «Я живу в блуде».

— Извини, — еще раз произнес Сергей.

— Тебе не зачем извиняться. Если ты весь выкачан в грязи, то чего уж обижаться, если тебе тыкнут на эту грязь.

— Не надо так, в жизни всякое бывает.

Неожиданно девушка быстро сделала пару шагов и вплотную подошла к Сергею:

— Сережа. Хочешь верь, хочешь не верь. Но после наших двух встреч — в церкви и там, на похоронах этого подонка, я поняла, что ты мне нужен, что меня тянет к тебе.

Усилием воли Сергей сдержал себя, чтобы не обнять девушку, которая находилась вот, рядом, практически на расстоянии вытянутых губ.

— Сережа, — продолжала между тем девушка, — давай я все–все о себе расскажу, вывернусь перед тобой наизнанку…

— Ты же меня почти не знаешь, — вяло попытался возразить мужчина, а в голове бурлило: «Вывернись, ну конечно же вывернись передо мной наизнанку, сбрось с себя все, что бы я все знал о тебе, растворился в тебе… я хочу обладать тобой… о, Господи, что я несу…»

— Зато я чувствую тебя, от тебя исходит какое–то приятное тепло, и я купаюсь в нем. Ну позволь же мне раскрыться… для тебя.

— Если ты хочешь…

Электронные часы в комнате коротко пискнули — двадцать ноль–ноль.

— … вот так у меня и получилось — хотела спасти маму, пошла на панель. Там меня прибрал к своим лапам Гришка. А мама моя все равно умерла, — девушка смотрела на священника, сидящего рядом с ней на диване. Затем на секунду остановившись, глубоко вздохнув, она продолжила:

— И еще я тебе скажу, — девушка закусила губу: «О, Господи, ведь такое должно вместе с человеком уходить в могилу», — быстро пробормотала она, — нет, скажу, ты должен это знать, — Инна судорожно сглотнула и продолжила, — что бы не отдавать первому встречному свою невинность… я сама… своими руками, — слезы заблестели в глазах девушки, — лишила себя девственности…

— А потом, — после долгой, изматывающей паузы хрипло спросил Сергей.

— А потом, Сереженька, после первого клиента я хотела покончить с собой, — девушка подняла глаза на мужчину. — Да, знаю, самоубийство — это грех. Но не это удержало меня и не страх за собственную жизнь — вид моей несчастной больной мамы — вот, что остановило меня. Я заперлась в ванной комнате, долго с остервенением мылась, потом села на краешек ванны, выревелась, вытерла на сухо слезы, а потом, — девушка сделала паузу, — потом помадой на зеркале, на кафеле написала стихи, злые стихи… и из ванны вышла чистая, спокойная, холодная проститутка.

В комнате вновь повисла пауза.

— Ну, что молчишь? — прервала ее Инна.

— Не знаю, что сказать.

— А хочешь, я тебе прочту те стихи, из ванны?

Сергей быстро взглянул на девушку и ответил:

— Да… хочу.

Инна повернула голову к окну и спокойно, монотонным голосом прочла:

«А король то гол», — гаркнула эпоха

«Гол, гол, гол», — подхватил народ

И словно по мановению рока

Рухнул государственный свод

Пали вожди с пьедесталов

Башками бронзовыми об асфальт стуча

«Долой пиявок — дуремаров», —

Орал народ, голодно урча

Опустели гранитные глыбы

Стало пусто в душах людей

Но вновь в ряд поставлены дыбы

И снова ажиотаж в стане палачей

И как памятник нашей эпохи

Надо бы поставить монумент -

Девка, стоящая на коленях,

Клиенту делающая минет

Прочитав последние слова, Инна повернула голову от окна и медленно, равнодушно–тусклым голосом безжалостно для себя и для Сергея произнесла:

— Последние строчки навеяны моим первым интимным опытом с вашим полом, Сережа.

Долго, очень долго в комнате застыла тишина — долго, очень долго сознания мужчины и женщины всплывали из холодного, темного, грязного дна омута к свету, небу, чистому воздуху.

— Ну что скажешь, отец Сергий, моя душа поддается лечению, — девушка прервала молчание и грустно посмотрела на собеседника, сидящего вместе с ней на диване.

— Всякая душа поддаётся лечению. Все во власти Господа.

— И больше ты мне ничего не хочешь сказать?

— Инна, дай время мне все осмыслить, хоть немного, но дай.

— Я понимаю, — Инна грустно улыбнулась.

— Инна, скажу тебе честно — меня тоже тянет к тебе, очень тянет. Тянет с того времени, когда ты пришла ко мне на исповедь. Но у меня Таня… Была Таня… И мне нужно время… Пойми меня.

— Сережа, я всё понимаю, — произнесла девушка, счастливая от услышанных слов.

Потом, продолжая счастливо улыбаться, она неожиданно спросила:

— Сережа, а можно я буду приходит к тебе в церковь?

— Ну конечно можно.

— Только я буду приходить туда не просто так.

— А как?

— Как на свидания с любимым человеком.

Теплая волна окатила мужчину. Ни слова ни говоря, он мягко улыбнулся девушке и сжал ее руку. Та в ответ сжала его руку. Оба на мгновение замерли. Неожиданно девушка рассмеялась. Сергей вопросительно посмотрел на нее.

— Тут мне только что пришла в голову интересная мысль: приходя к тебе в церковь, я убиваю двух зайцев.

— Как это?

— Я буду тогда одновременно и ближе к Богу и ближе к тебе. «И второе для меня намного важнее, чем первое, — тут же подумала она и вслед за этой мыслью, сразу добавила про себя не менее еретическое, — ох, до чего же трудно здоровой, молодой девушке быть праведной, ведь окружающий мир так дьявольски соблазнителен».